© Наташа Шторм, 2020

ISBN 978-5-0051-9418-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Мне осталось жить недолго ─ несколько месяцев или же несколько недель. Неоперабельная опухоль мозга ─ не только приговор, но и возможность привести в порядок свои мысли и чувства, очиститься, успокоиться, оправдаться. Я не боюсь смерти, тем более что все земные дела мне удалось завершить.

Раннее утро. Июнь. Средиземноморское побережье. Вильфранш-сюр-Мер особенно хорош в это время года, когда наплыв туристов не столь велик. Я с наслаждением смотрю в окно, которое выходит на бухту, где в голубой чаше швартуются быстроходные яхты. Одна из них моя, как и эта вилла. В свои тридцать шесть я получила от жизни всё: деньги, власть, поклонников. Вот только любовь… Ею Бог не захотел благословить меня, а жаль. Но за неё я готова отдать, даже сейчас, всё, что имею. Вот только что у меня есть? Пыль, песок, бесполезная раздражающая роскошь и… разбитое сердце.

Опять и опять я берусь за бумагу. Пишу и рву исписанные листы. Одно единственное письмо, прощальное, тому, кто не достоин и слова, но о ком всё ещё плачет одинокая душа. Какие-то наброски ложатся в отдельную стопу. Это страницы моей будущей книги, итог моей жизни, моя исповедь. Рука дрожит, мысли путаются. Я вспоминаю, как всё начиналось, и думаю, думаю, где ошиблась, и почему всё так сложилось.

Глава 1

Мама

─ Ты поедешь в этот пансион, Стелла. Я уже полностью оплатил два года. ─ Отчим выглядел холодным и бесстрастным. И это вновь натолкнуло на мысль, как всё переменилось в доме после смерти мамы.

─ Два года? Шутишь? Шутите? ─ Быстро поправилась я. ─ Тут, в Москве, я окончу лицей следующим летом и поступлю в Университет. А там… там целых два года, вычеркнутых из жизни!

На суровом лице не дрогнул ни один мускул.

─ Ты летишь во Францию утренним рейсом. Точка. Собирай свои вещи.

Мужчина развернулся и вышел, плотно прикрыв дверь моей спальни.

Собирать вещи? Я растерянно огляделась по сторонам. Какие? Да, можно упаковать платья и блузы в огромные чемоданы. А как быть с игрушками, с книгами, с мебелью и с теми приятными мелочами, которые всё ещё являлись частью моей прежней, счастливой жизни?

Подойдя к окну, выглянула во двор. Мощный спортивный «Bugatti» взревел и плавно миновал открытые ворота. Вот и всё. Отчим отбыл в своё королевство разврата и порока, оставив меня совершенно одну.

Тяжело вздыхая, я спустилась вниз. Тишина давила. Включив телевизор в гостиной, согрела молока и распечатала пачку швейцарского печенья. Сейчас найду индийскую мелодраму, погружусь в иную реальность, поплачу с главной героиней, переживу чужую боль. А там, кто знает, возможно, и на свою жизнь взгляну иначе.

Раньше это срабатывало безотказно, но не сегодня. На всех каналах я натыкалась на экстренные выпуски новостей. Утром кого-то убили, какого-то важного дядьку. Его труп обнаружили в подъезде элитного дома, расположенного в центре столицы. Я ловила кусочки информации и переключала каналы дальше. И вдруг… меня, точно молнией ударило. Я замерла у экрана с вытянутой рукой.

─ Мирославцев Сергей Игоревич, депутат государственной думы, видный российский бизнесмен стал жертвой бандитских разборок.

Опустившись прямо на ковёр, я прикусила губу. Надо же, Мирославцев Сергей Игоревич. Какой-то неизвестный мне депутат являлся полной тёзкой моего отчима. Но за что могли убить представителя власти? Закон гражданам не понравился, или же деньги с кем-то не поделил?

Нет, за такое уже не убивали. Тогда… тогда его просто могли перепутать с тем, кто по уши завяз в криминале, кто однажды поклялся заменить мне отца, и кого я всё ещё любила.

Звёзды сошлись! Я кинулась в свою комнату и принялась опустошать полки. Минут через двадцать, кое-как застегнув молнию чемодана, улеглась на кровать и, обняв плюшевого мишку, попыталась успокоиться. Не получилось.

Сердце выпрыгивало из груди, кровь пульсировала в висках, а детская обида вновь вернулась солёными слезами. Закрыв глаза, я погрузилась в воспоминания.

Сергей Игоревич появился в нашей семье десять лет назад. Мама познакомилась с ним на Бали. И, вернувшись, представила семье, состоявшей на тот момент из меня и деда, как будущего мужа. Дядя Серёжа мне сразу понравился. Весёлый, забавный, он рассказывал смешные истории и в первый же день согласился стать моей лошадкой. Я гарцевала на нём по просторной гостиной и чувствовала себя самой счастливой на свете. Наконец-то и у меня, как у других девочек, появится папа. Он сможет отвозить меня в школу, встречать с занятий и обязательно защитит от нападок соседских мальчишек.

После семейных посиделок дед увёл мою надежду в кабинет для беседы, а мы с мамой притихли на диване. Сейчас решалась наша судьба, ведь от того, как пройдёт разговор, завесило, останется ли с нами дядя Серёжа или нет.

К своему ужасу я заснула. А, когда проснулась, повисла глубокая ночь. Никто не потрудился раздеть меня и перенести в собственную комнату. Поэтому, поразмыслив, я решила топать на второй этаж самостоятельно. Мой путь лежал мимо кабинета деда. Я остановилась у приоткрытой двери и услышала тихие голоса.

─ Не понимаю, Эмма, что ты в нём нашла? Смазливая мордашка ─ ещё не повод выходить замуж. Наплачешься ты с ним.

Мама всхлипнула, а дед продолжил.

─ У вас разница десять лет. Думаешь, баб у него не будет? Да и как в двадцать пять этот парень умудрился сколотить такое состояние? Не знаешь? А я отвечу. Он либо профессиональный игрок, либо женится вот на таких дурёхах, а после отступные требует.

Я задумалась. Конечно, дядя Серёжа являлся профессиональным игроком. Иначе как бы он смог так натурально изображать лошадку? Но что в этом плохого?

Мама, никогда не перечившая деду, неожиданно повысила голос.

─ Прости, папа, но в тебе говорит обычная ревность. Все парни, которые мне нравились, и которым нравилась я, тебя не устраивали. То образование у них не соответствует, то умом не блещут, то на деньги твои позарились. Ты умудрился взрастить во мне кучу комплексов. Я уже поверила, что ничего из себя не представляю, что все, кто делает мне маломальский комплемент, делает его тебе, папочка, твоим связям и возможностям, твоему капиталу. Но сейчас, когда судьба дала мне последний шанс, ты не сможешь отобрать его.

Что это значило? Я улыбнулась. Лишь одно. Дядя Серёжа обязательно вернётся, и заживём мы одной большой семьёй. Вот!

Так всё и случилось. Мой обещанный отец вернулся, да не один, а вместе с деревянной табличкой «В этом доме живёт счастье!», которую тут же прибил над дверью. И первое время, всё, действительно, шло, как по нотам.

Дед, скрипя сердцем, благословил наш выбор и съехал в загородный дом, а через год скончался. Оплакав его, мама бросила работу в собственной компании, а потом и вовсе продала бизнес. Теперь единственным кормильцем стал молодой муж. А маму… маму волновали лишь салоны красоты, фитнес и новые средства от морщин. Словом, все суетились и нервничали, и только я пребывала в состоянии непередаваемой эйфории.

Сергей Игоревич не разочаровал, он полностью оправдал мои надежды. Отчим забрасывал «маленькую двоечницу» в лицей, исправно посещал родительские собрания и покупал милые игрушки.

─ Ты балуешь Стеллу. ─ Усмехалась мама.

─ Девочек нужно баловать, тем более таких хорошеньких.

Будучи ребёнком, я не замечала проблем, появившихся в семье невесть откуда. Да что там проблемы! В нашем доме кипели настоящие страсти.

─ Ты опять уезжаешь, на ночь глядя? Вот только не говори, что по делам. Я всех твоих б*ядей в лицо знаю.

Я просыпалась посреди ночи и закрывала руками уши, но моя родительница совершенно не стеснялась орать во всё горло.

─ Эмма, милая, потише! Ребёнка разбудишь.

Мать истерически хохотала. Сколько мне было, когда я вдруг поняла, что она пьёт?

─ А-а-а! Ребёнка вспомнил. Папочка называется. И чего ты прилип к моей дочери? Ей всего тринадцать. Чего тебе нужно от неё?

Отчим завыл.

─ Я делаю то, что должна делать мать. Ты хоть раз её дневник проверила? А к стоматологу отвезла? Стеллка неделю на зуб жаловалась. А театральная постановка в прошлом месяце? Заметь, ты обещала, что придёшь на школьный спектакль. И что? Нажралась до отключки. Я был вынужден бросить все дела и мчаться в лицей.

Мать хмыкнула.

─ До отключки? А из-за кого я пью? Из-за твоих баб!

─ Хватит чушь молоть. Ты знала, за кого замуж выходила. Я всё ещё являюсь владельцем сети ночных клубов, которые, между прочим, нас кормят, заметь, неплохо. А ты своё наследство успела прогулять.

Всё! Я больше не могла это слушать. Забившись в ванну, включила воду. Что произошло? Что поменялось? Почему моя мамочка, красивая цветущая женщина, начала изводить Сергея нелепой ревностью или же на то у неё были причины?

Время шло, но ситуация только усугублялась. Мама уже пила, не стесняясь, даже днём. Так она залечивала сердечные раны, заполняла душевную пустоту. Сергей уволил весь персонал, работавший в семье много лет. Он боялся огласки. Теперь новая молчаливая уборщица посещала несчастливый дом раз в неделю, да древний садовник подстригал кусты по пятницам. Охранники в будке у ворот менялись так часто, что у меня не было никакой возможности с ними подружиться. Но тогда это мало заботило. Я посвятила свою жизнь борьбе, в которой проиграла. Сколько слов было сказано мной, сколько слёз пролито. Но в ответ на просьбы взяться за ум, я слышала лишь нечленораздельное мычание о коварстве всего мужского рода.

Сергей тепел. Я думаю, он любил свою жену и жалел её. Иначе, зачем взвалил на себя все заботы о её ребёнке? Между тем, ребёнок рос и вошёл в тот самый переходный возраст, когда гормоны били в бубен, превращая послушных детей в несносных подростков.

─ Он опять где-то шляется.

Я вернулась домой поздно, очень поздно. Шаталась по городу, надеясь, что мать проявит хоть толику беспокойства. Не проявила. Изрядно замёрзнув и проголодавшись, я заставила себя открыть дверь и войти в тот самый дом, который давно покинуло то самое счастье.

Пустая бутылка виски на столе, перевёрнутый бокал. Я не узнавала маму. Спутанные волосы, тёмные круги под глазами.

─ Ты слышишь? ─ Она повысила голос. ─ Он опять где-то шляется.

Достав из комода плед, укутала родительницу и села рядом.

─ Мам, не глупи. Сергей работает. Ну, понимаешь, работа у него такая. Миллионы людей работают по ночам. И стюардессы, и полиция, и Скорая, и артисты.

Родительница скинула плед и уставилась на меня мутным взглядом.

─ Что ты понимаешь? Артист, тоже мне. Он не артист, он король! И у него собственное королевство разврата и порока. И ему это нравится, милая. А я? Я стареющая дама со взрослой дочерью на руках. Зачем ему такая?

Я тяжело вздохнула.

─ Он любит тебя. Но, если ты не бросишь пить, обязательно уйдёт. И мы останемся одни, без средств к существованию.

─ У-уйдёт? Ты уверена?

─ Да.

Моя уверенность, что вот-вот терпенью Сергея наступит конец, росла с каждым днём.

─ Тогда я повешусь или отравлюсь.

Выдавив из себя страшные слова, заставившие меня затрястись, как осиновый лист, мама сладко зевнула и повалилась на диван.

Я знала, теперь её и пушкой не разбудишь. А вот мне не спалось. Слова о королевстве порока и разврата засели в голове, как заноза. Возможно, мать всё преувеличивала, а, возможно, в её словах был некий смысл. Со свойственным юности максимализмом я решила выяснить всё раз и навсегда. И, если Сергей виновен в том, что моя драгоценная мамочка довела себя до такого состояния, он ответит!

Недолго думая, вызвала такси.

─ «Канди».

Слава Богу, водитель оказался местным. Случись объяснять дорогу, я запуталась бы тот час. Я лишь раз побывала на работе отчима, точнее, возле неё. Сергей оставил меня на несколько минут в машине, а сам сгонял за важными документами. Клуб находился на окраине Москвы. Мы добирались долго, петляя в узких переулках. Таблички с адресом на доме, естественно, не было, а, может, и была, но на глаза мне не попалась. Зато странное название «Канди» впечаталось в сознание.

─ Не рановато ли в подобное место? Там серьёзные дядьки таких, как ты, живьём лопают.

Напугал! Я не боялась дядек. Гораздо страшнее казалось застать отчима в объятьях распутной девки. Впрочем, я была готова на всё, от кулачного боя с разлучницей до скандала вселенского масштаба с Сергеем.

─ Приехали.

Рассчитавшись с таксистом, направилась к клубу.

Вот же дура! Даже днём этот малообитаемый квартал казался отталкивающим и пугающим. Теперь же, тёмный и унылый, он вселял настоящий ужас. Узкие окна, задёрнутые драными занавесками, отбрасывали тусклый свет на мостовую, где-то выла собака, а возле помойки возился бомж. Кажется, отчим говорил, эти дома готовят к сносу, и половину жильцов уже расселили. Так почему же столь респектабельный клуб (я взглянула на импровизированную стоянку, забитую дорогущими машинами) всё ещё располагался в столь нереспектабельном месте?

Тем не менее, одно из семи заведений, принадлежавших отчиму, где к тому же находился его офис, ютилось в городской клоаке, на первом этаже дома-призрака. Ярко-красная вывеска мигала и переливалась, но я не заметила непременных атрибутов подобных мест: ни тебе очереди у входа, ни громилы на фейсконтроле. Все посетители находились внутри (я дёрнула ручку двери) за теми самыми закрытыми дверями.