© Нэн Джойс, 2023

ISBN 978-5-0060-6204-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

– Брось.

Лишь чуть повела подбородком. Её побелевшие пальцы даже не дрогнули. Только сверкнуло камнем обручальное кольцо.

– Брось нож, Даша.

– А то что? Отберёшь? Попробуй. Давай. Ты же это умеешь. Отбирать.

Столько в её лице лютой ненависти. Приевшейся. Треклятой.

А в глазах такая убойная решительность, что матёрый боец ММА приссыт.

– Хочешь, чтобы я сам подошёл?

Ноль реакции.

У тебя есть козырь. Открывай.

Идея как слова о соболезновании. Бесполезна.

Дождь шепчет убедительнее. Хотя мы глубоко спрятаны от него внутри дома. Замурованы в его прочную и дорогую обёртку.

– Подумай о сыне, дура.

Она шибко, оборванно выдыхает. Как долго бежавший по следу зверь, что нашёл наконец искомый источник запаха. И недоразвитый злой смешок приоткрывает её маленькие мягкие губы.

А затем Даша расцепляет пальцы левой руки. И разодранное платье, лоскутками которого она прикрывалась от меня, падает.

Что бесит больше?

Вид её белой голой груди, к которой я не имею права прикасаться?

Или то, с каким рвением она второй рукой нож обхватила?

Люди так за жизнь цепляются. Отчаянно. А она – наоборот.

Я бы сделал к ней шаг. Если бы она хоть капельку сомневалась.

Если бы она угрожала мне.

Твоя мать умерла в августе. Так я скажу Ване, когда он подрастёт?

А почему? Спросит он.

Я не упущу её.

Макс Арский больше ничего не упускает.

– Я буду считать до трёх, Соболева, – спокойно, будто объясняю задачу подчинённому. – И если до того, как я скажу «три», ты не бросишь нож, я сам его у тебя заберу. А после этого можешь больше не рассчитывать, что получишь от меня ещё хотя бы один рубль. Я сделаю так, что ты мне должна останешься. Ясно?

Запахло кровью.

Она слишком сильно прижала палец к лезвию ножа.

Или лезвие ножа к собственной шее.

Разве можно отбирать жизнь с такой невозмутимостью?

Мне ли не знать?

У меня научилась.

Она уже давно не похожа на ту девчонку, которую я знал. До того, как всё произошло.

Я её испортил.

Другая. Сама себе чужеродная.

Из признаков прежнего остались только смотрящие на меня карие глаза. Всегда до дерзости проницательные. Слишком большие для всего её хрупкого существа. С чёрными крапинками. Как дроблёный перец в кофе с молоком брошенный.

Как бы мне хотелось стереть из её памяти то, что я натворил. Откатить систему.

Уничтожить эту модификацию, что сейчас передо мной.

Но это Даша. Моя Дашка. И это я сделал её такой.

– Ну же, Чуточка, – шепчу настолько нежно, что у самого сердце сжимается. – Достаточно. До первой крови.

Она заплакала.

1. Даша. Прошлое лето

Я крадусь по коридору второго этажа. Вслед за первой минутой полуночи. Между запертых дверей.

В самом конце, за панорамным окном, настоящий апокалипсис.

Изогнутые деревянные чудовища устроили колдовские пляски. Их тени без приглашения влезли в дом и распластались на ламинате. Я переступаю через эти чёрные кракозябры как через пробуждающихся зомби. И очень боюсь.

Ужасно боюсь грозы.

Стыдно бояться грозы взрослой двадцатилетней девушке. Которая уехала от родителей за тысячи километров в столицу. Которая поступила на неперспективную в нашей стране специальность эколога. И которая не стесняется высказывать своё мнение среди тусовки, считающей потребление смыслом жизни.

Но я боюсь.

До заветной комнаты оставалась пара шагов.

Бах!

Молния ослепила.

Я завизжала. Спрятала лицо в волосы.

Только с Арским могло такое приключится. Он выбрал единственный, один единственный, блин, за всё знойное лето день, когда в городе объявили штормовое предупреждение. И именно в этот день мой обожаемый друг женится.

А невеста застряла в Париже из-за погодных условий.

Зачем переться туда, если у тебя свадьба на носу?

И ведь взрослая тётя уже, тридцать лет. Чем думает?

У неё, видите ли, важный контракт с модельным агентством.

Да Арский-старший ей этих агентств хоть десять подарит, если его невестка пожелает. Любого фотографа, для любого бренда, в любом уголке мира.

Но… Как бы не обожал Марину папа Макса, и какими средствами не обладал, купить штиль у него не получится.

…в отличие от всего остального.

И чего я переживаю? Макс проницательный. Его суперский мозг айтишника не упустит ни одной детали. Мой друг смекнул бы, что Марина на него запала из-за денег, будь это так.

Просто не хочу, чтобы он разочаровался. Потому что я его очень…

– Бу!

Я вскрикнула и ударила в дверь.

Она захлопнулась с такой силой, что зловещее «бу» сменилось хриплым воплем.

– Твою мать, Дашка! Нормальные бабы убегают, когда их пугают. А ты… – Макс показывается из-за двери своей комнаты.

Потирает нос.

– Сам виноват.

– По носу получил, ещё и виноват. Я, может, на помощь спешил. Визжит тут, будто её насилуют, – кидает взгляд на мои дрожащие пальцы, прижатые к груди. – Что, Чуточка? Страшно тебе? Я смотрю, принцесса не стала ждать в башне, и сама отправилась на поиски героя, который должен её спасти? Вполне в твоём стиле.

– Да ну тебя! Просто у этой буржуйской виллы абсолютно нелогичная планировка. А я всего лишь шла в туалет.

– Именно в тот, что рядом с моей комнатой. Другие тебя не устраивают.

– В том, что рядом с твоей комнатой, мыло вкуснее.

– И давно ты ешь мыло? – он обнимает меня одной рукой, и мы идём к нему.

2. Даша

– Ну рассказывай, как ты докатилась до такой жизни? Говорил я тебе, целибат до добра не доведёт. Пока твой гринписовец облака над Мурманской областью изучает, ты тут крышей поехала.

– Кто бы говорил? Твоя Мариночка сколько дней в году проводит с тобой? Носится со своей модельной карьерой как курица с яйцом. В её-то возрасте…

– Слышь, соплячка. С таким острым язычком рискуешь не дожить и до её возраста, – сгибает руку, которой обнимает меня, и качает из стороны в сторону.

Макс немного захмелевший. И плохо рассчитывает силу.

– Мне вот, – пытаюсь стряхнуть с себя его руку, захват всё-таки болезненный, – осталось месяц дотерпеть. Серёжа вернётся, и больше мы не расстанемся. Потому что у людей мечта должна быть общая, я тебе это не раз говорила.

– Нет чтобы посочувствовать. Жестокая, – убирает руку и демонстративно отстраняется.

– Будешь обзываться – начну петь, – бухаюсь на кровать.

Макс окидывает меня оценивающим взглядом.

– Нет, ну вы посмотрите на неё. Дашенька, мне двадцать пять лет, я потенция в чистой концентрации… и знаешь сколько у меня уже не было секса? А ты заваливаешься ко мне посреди ночи в таком виде, – тянет моё короткое платье за подол вниз, словно пытается спрятать от самого себя мои коленки. – Бесстыжая.

Я бью его по руке.

– Shameless, – вскакиваю с кровати и начинаю насвистывать мотивчик из одноименной песни, и подтанцовывать.

А затем петь.

Ну я же предупреждала.

Макс зажимает уши и театрально падает на колени, изображая муки смерти.

Кому-то из уснувших гостей снизу тоже не пришлись по вкусу мои вокальные способности. Раздался хрип колонок, и внизу заиграл русский рэп.

Ненавижу рэп.

– Какая наглость! Они пытаются перекрыть мою песню!

Часть ребят вывалила под стеклянную крышу веранды, и со стороны балкона теперь слышался их ор.

– Это для тебя, Соболева! – кричат снизу.

Мы с Максом смотрим друг на друга заговорщически.

– Хочешь, я вырублю электричество? – ухмыляется он.

– Неа. Хочу врубить что-нибудь электрическое, – и киваю за его плечо.

Макс провожает мой взгляд.

Уже через минуту я стою с глянцевой гитарой в руках, а сотни дырочек усилителей направлены в сторону окна.

Макс распахнул балконную дверь.

– Это вам за то, что ушли спать!!! Арский сегодня женится! И никто в эту ночь не уснёт!!!! – ору я, и в следующее мгновение ударяю по струнам.

Рёв буквально выстреливает из колонок.

Бью несколько раз. Эхо музыкальных плевков сливается с визгами и матом за окном. Становится прологом для грозовой кульминации – близко, в крышу соседнего дома, влетает осколок молнии.

Сердце у меня замирает. Но я смотрю на Макса, и страх сгорает, как ничтожный метеорит в атмосфере.

Обожаю способность его лица к асимметрии. То эта ухмылка, когда только один уголок рта так высоко уходит вверх. То эти диагональные линии над переносицей, когда он подмигивает.

А сейчас он смотрит на меня так, будто бы гордится моим сумасбродством.

За окном слышны крики вместе с хохотом.

– Человек за бортом!

– Вставай!

– Тащи его!

– Да чтоб тебя!

Я мчусь к балкону, вылезаю вперёд Макса.

Его хриплый хохот над моей головой отдаётся покалыванием в затылке.

На газоне сидит Коля, весь мокрый и злой. В свете садовых прожекторов отлично видно, как дождь и свежескошенная трава перекрасили его брендовое белое поло.

– Соболева, смотри, что ты натворила! – кричит Лёша. – Он испугался и вывалился с террасы!

– А нечего сидеть на парапете! – смеётся Лиза.

– Ахах! Он даже сначала подпрыгнул на заднице, а уже потом кувыркнулся! – хохочет Динка.

Илья высунул плетёный стул ножками к Коле:

– Хватайся, юнга! Я спасу тебя!

Коля цепляется за ножку. И тянет на себя со всей дури.

На газон вываливается Илья.

Все снова ржут.

Коля безуспешно пытается отряхнуть поло, поднимает на меня злое лицо:

– Ты… – грозно тычет в мою сторону пальцем. – Ведьма! Уууу! Я тебя…

– Поздравляю, – дыхание Макса как горячая ладонь на затылке, – теперь у него есть второй повод злиться на тебя.

– Второй? – поворачиваюсь и смотрю на Макса снизу вверх.

3. Даша

Кончик моего носа почти касается его подбородка.

У Макса новый одеколон. Не тот с ореховыми нотками, что был всегда, и так нравился мне. А навязчивый и приторный, сто процентов выбранный Мариной.

Прикрываю глаза, чтобы сосредоточиться и запомнить этот новый его запах.

Чувствую, что Макс сглатывает и отступает на шаг.

– А какой первый? – открываю глаза и протягиваю Арскому гитару.

– Угу, делай вид, что не знаешь.

– Вообще не понимаю о чём ты.

– Не прикидывайся дурочкой, – тон становится ледяным.

– Нет, ты серьёзно? До сих пор дуешься, что я не бросила жениха ради твоего друга?

– Не обязательно было выбирать Колю… – относит гитару на место. – Но вот выбирать Серёжу – просто NullPointerException.

– Конечно! Ведь Серёжа не московский молодой бизнесмен, так, чмо из Мухосранска. Который мечтает не миллиардером стать, а всего лишь спасти человечество от вымирания. Он уж никак не сможет дать мне то, что действительно нужно.

Подходит ко мне вплотную:

– Хорошо, что ты это понимаешь.

– Дурак! – со злостью толкаю его в грудную клетку.

– Соболева! Будешь обзываться – выпорю, – оттягивает ремешок моего платья за пряжку. – Твоим же ремнём.

– Я просто хочу, чтобы мы уже закрыли эту тему.

– Какую из них? Что ты отшила моего друга? – тянет меня к себе за пряжку. – Или что Серёжа тебя не достоин?

– Он меня очень даже достоин, Макс!

– Ты в институт сама поступила. А он за твои деньги.

– Вот привязался. Мне они не понадобились. И это я предложила.

– Он мог их заработать. Ты же смогла.

– Тебе легко судить. А в нашем городе парню трудно найти работу.

– Это он тебя убедил? Типичная отмазка для провинциальных лентяев. Что он вообще может тебе дать? С такими установками.

– Он меня понимает. И да, он из провинциальной дыры. Но это и моя дыра тоже… Арский, хватит ржать! – я вцепляюсь в его плечо и пытаюсь ущипнуть, но тугие мышцы делают этого самодовольного павлина абсолютно неуязвимым. – Ненавижу тебя! Перекаченная скотина. Чтоб ты разжирел на Маринкиных харчах!

– Уж скорее распухну от голода.

Мы оба начинаем хохотать.

А когда успокаиваемся, спор уже перестаёт иметь значение.

– Извини. Я просто не хочу, чтобы ты разочаровалась, – Макс зажимает ладонями мои уши. И сдувает с моего лба чёлку.

– Не смей так делать с Мариной. Это только наша фича, понял?

– У Маринки нет чёлки, – тянет лыбу во все тридцать два зуба. – Чёлки сейчас носят только провинциальные девочки.

Я рычу и снова толкаю его в грудную клетку.

– Предатель. Между прочим, ты обещал, что не женишься, пока я не выйду замуж.

– Ах вот как мы заговорили? Ну давай теперь всё друг другу припомним. С чего начнём? Может, с того дня, как мы с тобой познакомились?

Я взрываюсь от хохота, вспоминая, как произошло наше знакомство.

– Сколько лет назад это было?

– Два… Нет, полтора. Вот озвучила, и кажется, что это ничтожная цифра.

– Дело в качестве, а не в количестве. А по качеству у нас с тобой была целая вечность.

– Была…

И тут я, конечно, всхлипываю. И начинаю рыдать. И кусать губы. Хотя тысячу раз уже всё это прокручивала в своей голове. Как они поженятся с Мариной, уедут на медовый месяц, а когда вернутся, нас с Серёжей тут уже не будет. Пройдёт много времени, прежде чем мы снова окажемся рядом физически. Но в новую реальность наша дружба уже не впишется. Мой Серёжа и его Марина эту дружбу не поймут.

И как мне выдрать тоску по человеку, с которым мы ещё даже не расстались? Мы здесь, в одной комнате, он прижимает меня к себе, и гладит по голове, пытаясь успокоить.

– Ну же, хватит, Чуточка. Всё ок будет, – отстраняет, держа за плечи, слега встряхивает, чтобы я взглянула на него. – Так, идём, идём, – выводит из комнаты. – Мы как договаривались? До первой крови.

Распахивает дверь в ванную комнату. И вот мы уже стоим напротив зеркала. Макс за моей спиной.

Смочил пальцы водой, и осторожными движениями убирает кровь с моих искусанных губ. Так заботливо…

А говорят, что не бывает дружбы между мужчиной и женщиной. Дураки.

Он скрестил передо мной руки и притянул к себе. Уткнулся подбородком в макушку. И через зеркало мы держим зрительный контакт.

У Макса красивые глаза. Глубоко посаженные. Превосходно очерченные тёмными ресницами. Протяжённые, как идеальный тектонический разлом. Прозрачного голубого цвета, какими бывают воды в карстовых озёрах.

Я когда впервые обратила внимание на его глаза, подумала, что они его определяют. Что такой вот он на самом деле и по образу мышления – всё у него ясно, логически выстроено, предусмотрено, предопределено.

Но даже самые прозрачные и хорошо изученные озёра скрывают тайны.

Было и в его личности что-то… неуловимое, плохо поддающееся контролю. Такая маленькая грядочка дикорастущих импульсов на задворках парка, высаженного лучшими экспертами в области ландшафтного дизайна.

Правда, Арский умело оборачивал эти нерациональные всплески в ребячество и юмор.

Серьёзные мысли сменяются воспоминаниями о его шутках. И я невольно улыбаюсь.

– Вот. Так мне очень нравится, – улыбнулся в ответ. – А ещё я верю, что никуда мы друг от друга с тобой не денемся.

– И я, – вру, разворачиваюсь к нему. – Но ты должен знать – за нашу дружбу я кому угодно горло перегрызу. Даже если мне придётся встать на стульчик, чтобы до этого горла дотянуться.

– Сумасшедшая, – он смеётся.

– Ты уже это говорил сто раз.

Выглядываю в коридор.

– Ну вот. Гроза закончилась. Свою миссию ты выполнил. И я теперь могу спокойно отправляться спать.

– Ну нет! Ты мне весь сон перебила. Никуда я тебя теперь не отпущу. Будешь за меня розовых овец считать, пока я не вырублюсь.

Да-да, однажды мне была открыта сокровенная тайна: Макс Арский может уснуть только так – считая розовых овечек.

– Не-не-не. Я своё получила, и больше меня на ближайшие шесть часов ничего не интересует.

– Я тебя сейчас покусаю.

– Ага.

Он резко наклоняется ко мне, быстрым движением убирает мои волосы и прикусывает ухо.

Я визжу. Мне и приятно до тяжести в животе, и щекотно, и немного больно. А Макс рычит в моё ухо, добавляя остроты ощущениям.

Око за око!