Пролог

– Выйдите! – дыхание сбивается, поскольку мужчина идет на меня. Он пьян. Нет, на ногах стоит уверенно, говорит тоже чётко и ровно, но я чувствую запах алкоголя, сигарет, вижу, как блестят его темно-серые глаза. Там жажда и похоть. Сглатываю, отступая. – Андрей Сергеевич…

Он высокий, сильный, широкоплечий. Он априори сильнее меня. Физически я не справлюсь, бежать мне некуда. Остается только уговаривать и надеяться на его адекватность.

– Пожалуйста, оставьте меня, – еще пару шагов назад.

– Нет, детка, не прокатит. Хватит ломаться, назначь цену, – ухмыляется, дергая верхние пуговицы рубашки, отрывая их.

– Я уже сказала, что не продаюсь! – делаю еще шаг назад, но мужчина медленно наступает.

– Все продается, вопрос в цене, – цинично заявляет он. Отступаю ещё, натыкаюсь на кровать и по инерции лечу назад, падая на постель. Пытаюсь быстро подняться, но получается только отползти к спинке.

– Я буду кричать! – вжимаюсь в спинку кровати.

– Кричи, мне нравится, когда бабы громкие. Заводит.

Гребаный извращенец.

Дыхание перехватывает, сердце отбивает грудную клетку, когда мужчина хватает меня за руки и резко поднимает, но не отпускает, а разворачивает к себе спиной и вжимает в стену, наваливаясь всем телом. Нужно драться и кричать, но отголоски моего прошлого сковывают тело, на глаза наворачиваются слезы, и перехватывает дыхание. Во мне просыпается та маленькая девочка, которая ничего не может сделать. Которая уяснила, что если не сопротивляться, то будет не так больно.

Взрослая Василиса еще дергается и пытается кричать. Но мой насильник только сильнее вдавливает меня в стену, выбивая дыхание. И маленькая девочка с фобией побеждает. Она не может сопротивляться взрослому сильному мужчине. Особенно когда он пьян, агрессивен и неадекватен.

– Хватит набивать себе цену. Не задирай ценник, детка, – выдыхает мне в ухо, а я кусаю щеки изнутри, пытаясь начать дышать. Дыхание реально спирает, очень трудно дышать. Со мной все в порядке, это психосоматика, в прошлом я также не могла дышать. – Да, вот так, расслабься и получай удовольствие, – усмехается мне в ухо, полагая, что я смирилась.

Нет, он не противный, не страшный, в другой ситуации назвала бы этого мужика харизматичным. Но я не давала ему разрешение прикасаться ко мне, трогать и уж тем более насиловать. Только за вот этой привлекательной оболочкой скрывается гнилое нутро. Получил отказ – решил взять силой. Ненавижу! Мне казалось, за годы я выросла, поменялась, и этого со мной больше не повторится. Но нет, все снова происходит. Мужчины пользуются мной и вытирают ноги. Похотливые животные. Нет, даже не животные. Животные так не поступают. Мрази!

– Что ты сказала? – рычит на ухо мой насильник и ударяет кулаком в стену над моей головой. Вздрагиваю, сжимаясь. Сама не заметила, как обозвала его мразью вслух. – Маленькая шлюшка, – начинает злиться мужчина и резко разворачивает меня к себе лицом. В серых глазах плавится сталь, там ярость. Нет. Нет… Я не хотела его злить, я боюсь боли. Я еще помню, как это невыносимо. – Крутила передо мной задницей, а теперь решила слиться?! Я в такие игры не играю, – хватает меня за блузку, дергает ее в стороны, разрывая по шву. Зажмуриваюсь.

Ну что ты, Вася, дай ему отпор, выцарапай глаза, ты уже не маленькая девочка, а он не пьяное быдло. Но нет. Моя фобия сильнее меня. От шока я не могу пошевелиться.

Голова кружится, в глазах темнеет, все, что я могу, это только судорожно глотать воздух, пытаясь выжить.

Следом за блузкой он рвет мой бюстгальтер и задирает узкую юбку.

Что-то хрипло шепчет, рычит, вколачивает в стену, когда мои ноги подкашиваются и я начинаю сползать на пол. Жадно целует шею, кусает губы, когда я не отвечаю на поцелуи. Ругается матом за мою бесчувственность. А я чувствую только нехватку воздуха и сердце, которое заходится аритмией.

– Какая же ты сладкая, – хрипит, захлёбываясь похотью, обдавая мое лицо запахом спиртного. – Отвечай мне, – сначала просит. Но когда я не реагирую, требует, больно сжимая мою грудь. – Отвечай, я сказал, потаскушка! – Закрываю глаза, кусаю губы в кровь, когда мужчина щипает и выкручивает соски. – Сука! – снова злится.

Зажмуриваюсь и замираю, когда слышу звон пряжки мужского ремня и расстёгивающей ширинки.

Вскрикиваю, оттого что мужчина дергает мои трусики, впиваясь тканью в промежность. Разрывает их, оставляя болтаться на одной ноге. Очередной укус наполняет мой рот металлическим привкусом крови. Мужские пальцы накрывают мою плоть, пытаясь в меня проникнуть.

– Сухая! – недовольно констатирует мой насильник. Ну извини, не теку, когда меня берут силой! – Фригидная, что ли?

Может, и фригидная. Я не знаю. Все мужчины в моей жизни брали меня именно вот так.

– Ну давай, детка, реагируй, мне кайфа твоего хочется, – хрипло шепчет он, пытаясь дать нежность, аккуратно водя пальцами между моих ног, целует, окончательно лишая дыхания. Резко отворачиваюсь, глотая воздух. – Настолько противно?!

Цинично скалится, облизывает свои пальцы, смазывая меня, хватает мою ногу, задирая, прижимая к своему бедру. Горячая головка упирается в складки. Зажмуриваюсь.

– Ааа! – кричу от слишком резкого, болезного и шокирующего вторжения.

Тело само собой начинает биться в истерике, упираюсь в сильную грудь, пытаясь оттолкнуть мужчину, избавиться от этого жгучего растяжения, слёзы льются градом, застилая глаза.

– Василисаааа, – хрипло стонет мужчина, не замечая за пеленой своего похоти моей боли, либо не хочет замечать. Хотя, о чем это я, меня же насилуют.

Вскрикиваю от каждого его сильного толчка. Андрей принимает мой вой за реакцию и начинает вколачиваться в меня сильнее, быстрее, кусая кожу на шею, до синяков сжимая бедра. Я мирюсь с болью и покорно жду, когда это закончится.

– Очень маленькая девочка, невыносимо маленькая… – хрипит от удовольствия мужчина. Это не я маленькая, это он невыносимо большой, а я почти девственница. За все свои двадцать три года ни разу не занималась с мужчиной сексом по своему желанию… И этого желания во мне никогда не возникнет. Я ненавижу всех мужчин.

И вот когда мне кажется, что это уже никогда не закончится, Андрей резко выходит из меня, с хриплым рыком заливает мои живот и ноги горячей, липкой спермой. А потом утыкается носом мне в шею и глубоко дышит.

– Ты стоишь дороже, чем я думал, – говорит мне в шею. Зачётный комплимент, но я не оценила.

Несколько минут мы просто стоим на месте. Его рука по-прежнему прижимает мою затекшую ногу к бедру, между ног саднит, горит кожа на шее, в которую он дышит, но дышать мне становится легче. Наверное, потому что все закончилось, и внутри стало пусто. Нет меня больше. Я никто. Я вещь, которую все используют. Подстилка, тряпка… И теперь я ненавижу себя.

Наконец Андрей отстраняется от меня, осматривая с ног до головы. Я грязная. Вся в его сперме, и это отвратительно, но не хуже, чем было раньше. Переживала моменты и хуже. Намного хуже. Мне вообще кажется, что секс именно такой – болезненный и грязный. А все, что показывают в кино и пишут в книгах, – фантазии и сказки. Этот хотя бы ухоженный, статусный мужик, в отличие от прошлого…

Мужчина застегивает ширинку, ремень, поправляет рубашку и вынимает из портмоне деньги. Несколько крупных купюр летят на мою кровать.

– Получила бы больше, если бы отвечала мне, – кидает он, а я просто смотрю на разлетевшиеся по кровати купюры.

Столько стоит моя боль?

Раньше мне платили пощечинами, а этот мудак даже пытался быть ласковым.

– Всегда было интересно, – мой голос почему-то хрипит. Я в порванной одежде, испачканная спермой, с искусными губами и опухшими от слез глазами. То еще зрелище, но мужчина смотрит на меня. Морщится. Словно только что осознал, что сделал. Или алкоголь выветрился, и я стала ему отвратительна. Мне все равно. – Что испытывают насильники после? – спрашиваю я, сползая по стене.

– Не преувеличивай, – цокает мужчина и пьяно усмехается.

Андрей Сергеевич мой начальник, управляющий в доме, где я работаю горничной, но я уже не называю его на «вы». Уважать мне его не за что теперь. Мне теперь вообще плевать на статусы. Я тряпка, он мразь. Хорошая из нас пара.

– Ты вообще отмороженный? Или просто вседозволенность снесла крышу окончательно? Или бабы тебе не дают просто так? – специально пытаюсь поймать его взгляд и прочесть там эмоции. Ну должен же он хоть что-то испытывать. Я бью его словами, но этого мудака ничем не пробьешь.

– Прикуси язык. А я не всегда такой ласковый, могу и вырвать тебе его, – заявляет он мне.

Да мне глубоко плевать, какой он. Больнее и унизительнее уже не будет. Истерично смеюсь, запрокидывая голову. Вздрагиваю, когда дверь домика для прислуги захлопывается и я остаюсь одна…