Штраус становился героем дружеских шаржей, где его изображали играющим на скрипке в окружении пылающих сердец в кринолинах, и анекдотов, где его немецкая фамилия превращалась в русскую двусмысленность: Ах, маменька, это у того самого страуса, что играет так мило вальсы в Павловском вокзале?