Пролог

– Проспала!!! – Резко вскочив с кровати, посмотрела на экран мобильника и, откинув его в сторону, бегом помчалась в ванную приводить себя в порядок.

В голове почему-то шумело, во рту пересохло, а в глазах саднило. Будто пила или рыдала всю ночь… По пути споткнулась о любимые розовые тапки в виде зайчиков с умильными моськами и тут же натянула их на ноги. Стало теплее и немного спокойнее.

– Ну как же так? – запричитала я, подойдя к зеркалу в ванной и глядя на отражение.

Припухшее после беспокойного сна лицо не радовало. Русые волосы стояли дыбом, сбившись в одну сторону; в больших голубых глазах плескался ужас.

– Как я в таком виде на собеседовании покажусь?! – прошептала, напрасно пытаясь разгладить ладонью отпечаток смятой подушки на правой щеке. – Ну за что мне это?! Может, я от нервов отекла? Бывает такое?

Последний вопрос адресовала своим любимым тапочкам. Увы, несколько недель подряд лишь они были моими собеседниками, потому что от людей я предпочитала держаться как можно дальше: устала от соболезнований и грустных взглядов. Самой себя так жалко, хоть на луну вой. Хотя и выла пару раз, чего уж скрывать; а недавно выбралась ночью на балкон и скулила так, что наутро голос потеряла. Потом даже сосед приходил, просил приструнить щенка…

Я обещала сделать несуществующему животному внушение и вновь закрылась на все замки.

Дома было по-своему хорошо – тихо, темно и бабушкин запах все еще витал в воздухе, будто она отлучилась на час-другой и скоро вернется.

Многих наша квартира ввергала в пучину тоски, ведь даже в солнечную погоду здесь было сумрачно и сыро. Приходящие гости – в основном бабулины подруги – говорили, что у жилища отвратительная аура. Они же давали бесплатные советы, как надо сделать обмен с доплатой, куда написать заявление о ветхом жилье, или предлагали продать квартиру, купив новую в ипотеку. Бабушка скупо улыбалась и умело переводила темы, а я все больше закипала внутренне.

Уже несколько лет злость и страх потери были моими постоянными спутниками.

Бабушка болела. Сильно. Я много работала, при этом тратя большую часть средств на ее лечение. А в свободное время стучалась во все инстанции, требуя пересилить нас из ветхого жилища. Однако пока ничего не выходило. Казалось, хуже не придумать, но… все познается в сравнении.

Позже, когда бабушки все же не стало, выяснилось необычное: вечная борьба за наше выживание не столько вредила, сколько держала меня в тонусе, давала сил вставать по утрам и идти дальше. Тогда я сердилась, зато была активной, живой.

Но в сентябре бабушки не стало.

Она просто пожелала мне спокойной ночи, поцеловала в лоб и… не проснулась утром. Мне бы хотелось сказать, что я плохо спала в ту ночь, что чувствовала ее боль или подсознательно испытывала новые странные эмоции, вот только это неправда. Я прекрасно выспалась, а проснувшись, еще час пребывала в блаженном неведении о том, что теперь одна в целом мире…

С уходом последнего родного человека я лишилась внутреннего стержня. Сломалась. Пропала цель, а надежда захлебнулась от печали. На смену им пришла боль… едкая, желчная, разъедающая изнутри. Ее было так много, что я тонула в ней, теряя остатки былой доброты и веры в лучшее.

И все же по инерции я продолжала двигаться. Вставала, делала что-то, куда-то шла. Безразлично плыла по течению.

Похоронив бабулю, вышла на работу, собираясь пахать как ненормальная, чтобы забыться, и узнала, что попала под сокращение.

– У ресторана тяжелые времена, – услышала словно через вату, – прости. Нам и самим, похоже, придется закрыться. Аделина, слышишь?

– Да.

– Мы тут собрали кое-что персоналом, материальную поддержку тебе… Не пропадай, ладно?

Я кивнула. Говорить не могла – не осталось сил.

А дома ждали четыре стены и ненавистный вид из окна, вечно пребывающего в серой промозглой тени. Тогда пришли апатия и тоска, ставшие моими верными спутниками надолго.

Почти два месяца я просидела в квартире, погружаясь в ее темноту и сырость – хоть какая-то гармония с тем, что царило в душе. Ночами мне снились удивительно реалистичные кошмары, от которых я просыпалась с криком. А днями я ела, пила, смотрела телевизор, слушала музыку и… говорила с розовыми тапками-зайцами. Это вышло само собой, их забавные моськи излучали внимание, а мне казалось жизненно необходимым общаться хоть с кем-то…

Наверное, я бы окончательно свихнулась, вот только деньги, выплаченные по сокращению и собранные бывшими коллегами, кончились, а сходить с ума на голодный желудок, как выяснилось, очень неприятно.

Из гадких мыслей в реальность меня вернул шум бегущей по старым трубам воды. Вздрогнув, я снова посмотрела в зеркало, где увидела свое перекошенное от злости и обиды лицо. Брр – аж самой не по себе. В кого я превратилась? Сначала меня подкосила борьба за жизнь бабушки и работа в две смены, а потом добили попытки не раствориться в жуткой пустоте, разрастающейся внутри…

– Пора приходить в себя, – с показным воодушевлением заявила помятому отражению и достала из шкафчика косметичку с расческой.

Аккуратно причесала чуть вьющиеся русые волосы, подхватила с сушилки заранее приготовленный комплект белья и, надев его, накинула сверху шелковый халат. Вот так. Новая жизнь всегда должна начинаться с приятных вещей и запаха свежести.

Умывшись, принялась торопливо замазывать тональником синяки под глазами. Выходило плохо: мало того, что отвыкла наводить красоту, так еще и руки слегка дрожали от слабости.

– Ничего, вот возьмут меня на работу, и прежние навыки вернутся, – бубнила, глядя на себя в зеркале. Потянувшись за тушью, глянула на тапки и сообщила им: – Сегодня моя жизнь начнет меняться к лучшему, говорю вам точно! Даже несмотря на приснившийся кошмар…

Тут я припомнила, как во сне меня что-то тянуло в черную дыру и звало на несколько голосов. Сначала я не понимала, что мне говорят, а в конце услышала «Прими наш дар, чудовище…» – и все оборвалось.

– Чудовище, – повторила я, посмотрев на себя в зеркало. Пожав плечами, добавила еще один слой тональника и, припоминая русские сказки, забурчала: – Перед тем как обзываться на замученную девушку, накормите, напоите и отвезите к морю на полный пансион…

Схватив тушь, я нервно принялась красить правый глаз.

Надо же было постоянно вскакивать ни свет ни заря, чтобы именно сегодня заснуть, как сурок, и смотреть кошмары про всяких там до победного! Из-за переживаний в животе все скрутило тугим комком и даже в глазах помутилось, от чего отражение поплыло, будто растворяясь в зеркале.

Я зажмурилась и постаралась дышать как можно спокойнее, прогоняя накатившую тошноту. Вот только лучше не становилось.

– Да что это такое? – пробормотала, открывая глаза и тут же отступая на шаг. Передо мной по-прежнему было зеркало, но теперь сильно увеличенное в размерах! Вместо гладкой поверхности в нем переливались серебристые волны и мелькали цветные всполохи.

– Та-ак, – протянула я, лихорадочно соображая, что со мной и как быть дальше.

«Выпить что-то от мигреней? Вызвать скорую? Начать молиться?» – в панике мозг просто фонтанировал идеями. Но пока голова соображала, как поступить логичнее, язык жил своей жизнью.

– Кыш! – заорала я на зеркало. – Брысь! Фу. Пошло вон!

Голубое пространство, будто в отместку, расширилось еще больше и, кажется, чуть подалось вперед. Или это я качнулась?

«Кошмар в кошмаре! – подумала практически облегченно. – Это сон!»

– Ну конечно, я просто не проснулась! – сообщила громко зеркалу. – Бывает же такое.

Приблизив к нему лицо, подмигнула своему кривому «плывущему» отражению накрашенным глазом и доверительно предупредила:

– Сейчас я проснусь, и все должно прекратиться. Один…

Крепче сжав кисточку от туши, все еще находящуюся в правой руке, ощутила легкое головокружение.

– Два…

В животе начался просто ураган, благо я ничего не ела с утра.

– Три… – прохрипела, понимая, что оседаю на пол, теряя контроль над собственным телом.

Упала на колени и на миг утратила возможность шевелиться. Рядом рухнула косметичка, содержимое которой разлетелось по полу. Я же открыла рот, набрала воздуха в легкие и собралась кричать, но… лишь невнятно крякнула, когда неправильное зеркало резво полетело вперед, явно целясь в меня!

Игнорируя раковину, оно разрасталось, расширялось, окончательно превращаясь в нечто наподобие огромного 3D-водного экрана со смерчем внутри.

Я попятилась, отталкиваясь ногами и скользя попой по полу, одновременно шаря вокруг руками в попытке найти, чем отбиться от глюков.

Схватила несколько предметов сразу и швырнула перед собой. Тональник и помада должны были разбить зеркало, но вместо этого красиво закружились в нем по спирали, удаляясь…

– Нет! – закричала я, мотнув головой.

И тут же по всей ванной ударило ослепительное сияние. Зажмурившись, я вцепилась во что-то на полу и завизжала.

Меня тряхнуло, с силой рвануло вперед, и весь мир пошатнулся, схлопнувшись позади с тихим «памс». В ушах зазвенело, будто от резкой смены давления, а затем, на безумно долгие несколько мгновений, меня оглушило сверхъестественной тишиной.

Я летела в сияющую синеву смерча, ослепленная и онемевшая от страха. Вяло размахивая руками, разинув рот в беззвучном крике и кренясь вперед то головой, то задом, я щурилась, пытаясь понять, где нахожусь, но не могла обнаружить ни границ, ни выхода.

Дикое, обезоруживающее, угнетающее чувство безысходности заставило лихорадочно соображать, как подобное могло приключиться. И мозг нашел единственный вероятный ответ – жизнь кончена.

«Сердце прихватило! Инфаркт, – меланхолично диагностировала я увиденное вокруг. – Душа покинула бренное тело. Сейчас придет покой. Вот сейчас…»

Но вместо покоя синева впереди ощерилась в кривом оскале, быстро разрастающемся до нового неправильного зеркала, а пустота вокруг смилостивилась и совершенно невоспитанно выплюнула меня наружу.

«Вот и рай!» – успела подумать, пролетая задом вперед, к лучшей духовной жизни. Перед глазами мелькнула красная вспышка, резкий порыв ветра развернул меня, и на свет я все же выскочила лицом к высшим силам, кем бы они ни были.

Приземлилась, как ни странно, на ноги. По инерции еще и пробежалась вперед, ударившись о твердую поверхность ногой. Остановилась, подозревая неладное. «Разве душа может чувствовать боль?! – подумала, не позволяя себе открыть глаза. – И покоя пока не ощущается…»

Шумно дыша, уперлась руками в твердую поверхность, зажмурилась и замерла, боясь пошевелиться. Не знаю, смогла бы я когда-нибудь вообще отмереть, если бы не громкое весомое «Кар-р-р» рядом.

Я ошалело распахнула глаза и уставилась на собственные руки. Одна держала кисточку от туши, а во второй оказалось зажато складное зеркальце. Медленно положив предметы перед собой, облизнула пересохшие губы и наконец решилась поднять голову, чтобы посмотреть на птицу.

И до чего же было неожиданно встретиться с задумчивым взглядом сидящего напротив мужчины.

– Доброе утро, – проговорила я, попытавшись улыбнуться, вот только губы не слушались. Их левый уголок несколько раз дернулся вместе со щекой, плавно переходя на веко. Кажется, у меня начался нервный тик, а там и до второго инфаркта недалеко. Так что я поспешила прояснить ситуацию: – Вы тоже из зеркала?