Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви (ИС 13-222-1863)

Предисловие

Каждый день святая Церковь, а вместе с ней и верующие люди совершают память святых угодников Божиих. Делается это для того, чтобы мы обращались к ним с молитвой и, научаясь их добродетелям, освящались их святостью. Так происходит не потому, что мы лишены возможности обращаться непосредственно к Богу или что Господь в таком случае не слышит нас. Он вселюбящий Отец и принимает всякого приходящего к Нему, но воля Его такова, чтобы мы, обращаясь к святым, общались с ними и соединялись в Нем, а размышляя об их святости, думали о своей жизни, цели и призвании. Возможность общения со святыми в единой христианской семье в вере и любви, в чистоте и святости, в молитве – это дар Божий, за который необходимо благодарить Господа.

Жизнь великомученика Пантелеимона и показывает нам этот истинный путь приближения и уподобления человека Богу. Бог не только велик и славен, и силен, Он еще и милостив. И святого Пантелеимона мы называем «подражателем Милостивого». Ведь он был милостивым и всем сердцем хотел помочь людям больным, страдающим, нуждающимся в его помощи. Всего себя, как врач безмездный, он отдавал людям, потому, что любил людей. Помощь великомученика больным превзошла силу земного врачевания, он стал врачом благодатным. Святой Пантелеимон смог уподобиться Богу в Его силе, а вместе с Божественной силой пришла и слава. Слава не земная и преходящая, а та, которой прославляет человека Бог.

Мы смотрим своим внутренним взором на жизнь святого Пантелеимона и видим, что он уподоблялся Богу в том, что человеку доступно, а Бог дал ему и то, что человеку недоступно. Больше полутора тысяч лет назад жил святой великомученик Пантелеимон, но мы и ныне прославляем его и просим его помощи. А он слышит наши молитвы и имеет силу помочь нам.

Почитание святого в Русской Право славной Церкви известно с XII века: великий князь киевский Изяслав, во святом крещении Пантелеимон (ок. 1097–1154), имел изображение святого на шлеме и его заступлением остался жив в войну 1151 года. Великомученик Пантелеимон почитается Православной Церковью как небесный покровитель воинов и милостивый целитель. Бесчисленны свидетельства русской истории об исцелениях святым Пантелеимоном болящих, а также о прекращении по его предстательству пред Богом страшных моровых поветрий и эпидемий. Ведущие духовную брань также прибегают к святому с мольбой об исцелении душевных язв. Святые мощи великомученика Пантелеимона частичками разошлись по всему миру, а его честная глава с XIV века хранится в Русском Пантелеимоновом монастыре на Афоне.

Так будем же благодарны Богу, дивному во святых Своих, и в молитвах к святому великомученику и целителю Пантелеимону будем просить для себя милости Божией, мира, чистоты, святости и чтобы он исцелил нас душевно и телесно.

Все замечания и пожелания читателей будут с благодарностью приняты Издателем.

Андрей Плюснин

Часть I
Житие великомученика Пантелеимона

(переведено святителем Феофаном из Метафраста. Сличено и с свт. Димитрием)

Когда в царствование Максимиана, лютого христиан мучителя, великое всюду належало на верующих во Христа гонение, и исповедники пресвятого имени Иисуса Христа в большом количестве были избиваемы по всем градам и весям, пострадал в Никомидии, городе Вифинском, и святой великомученик Пантелеимон. Сей великий и дивный между мучениками страстотерпец Христов в сем же городе родился от отца, сановитого и богатого, именем Евсторгия, и матери Еввулы. Отец его был предан идолопоклонническому нечестию и истово прилежал ему; мать же была христианка, от прародителей наученная святой вере, и усердно работала Христу Господу. Таким образом, они, будучи соединены телесно, до противоположности разделены были духом: тот служил ложным богам, а эта единому истинному Богу приносила жертву хвалы.

Родивши сего, о коем предлежит нам слово, первенца своего, они дали ему имя Пантолеон, что означает – «по всему лев», как имевший льву уподобиться мужеством. Но после он был свыше переименован в Пантелеимона, т. е., всемилостивца, когда показал себя ко всем милостивым, исцеляя безмездно всякие болезни и неоскудно помогая нуждающимся из оставшегося ему от отца имения.

Пока был еще Пантолеон в детстве, мать воспитывала его в христианском благочестии, научая его познавать единого истинного Бога, на небесах сущего, Господа нашего Иисуса Христа, веровать в Него и угождать Ему добрыми делами, а идольского многобожия всячески отвращаться. Отрок усердно внимал материнскому учению и отчасти понимал его, сколько доступно оно отроческому разуму. Но, к прискорбию, недолго пришлось ему пользоваться попечением матери, потому что она скоро отошла ко Господу, оставив дитя свое незрелым и по возрасту, и по разуму. По смерти же ее отрок, естественно, пошел вслед отцова заблуждения, будучи водим им к идолам и учим их нечестию.

Затем пришло отроку время обучения, и отец сначала отдал его учиться грамматике, а потом и другим наукам. Когда же увидел, что он довольно уже успел в этих науках и в греческой словесности, вручил его славному в то время врачу Евфросину, учиться врачебному искусству. Здесь он, по быстроте своих способностей, скоро оставил позади себя всех своих сверстников и соучеников, подобясь птице быстрокрылой, которая без большого труда легко пролетает повсюду, стремительностью полета удобно рассекая воздух. Был он к тому же добр нравом, в обхождении и беседах приятен и красив лицом, отчего всем был любезен, у всех был на языке и почитался всеми за некое диво. Скоро стал он известен и самому царю Максимиану, который в то время жил в Никомидии и жестоко преследовал христиан, – сжег двадцать тысяч святых мучеников в церкви, в день Рождества Христова, убил святого Анфима-епископа и многих других через различные муки разным предал смертям. Во дворец этого мучителя, как придворный врач, часто приходил Евфросин, и к самому царю, и к другим придворным лицам. Приходил с ним туда и отрок Пантолеон, и все дивились красоте его, благонравию и разуму. Не пропустил его без внимания и царь, когда увидел его при сем однажды, но, подозвав к себе, расспросил, кто он, откуда и чей сын; и уведав все, повелел учителю его поскорее и поусерднее обучить его всему врачебному искусству, имея в мысли взять его к себе во дворец, как достойного предстоять царю и служить. В те дни был там, в Никомидии, некий старец-пресвитер, по имени Ермолай. Он с некоторыми христианами укрывался, страха ради нечестивых, в одном малом и невзрачном доме. Пантолеону, когда он шел к учителю своему и возвращался домой, путь лежал мимо этого малого дома, в котором укрывался Ермолай. Старец, видя часто Пантолеона, когда он проходил мимо, и по внешнему его виду, по поступи, движениям, взору очей прозревая внутреннюю доброту его души, как по раковинe узнают кроющуюся в ней жемчужину, уразумел, что он имеет быть избранным сосудом Богу, и достойным труда делом почел уловить такую душу. Почему однажды, когда обычно следовало юноше проходить мимо, вышел старец из дома навстречу ему и упросил зайти к себе на малое время. Юноша, смиренный и благопослушливый, охотно вошел к старцу, ничтоже сумняшеся. Старец, посадив его близ себя, начал спрашивать о роде его и родителях, о том, какой он веры и о всей жизни его. Юноша все рассказал ему подробно и поведал, что мать его, бывшая христианкою, умерла, а отец жив еще и, по эллинскому обычаю, почитает многих богов. При сем спросил его святой Ермолай: «Ты же, чадо доброе, какой части и какой веры желаешь быть, отчей или матерней?» На это Пантолеон ответил: «Мать моя, когда была жива, научила меня своей вере, и я желал бы ее веры; но отец, как большую имеющий власть, заставляет меня жить по его вере, желая при том доставить мне место при дворе».

«А какое учение проходишь ты?» – спросил старец. Юноша отвечал: «Я изучаю Асклепиево, Гиппократово и Галеново искусство. Так угодно отцу моему; но и учитель мой удостоверяет меня, что если я научусь этому как следует, то силен буду излечивать всякую человеческую болезнь и с помощью этого искусства преодолевать всякое страдание тела нашего». Эти слова подали святому Ермолаю повод к спасительной беседе, и он начал в сердце юноши, как в добрую землю, сеять семя Божественных словес, и, как в добрый сосуд, вливать Божественное миро веры, говоря: «Поверь мне, добрейший юноша, истину тебе говорю, что это Асклепиево, Гиппократово и Галеново искусство малозначительно и что средства, им предлагаемые, не во многом могут помогать употребляющим их; да и самые боги, которых царь Максимиан, отец твой и прочие эллины почитают, суть пустые басни, легких умов праздное изобретение, и помогать они нисколько ни в чем не могут. Един же есть истинный и всесильный Бог, Господь Иисус Христос, в Которого если уверуешь, то одним призванием всесвятого имени Его будешь прогонять всякие болезни. Он слепым подавал прозрение, мертвым – воскресение, прокаженным – очищение, демонов же, которым Максимиан и все эллины поклоняются, единым словом и повелением изгонял из людей. И не только Сам Он, но и одежды Его цельбоподательны были; ибо жена, кровотечением 12 лет страдавшая, как только коснулась воскрилия одежды Его, тотчас получила исцеление. Но кто может чудесные Его дела исчислить подробно? Исчислять Его великие и дивные дела то же есть, что исчислять песок морской, звезды небесные и капли водные. Он и ныне присущ рабам Своим, как споборник и помощник им непобедимый; утешает в печалях, избавляет от бед, дает исход находящимся в тесных обстоятельствах; и все сие творит, не ожидая молитв и прошения, но предваряя самое уготование к тому сердца. И не только это, но и боящимся Его Он дает силу чудодей-ствовать, и притом в большей мире, нежели Сам чудодействовал, завершая сие дарованием жизни вечной в славном Небесном Царствии Его».

Всем сим словам, как добрая земля, прияв в сердце свое и сокрыв их в нем, Пантолеон поверил, как истинным, и сладко поучался в них умом своим. Старцу же сказал: «Все это я часто слыхал от матери своей и нередко видал ее молящеюся и призывающею Бога, Которого ты проповедуешь». С сего времени Пантолеон каждый день заходил к старцу-пресвитеру, наслаждался добрыми его беседами, и все более и более утверждался в святой вере Христовой. Всякий день ходил он к учителю своему врачу и, возвращаясь от него, не прежде входил в дом свой, как усладив наперед слух свой душеспасительными словесами старца.

Случилось ему однажды, возвращаясь от учителя своего Евфросина, немножко уклониться с пути по какой-то нужде; и видит он отрока мертвого и подле него находящуюся ехидну, как бы в показание, кто совершил убийство: очевидно было, что эта гадина ужалила его, и он умер. Страх объял Пантолеона, и он немного отступил назад; но скоро потом пришел в себя и помыслил: вот верный случай искусить и делом удостовериться, воистину ли неложно сказанное старцем Ермолаем. Помыслив сие, он воззрел на небо и сказал: «Господи Иисусе Христе, хотя я и недостоин призывать Тебя, но если благоволишь, да буду раб Твой, яви силу Твою, и сотвори, да во имя Твое отроча оживет, ехидна же мертва да будет». И тотчас как бы от сна отрок восстал живым, а ехидна расселась пополам и пала мертвою.

Тогда Пантолеон, в совершенную пришедши веру во Христа, возвел свои душевные и телесные очи на небо и благословил Бога, со слезами и радостью благодаря Его, что извел его из пагубной тьмы в свет ведения спасительной истины. Затем, не будучи более в состоянии удерживать в себе объявшую его духовную радость, течет к святому Ермолаю, рассказывает ему бывшее, как мертвый отрок ожил силою имени Иисуса Христа и как смертоносная ехидна пала мертвою, – и просит у него себе Божественного крещения. Слыша это, святой Ермолай, встав, пошел с ним посмотреть издохшую ехидну и, видев, возблагодарил Бога, что благоволил совершить такое чудо и им привел Пантолеона в совершенное Себя познание; возвратясь же в дом, окрестил юношу во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, и, совершив святую литургию во клети своей, причастил его Божественных Тайн Тела и Крови Христовых.

По принятии святого крещения Пантолеон пробыл у старца Ермолая семь дней, помазанными его словесами орошая сердце, утучняя душу и чрево исполняя реками благодатными, по слову Господа: реки от чрева верующего потекут воды живы в обильнейшее приношение духовных плодов на благо верующим всем, благодатью Христовою. Когда же настал восьмой день, приходит он к отцу своему. Отец, увидев его, спросил: «Где был ты, сын мой, столько дней пред этим? Я был в большом о тебе беспокойстве, не случилось ли с тобою что неожиданное и нежелаемое?» Он ответил: «Одного из царедворцев схватила тяжкая болезнь, и мы, я и учитель, ходили за ним. Как он очень любезен царю и достоин всякого попечения, то нам неудобно было оставить его, и мы пробыли при нем семь дней, пока он совершенно не выздоровел». Сказал же это Пантолеон не как лжелюбец, но как притчею таинственно и гадательно истину прикрывая, которую не пришло еще время прямо открыть отцу. Под учителем разумел он не Евфросина, а Ермолая-пресвитера, дворцом царским называл ту внутреннюю клеть, в коей совершалась Божественная тайна, а больным – душу свою, небесным Царем любимую, которая духовным врачевством была целима семь дней. Когда после того на другой день пришел он к учителю своему Евфросину, спросил его и тот: «Где был ты столько дней?» Он ответил: «Отец мой купил село и посылал меня принять его; мне нельзя было отлучиться оттуда, и я поневоле умедлил там, пока не осмотрел со вниманием всего купленного; оно драгоценно и никакое другое стяжание не может идти в сравнение с ним». И это рек он иносказательно, разумея св. крещение, которое приял, и прочие таинства святой веры, которые уведал и которым цены нет, – так как они стяжаны Кровию Христовою. Услышав это, Евфросин не стал спрашивать его более.

После сего внешние дела потекли обычным чередом; внутренне же блаженный Пантолеон, исполнен будучи благодати Божией и нося в себе сокровище святой веры, весь объят был заботою об отце, о том, как бы извести его из тьмы идолобесия и привести в свет познания Христова, желая за рождение от него по плоти, поелику не мог воздать равным, воздать несравненно большим – возрождением духовным. С этою целью не упускал он ни одного случая, будто мимоходом, предлагать ему неудоборешимые вопросы, относительно идолопочитания неудоборешимые, и тем мало-помалу колебать его приверженность к идолопоклонству. Так говорил он ему: «Отче! Отчего это боги стоячие, как сначала поставлены были, так и доселе стоят и никогда не садятся, а те, которые сделаны сидячими, доныне сидят и никто никогда не видал их вставшими?» Слыша такие и другие подобные сим вопросы, отец недоумевал, как их разрешить, и начал понемногу колебаться в своем о богах высоком мнении и охлаждаться к почитанию их; что видяще, святой Пантолеон радовался, величал имя Иисуса Христа и благодарение Ему воссылал, что, по крайней мере, колеблющимся сделал Он отца его, раздирающим свое сердце (Ос. 10: 2) и уже не приносящим, как обычно, обильных жертв идолам.

На первых порах святой Пантолеон порывался было не раз сокрушить и истребить всех отцовых идолов, которых по дому было много; но удержался, не желая раздражать отца, так как тот очень дорожил ими. «Лучше, – говорил он себе, – я убеждением, кротостью и терпением доведу его до уверования во Христа, и тогда мы оба вместе истребим их». За такие чувства к отцу Даровавший заповедь чтить отца, прияв как жертву Себе Самому эти сыновние чувства Пантолеона, скоро доставил ему случай, – и отца своего тихо и кротко привести к вере, и самому себе стяжать великую награду. Ибо между тем, как Пантолеон так определился в мыслях своих, приходят к нему некие, ведя с собою слепца; стучат в дверь и спрашивают, дома ли Пантолеон, врач; узнав же, что дома, ожидают его. Тот, услышав, что пришли имеющие к нему нужду, вышел к ним с поспешностью, пригласив с собою и отца. Увидев же слепца, спросил, что ему нужно. Тот сказал: «Света ищу, которого лишился и которого слаще ничего нет для людей. Смилуйся над моим несчастием и не оставь меня жить такою несовершенною и как бы половинчатою жизнью, но дай видеть солнце, потому что в таком положении мы, живые, ничем не лучше сущих во аде. Все врачи, какие есть в этом городе, лечили меня и не только никакой не принесли пользы, но лишили и того малого света, который еще оставался у меня. Я все истратил на этих добрых врачей, а от них получил вместе с потерей имения потерю и зрения. Сжалься же надо мною». Святой Пантолеон сказал ему: «На других врачей ты все истратил, никакой не получив пользы; мне же что ты дашь, если я уврачую тебя, и ты опять станешь видеть?» – «Все, что еще осталось у меня, тотчас положу к ногам твоим», – ответил тот. На это Пантолеон сказал: «Дар зрения Бог, Отец светов, подаст тебе чрез меня, недостойного раба Своего; а что обещал ты мне – раздай ты бедным, когда возвратишься отсюда здоров».