Билет

I

Утренняя заря пробивалась сквозь тяжелые шторы яркими алыми всполохами. Кейн проснулся раньше обычного, что было на него совсем непохоже, и просто лежал в постели, настороженно ожидая, когда сработает будильник, и не находя в себе ни достаточно сил, ни воли, чтобы взглянуть на лежащие на полке часы.

– Ещё один рутинный день на работе.. Опять тащиться на эту каторгу.., – подумал он, с головой укутываясь в теплое, уютное одеяло.

Кейн работал руководителем небольшого отдела в компании, которая занималась производством сложной аппаратуры. Работа не приносила ему никакого удовлетворения, да и перспективы были весьма туманными и расплывчатыми. Ну, а если точнее, – их и не было вовсе. Но что поделать – теперь и такую работу найти было редкой удачей и люди, как правило, держались за неё как могли, несмотря на многочисленные ущемления, низкую зарплату и сомнительно образованный контингент.

Всё-таки нужно было поскорее встать, пробраться в кабинет мимо этих бесконечных коробок с книгами на полу и включить ноутбук, – с некоторых пор он использовал любой свободный момент, чтобы почитать новостные каналы, надеясь вычитать хоть что-то о последних событиях.

Примерно три месяца назад произошло то, о чем многие думали, писали и представляли по-разному в самых разных сферах, интуитивно ожидая этого и гадая – реально ли это, или же это всего лишь иллюзии, так прочно сидящие в сознании не одного поколения людей. Представители внеземного разума из другой части галактики вышли на связь с людьми – в пустыне Гоби состоялся первый контакт срочно избранного объединенного Правительства Земли, названного, в лучших земных традициях последнего времени, Альянсом, куда вошли представители ведущих стран мира. Они, эти внеземные, тоже были гуманоидной расой, и визуально очень схожими с людьми, только намного крупнее – в среднем чуть больше двух метров и шире в плечах, с большими выразительными золотыми глазами. Их волосы чем-то напоминали дредлоки, а на руках и ногах было по шесть пальцев. Они тоже дышали кислородом, но питались пищей исключительно растительного происхождения.

Выглядят-то они довольно дружелюбно, но можно ли им доверять? Люди всегда боялись неизвестности, а столкнувшись наконец с новой расой, куда старше и могущественнее, многие задумались, а не потеряем ли мы куда больше, чем приобретем? По крайней мере, именно так считала основная часть общественности, «сидящая» на разных форумах и чатах, которая живо подхватывала самые разнообразные новости и слухи, как жужжащий рой пчел в весеннем цветении.

Кейн, который, по шуточному и, возможно, порой весьма поспешному и поверхностному заключению многих его знакомых и коллег, страдал серьезной формой оптимизма и неизменно верил исключительно в самое лучшее – в случай, в неожиданную удачу или какой-то невероятный фантастический прорыв, был просто счастлив узнать, что все-таки мы не одни во вселенной! Что "эти самые внеземные" все-таки существуют и, конечно же, его очень волновали намерения пришельцев.

Но, несмотря на то, что с момента контакта прошло уже довольно много времени, особенно для людей, которые со дня на день ожидали каких-то глобальных перемен, ничего особенного не происходило – жизнь шла дальше своим размеренным чередом, никаких официальных заявлений от лидеров Альянса не поступало. Люди в целом стали как будто задумчивее, менее суетливыми и теперь старались не откладывать на будущее многое из того, что хотели сделать давно, но не получалось по ряду самых разных причин.

II

На дворе стояла золотая осень – то самое время, которое Кейн ждал из года в год и искренне наслаждался им – чистые краски осенних листьев, кристальный воздух бирюзового неба и какая-то перманентная грусть, которая свойственна только этому времени года по какой-то необъяснимой причине давали ощущение торжественной радости и надежды на то, что все будет хорошо, хотя внутренний голос, который нынче оттенялся самыми разными мыслями, будто и говорил – да как же это и каким-таким чудесным образом..?

– Наверное именно в такие теплые осенние деньки старик Дюрер и создал свою таинственную и неоднозначную Меланхолию. Либо его просто кто-то сильно раздражал и он неожиданно взял кусок меди и молоток – такая мысль крутилась в голове у Кейна, когда он заканчивал бежать двенадцатый круг стадиона после очередного бесконечно длинного рабочего дня, мысли о котором он старательно гнал из своей головы. Не то, чтобы он был так близок к миру искусства, но из университетского курса литературы он запомнил именно этого персонажа, который вроде больше был художником-живописцем.. Ну это ж как если бы великий Пеле после футбольных матчей ещё и в опере подпевал.

Для своих не сильно далеко за тридцать он был в очень неплохой физической форме и выглядел намного моложе своих лет, хотя в последнее время он и делал это исключительно для смены деятельности, ну и чтобы привести в порядок мысли после трудовых будней. Если быть предельно точным, он давно заметил, что бег прочищает мозги – просто наверное потому, что когда бегаешь, они там перемешиваются, и выстроенные, возведенные в некую степень тяжелые мысли просто от сотрясения разваливаются на части, которые уже практически невозможно собрать вновь, как следует не отдохнув и не выспавшись, что уже в корне меняет многое.

Приняв душ и переодевшись, Кейн легкой походкой вышел из раздевалки – после таких тренировок он всегда себя чувствовал намного лучше и спокойней, чем до них, как будто он наконец-то сделал за день что-то действительно существенное. В полуосвещенном коридоре за небольшим столиком сидел вахтер – старик лет семидесяти с задумчивым, но озорным взглядом прозрачно серо-голубых глаз, за которыми, казалось, было невозможно скрыть ни одной черной мысли, и легкой застывшей на всегда тщательно выбритом и сильно загорелом лице доброй улыбкой – сегодня была его смена, и потому по всему коридору в воздухе носился аромат свежезаваренного крепкого чая с имбирем и корицей. Кейн про себя прозвал его «интеллектуальный дед», чья лысая голова, как ходячий двуногий экзамен, давно стала настоящим пугалом для местных спортсменов, да и не удивительно. Разговаривать с ним было все равно, что проходить тест на сообразительность – дед одинаково легко при необходимости орудовал шваброй в своём узком проходном коридоре и цитировал самых разных классиков литературы, сыпал репликами из кинофильмов разных лет, разбавляя все это героическими двустишиями всевозможных рыцарских поэм. Ну и то верно, чем спортсмены – не рыцари? Вот только сами спортсмены при этом по большей части впадали в конфуз и ступор, стараясь как можно скорее проскочить мимо деда, отграничившись почтительными «здравствуйте» и «до свидания».

Старик сидел на видавшем виды старом жестком стуле, обернувшись в шерстяную клетчатую накидку, нахохлившись, смотрел новости по небольшому телевизору, стоящему на небольшой тумбочке у стены.

– Наливай себе чаю, сынок, – сказал он приветливо, приняв ключ от раздевалки и придвигая к нему довольно емкий термос и чистый стакан. Как правило, у Кейна на такой случай с собой почти всегда была припасена плитка молочного шоколада или пачка сладких бисквитов – он всегда любил эти недолгие послетренировочные посиделки, вспоминая при этом своего родного деда, большого любителя шоколада, чьего общества и разговоров ему так не хватало, даже спустя немалое количество лет.

По новостям говорили о загадочной активности пришельцев в Антарктиде и на Северном Полюсе. Разве не удивительно – за несколько недель с небольшим температура на обоих полюсах понизилась уже на 10 градусов, почти как до этих самых проблем с глобальным потеплением, а большие озоновые дыры в тех местах практически исчезли, что было уж совершенно невероятно!

– Ну вот, глядишь, и наведут наконец порядок, инопланетяне то эти, – сказал дед, делая большой глоток чая. – Раз сами мы не можем, или просто не хотим.

– Понять бы, чего они на самом деле хотят и вообще, кто они, – задумчиво пробормотал Кейн, в свою очередь, отхлебывая из стакана и вдыхая душистый аромат напитка. – Ведь если они с такой легкостью могут менять климат… На что же ещё они ещё способны? Как далеко заходят их возможности? Какие ещё чудесные вещи они способны делать?

Неудивительно, что все местные военные почти сразу перестали бряцать оружием и летать туда-сюда над той пустыней. Особенно после наглядной демонстрации своих технологий немного озадаченными пришельцами, которые прилетели на первую встречу в пустыне на одном небольшой корабле и были окружены тройным слоем наземной бронетехники и целым облаком всевозможных летающих аппаратов в небе. Тогда они просто активировали какое-то силовое поле, приподняв всё что было вокруг в воздух, перевернули вверх тормашками и аккуратно поставили на землю, включая бесчисленные самолеты и вертолеты. После такого, агрессивное большинство осознало, что мы им никакая не ровня и что пришельцы на столько превосходят нас в развитии, на сколько мы превосходим людей каменного века.

– Интересно, а что мы можем дать им взамен, – сказал дед как бы полувопросительно, сняв очки, и, протерев их, надевая обратно.– Точнее, – чего они сами захотят получить? – Идет ли речь о так называемом сотрудничестве? Или дружбе? Или все это, рано или поздно, сведется к интервенции и захвату?

– Ну если бы они хотели все тут захватить, они бы наверное уже давно это сделали, ответил Кейн, грея руки о теплый стакан и дуя на только что подлитый дедом чай. – Мне кажется, что хуже-то уже не будет, – неуверенно заявил он. Как и многие, Кейн не особо был уверен в том, что могло бы случиться, и что будет дальше, и не имел никаких четких представлений, что при этом всём нужно делать. Хотя он и в самом деле был большим оптимистом, и если и не верил в чистом виде исключительно в хорошее, то интуитивно на это надеялся, но порой даже самому себе он боялся в этом признаться, так как реальная действительность имела обыкновение все расставлять по своим местам, не считаясь ни с надеждами, ни с мечтами. Однако старик, видавший в жизни всякое, недоверчиво покачал головой, – Поэзия и оптимизм – это уж ваш удел, молодых.. Нам же остаются для раздумий лишь сухие и бесцветные факты, сказал старик, смешно сморщив нос так, что очки прыгнули ему на лоб.

Кейн рассмеялся. – Мне кажется, вы слишком недооцениваете зерно рациональности, на котором в большинстве и базируется истинная составляющая оптимизма! Хотя, на фоне наших местных нравов, ваши так называемые сухие и бесцветные факты могут в большинстве своём показаться сказочной эйфорией.

Он поблагодарил старика за гостеприимство, который, в свою очередь, и сам был рад скоротать часок за беседой, вышел на улицу и сел в машину. Ночь была теплая и практически безветренная, и Кейн все ещё чувствовал небольшой послебеговой жар, сдобренный горячим имбирным чаем. Домой он ехал вдоль озера, на зеркальной глади которого отражалась необычно большая желтая луна и ясное звездное небо без единого облака до самого горизонта.

Внезапно небо озарилось ярким свечением, и гигантский столп света с огромной скоростью и силой ударил в озеро. Мощная волна, вызванная этой непонятной силой, ударила машину Кейна, которая перевернулась несколько раз в мощном потоке, потом протащила её несколько десятков метров, швырнув вниз на обочину и схлынула обратно, оставив лежать на левом боку. Кейн интуитивно попытался отстегнуть ремень безопасности и выбраться, но ноги были чем-то зажаты так, что он не мог ими шевельнуть. Он чувствовал острую боль в груди, голова сильно кружилась, и он потерял сознание.

III

Маарв сидел за огромной приборной панелью, напряженно всматриваясь в климатические показания. Разноцветные датчики радостно перемигивались, то и дело озаряясь разными огоньками, что означало, что новые данные исправно поступают с земных станций южного и северного полюсов этой живописной планеты. Приятно было осознавать, что все работает исправно и точно, тем более, что он лично написал программу и подобрал оборудование по реанимации климатических условий и их возврата до стадии умеренно благоприятных. В самые краткие сроки нужно было приготовить отчет о проделанной работе, а Абуун, глава этой исследовательской миссии, не отличался ни долготерпением, ни мягким характером. Маарв был самым молодым членом команды, – по земному летоисчислению ему ещё не исполнилось и трехсот лет, что по меркам их расы считалось ещё очень ранним возрастом. Тем не менее, он уже считался одним из лучших специалистов широкого профиля по исследованию планет. Их родина – планетарная система Вриин, состоящая из трех населенных вриинянами планет, находилась очень далеко от этой планеты, которую, на своем языке, они назвали Фраал, что означало Синий Шар, в другом конце галактики. Довольно долгое время врииняне наблюдали за этой планетой, – на протяжении нескольких столетий сменилось уже много исследовательских миссий с их самыми передовыми учеными-специалистами по самым дальним и периферийным районам галактик, но именно Маарв смог рассчитать климатическую точку невозврата и, по сути, был главным инициатором первого официального контакта с земной космической организацией НАСА, которое впоследствии собрало под свою эгиду всех сильнейших ученых со всего мира. Маарв смог убедить своих соплеменников в том, что дальнейшее промедление будет грозить гибелью для людей. За последние несколько десятилетий население Фраала весьма продвинулось с технологической точки зрения, однако индустриальное и технологическое развитие очень сильно сказалось на экологическом и климатическом балансе планеты, чему они не придавали совершенно никакого значения, и промедлив врииняне ещё хоть немного, тяжелых последствий для существования жизни на Фраале было бы уже не избежать.

Получив подробные отчеты Маарва, Абуун только что имел серьезную дискуссию по космосвязи с главами Сената Вриина. Он сидел, глубоко задумавшись, за своим огромным столом с включенной голографической картой Фраала, обхватив голову массивными шестипалыми руками, и не расслышал, как в рубку зашел Маарв, который не находил себе места от нетерпения, чтобы узнать, чем же закончилось обсуждение. Проблема вырисовывалась довольно серьезная, и простого решения, судя по всему, она пока не имела. По известному галактическому кодексу, младшие расы сами должны были выйти в космос, самостоятельно начать свою эру звездных странствий, заявив о себе в Большом Галактическом Совете. Увидев Маарва, взгляд Абууна потеплел – ему нравился этот молодой ученый, который с таким достоинством терпел все тяготы этой экспедиции, отказывавшись покидать мобильную орбитальную станцию уже третий срок подряд.

– Сенат Вриина так и не пришел ни к какому единому знаменателю. С одной стороны, на них серьезно давит Торговая Палата, вкупе с Кастой Воинов – ресурсы Фраала не дают им покоя, и они только спят и видят, как бы к ним подобраться под теми или иными условиями. Да и такое огромное население – наверняка нашлось бы много желающих переселиться на наши новые колонии в Рукаве Персея, которые изобилуют весьма ценными полезными ископаемыми. С другой – каста Ученых и Жрецов, которые на протяжении нескольких поколений изучали жителей Фраала, считают, что большинство из них просто нельзя выпускать с планеты с их геном агрессии. Кроме того, эмоциональная составляющая фраальцев не поддавалась никакому анализу и вызывала интерес у многих научных сообществ вриинян. Одна из основных неприятностей заключается в том, что некоторые лидеры из Касты Воинов и Жрецов предлагают до определенной поры скрыть от Большого Совета факт контакта с Фраалом, накладывая вето на разработанный нами законопроект по Синей Планете. Я считаю, что этим самым мы серьезно нарушаем межгалактическую конвенцию, и многим рискуем из-за чьих-то нездоровых амбиций.

Политическая система Вриина чем-то напоминала политическое устройство многих стран Фраала – номинальным главой правительства трех их планет – малого Вриина, Прууна и Тлаана стоял верховный правитель – Раам, глава конгломерата всей системы. Но также существовал и Сенат Вриина, который в основном состоял из членов нескольких самых влиятельных кланов системы. Врииняне были зрелой гуманоидной расой, и имели немалое уважение и влияние в Большом Галактическом Совете, который управляла всеми известными ныне звездными пространствами и скоплениями.

У Большого Совета была своя небольшая армия с флотилией самых современных кораблей, которые подчинялись только членам Совета, выполняя разные поручения, проводя расследования, решая конфликты межпланетных масштабов или разного рода миссии в самых различных частях известных галактик.

Расстроенный Маарв вышел из рубки – он ожидал от Сената какого-то определенного и взвешенного решения. С другой стороны, как они могут прийти к чему-то, если никто из них даже не счел за труд прилететь сюда и взглянуть на все это самолично. Возможно, они просто боятся, ведь не каждый день зрелые расы натыкаются на подобные планеты и выходят на контакт с разумным населением. А слишком большая ответственность, в случае если что-нибудь пойдет не так, чревата серьезными последствиями вплоть до потери положения – этим никто в Сенате рисковать не хотел. После разговора с мудрым Абууном, Маарв теперь и сам был не совсем уверен, какое решение ему ближе – он ощущал острую нехватку информации, что одновременно и злило его, и настраивало на боевой лад. – Неужели проведя тут столько времени, я так и не могу понять, как мы должны поступить просто из-за того, что мы все сидим тут взаперти, следуя дурацким предписаниям трусливых политиков? В его голове зрел план, который каким-то образом нужно было воплотить в самое ближайшее время.

Несмотря на то, что несанкционированные контакты было строго-настрого запрещены, и каста воинов строго контролировала весь околоземный периметр, Маарв решил на свой страх и риск спуститься на планету. Он искренне полагал, что проблема повышенной агрессии людей, которая так активно навязывалась кем-то в Совете Вриина, совершенно несущественна и не актуальна. Фраальцы, как новый вид, были ему очень интересны – ему никогда ещё не приходилось прежде сталкивался с людьми вживую. Тем не менее, гуманоидных рас в известных галактиках было немало, и даже в Большом Совете люди из старших рас имели определенное количество мест, например, таинственные лирийцы – одни из самых могущественных в Галактическом Союзе. Они выполняли функцию общегалактических стражей и по своему усмотрению, могли вмешиваться и останавливать конфликты планетарных масштабов.

Пока Маарв продумывал, как бы незаметно проникнуть на инженерную палубу, а оттуда в отсек телепортов, он попутно готовил необходимое оборудование. В общем-то, все сводилось к одному небольшому устройству, под названием конфлуатор, которое удобно крепилось на поясном ремне. Оно имело синхронизацию со всеми современными агрегатами их исследовательского корабля, имело огромную базу знаний, и вообще позволяло делать многое – как для безопасности его владельца, так и для защиты или нападения. Про последнее Маарв старался не думать – хоть он и прошел когда то «на отлично» все эти невообразимые подготовки, необходимые для дальних косморазведчиков, у него не было никакого желания воскрешать их в памяти.