Я не могу не грезить о тебе.

Когда за полночь, валит с ног усталость,

Когда касанья рук – такая малость! –

С собою отвоёваны в борьбе –

Не заставляй не грезить о тебе.

Я не могу не плакать о тебе.

Хоть глупых слёз так ненавижу влагу,

Но их приму – как счастье и как благо,

Ах, мне счета ли предъявлять судьбе?..

Не умоляй не плакать о тебе.

Я не могу не думать о тебе.

Гони – уйду, безропотно. Ни словом

Не упрекну. Пусть приговор суровый

Вольется ядом в кровь моей мечте…

Но не проси не думать о тебе.

Благословляя всё, что есть в тебе,

Не удержусь… и морок губ целую.

Схожу с ума, тоскую и ревную,

К тебе, как к небу, обратясь в мольбе:

Я не могу не думать о тебе.

Апрель

Нам пройтись бы с тобою по улице…

Не обнявшись идём, не целуемся,

Упиваясь весенней беспечностью…

И не думать о том, что конечно всё.

На двоих терпкой зеленью дышится –

Город сонный ещё, сладко-утренний.

В небе веток прозрачно колышется

Сетка-клетка… апрель в ней запутался.

Вместе быть – словно плыть в невесомости

Утром свежим, и днём, или вечером,

В центре города… Даже бессовестно

Не заметить друзей, если встретимся.

Просто рядом. И даже не за руку.

Не держась, не касаясь ладонями.

Мне б самой себе было так завидно!

…Только жаль, мы друг друга не поняли.

Мне пройтись бы с тобою по улице…

Только где-то давно разминулись мы.

Небеса

А небеса бывают на земле.

Не знала, не надеялась… Забыла!

Ко мне пришел в осенней сизой мгле –

Мой сон. Тебя узнала я. Впустила

В свой дом. Как сердце млело от любви,

И оживали, расправлялись крылья…

И прогнала. Нам не спастись двоим

От злых бескрылых. Вот и суд. Бессильна…

«Сошла с ума! – клеймят и млад, и стар. –

Гляди-ка, новоявленный Икар!» –

Ломают крылья и на мне рвут платье.

Я все приму – боль, униженья, стыд.

На палачей я не держу обид:

Плачу за небеса в твоих объятьях.

Ворожба

Я беду заговорю, заколдую,

С ясных глаз твоих усталость сцелую…

Пусть февраль ещё беснуется, вьюжит,

От снегов уберегу, и от стужи.

Видишь? Небо синевой наледь крошит.

Всё наладится весной, мой хороший.

Слышишь? Радостно звучит птичье пенье…

Заварю цветов сухих и кореньев,

Выпей, выпей… Знаю я – полегчает,

Позабудешь о тоске и печали.

Всё растает, всё уйдет с талым снегом,

Душу вылечат ручьи звонким бегом,

А апрель – он обновит и согреет,

Если… если только я – не сумею…

Я молиться за тебя не устану.

Я молилась о тебе – беспрестанно,

Только глупо всё, увы, и напрасно –

Незаметна, не нужна, непричастна…

Безразличный… Мне же было отрадой

Просто видеть и ласкать тебя взглядом.

А сейчас вот – ворожу и колдую,

С губ твоих я боль-усталость сцелую.

Будь твоя благословенна дорога…

Выздоравливай, родной, понемногу.

Уж не знаю я, к кому обратиться,

Чтобы смог, моя любовь, исцелиться.

Меру горькую принять твою рада –

Всё, что есть, отдам в залог, если надо.

Лишь бы лихо не тебе доставалось.

Лишь бы легче стало – самую малость.

Твоё счастье мне и будет в награду,

Даже если превратится в преграду.

Ничего ведь для себя не хочу я –

Душу раненую только врачую.

А себя не выдам даже и взглядом.

Только рядом быть позволь. Только – рядом.

Ты меня не отпускай – вот такую,

Разреши – беду-печаль отведу я.

Я её заговорю, заколдую,

С ясных глаз твоих усталость сцелую…

Когда…

Когда человек счастлив,

Стихи почему-то не пишутся.

Когда человек счастлив, он смотрит в небо

И там, где все замечают только тяжёлые облака,

Видит звёзды.

А счастье – светлячок просто.

Его в руки взять хочется,

Спрятать от посторонних глаз, так и сидеть,

Прижавшись щекой к ладоням. В них бьется

Тёплое чудо.

Но только в первый момент –

Счастье слишком большое,

В руках не удержать. Не спрятать: все знают. Всем заметно!

И вдруг понимаешь: скрывать бессмысленно, им

Хочется поделиться.

Когда человек счастлив,

Всё кажется намного лучше,

Чем есть на самом деле. Не обращаешь внимания,

Что насквозь мокрая куртка, и простуда грозит –

Зонт остался дома.

Глупо улыбаешься

Попутчикам в транспорте и

Прохожим на улице. Совсем не важно,

Что никто не улыбается в ответ, у добра порой

Замедленное действие.

Счастье не удержать

В руках. Так бы и крикнуть:

«Готов отдать, возьмите, мне – много!»

Идёшь и улыбаешься, мысленно посылая любовь

Недоверчивым встречным.

Когда человек счастлив,

Он не думает о прошлом,

Тем более – о будущем. Счастье слишком хрупкое,

Чтобы утяжелять его воспоминаниями или отпустить –

Ещё улетит!

Когда человек счастлив,

Он не видит грязи вокруг,

Замечая только экстравагантность неубранной постели

И пыль на пианино, на котором можно написать пальцем «люблю»,

Тихо смеясь.

Даже сквозь трещины

В потолке пробивается свет:

Это Млечный Путь тянется сквозь небо, побелку и сердце.

Только стихи почему-то не пишутся.

Интересно, почему?

Грустно – это ноябрь…

…Грустно – это ноябрь.

Леденящий ветер,

И холодный дождь по лицу течёт.

Одинокий фонарь

В полумраке светит,

В вечном ноябре заблудился год.

…Грустно – это кафе.

Дым от сигареты,

Не допит мартини, ломота в висках.

Я – ноябрьский трофей.

Я ошибся где-то.

Осень давит сердце в ледяных тисках.

…Горько быть одному,

Не раскрыть объятий.

Где же ты, родная? Боль застудит грудь.

И вовек никому

Не найти заклятий

Чтоб вернуть тебя. Ты прости. Забудь.

Платим дань ноябрю

Перед зимней стужей

Мы сердцами. В них – бесконечный дождь.

Грустно – я так люблю.

Но тебе – не нужен.

Повторяю, как мантру: не-при-дешь.

Осеннее кафе

В осеннем кафе за углом

Ковёр из оранжевых листьев,

Над старым линялым зонтом

Рябиново-красные кисти.

В открытом кафе за углом

Рифмуются грустные строки

О том, что мы были вдвоём,

А нынче вдвоём – одиноки.

В дождливом кафе за углом

Салфетки – опавшие листья,

И Осень за дальним столом

Читает прощальные письма.

Бродяга

Бродяга-дождь стенал и плакал горько,

Молил впустить, стучался громко в двери.

А ветер злой вгрызался в ставни волком,

Ломился в окна, завывая зверем…

Бродяга-дождь на пару с зимним ветром

Водой и льдом, и вихрем снежных кружев

Просились в дом до самого рассвета.

А в доме было счастье. Не до стужи –

Трещали, как сверчки, дрова в камине,

Казалось, где-то заплутало лихо,

И не вернётся. Нету и в помине

Печали, горя – так светло и тихо…

…Любовь-бродяга забрела случайно,

Спала в моей постели. Нежно-милой

Была, но грезила о встречах дальних.

И, уходя, мне крылья опалила.

Она чуть задержалась на пороге,

Льняные кудри ветер жадно гладил…

Просила я не заплутать в дороге.

Держать не смела, не умела. Ради

Неё самой свои скрывала слёзы.

Шутила вслед: «Не попадись в неволю,

Не всяк, поймав, отпустит же. Серьёзно!»

Смолчав о том, что сердце искололи

Прощанья иглы. И в постылом доме

Я для тебя, ушедшего с ней вместе,

Вила венки из одинокой доли,

Вплетая в них воспоминаний песни.

Но свято место пусто не бывает:

Бродяга-дождь теперь хозяин, верьте!

На пару с зимней стужей кофе варят,

И горечью на пенке профиль чертят…

Ведь я любила так, что сердце ныло.

Всё для неё. Все, что Любовь изволит!

Душа моя измучилась. Простыла.

И умирала, истончась от боли.

…В окне горит свеча который вечер.

Какой бродяга на огонь заглянет?

Кто там стучит?.. Я… я готова к встрече.

Раз нет души, ничто уже не ранит.

Я всё это выдумал, Элис…

Любимой сказке –

«Алиса в Стране Чудес» Л. Кэрролла

Living next door to Alice… Smokie

Я всё это выдумал, Элис –

Кота, королев, бармаглота.

Клянусь, больше я не посмею.

Прости ты меня, идиота.

Я всё это выдумал, Элис –

Тру, Тра, герцогиню и соню –

Мне просто до боли хотелось,

Чтоб ты улыбалась спросонья.

Теперь я совсем потерялся

Вне времени и вне пространства.

Тебя удержать я старался,

Но нету в тебе постоянства.

Ты верила мне, ты внимала

Рассказам моим и мечтаньям.

Конец ознакомительного фрагмента.