тельной прелести может расцвести русская сказка, спрыснутая мыслью, – и, наконец, как много веселья и трезвого ума в таких сказках! Она умела уколоть шуткой и князя, и боярина, и попа… Отличительная черта русского простолюдина в том, что он никогда не был изувером и не смешивал веры со служителями веры; благоговел перед ризой, но не перед рясой, и редкая смешная сказка или песня обходится у нас без попа или чернеца.
И еще есть у нас стихия, драгоценная – это дураки и шуты. С тех пор, как нагую правду выгнали из дворца за бесстыдство, она прикинулась басней и шуткой, спряталась под ослиное седло, захрюкала, запела кукареку, покатилась колесом, заломила набекрень дурацкую шапку и стала ввертывать свои укоры между хохота и ударов хлопушки… Одним словом, шут-простолюдин, приближенный к князю, был что-то вроде народного трибуна в карикатуре (!).
Вот какое богатство представляет наша самобытная жизнь для искусства. В ней, в нашей истории, в произведениях нашего народного творчества так много оригинального, поэтического и красивого! И можно ли исчислить все девственные ключи, которые таятся доселе в кряже русском? Стоит гению топнуть, и они брызнут обильны, искрометны.