Пролог

Он медленно опустился на колени и коснулся дрожащей рукой заледеневшего тела своей жены.

– Мы нашли ее слишком поздно милорд, простите,– рядом мялся боец из его личной охраны.

– Что ее понесло за пределы замка, да еще и ночью? – поразился лучший друг герцога Данкварта виконт Лозедин.

Герцог коснулся рукой своей маски – днем он позволил своей супруге убедить себя. И снять защиту с лица. А ночью его супруга предпочла замерзнуть в снегах нежели находится с ним в одной крепости. Будто он не понимает. Будто он не отпустил бы ее.

– Отнесите герцогиню в крепость. Лозедин. Со мной. А вы,– он посмотрел на оставшихся бойцов,– узнайте, что подсказал ей про эту калитку. Кто надоумил, зверь его сожри, выскочить в буран.

– Да, милорд.

Данкварт шагал быстро. Его мучила совесть – он так и не смог полюбить свою супругу. Возможно, именно поэтому он открыл ей свою тайну – не боялся потерять?

– Прекрати,– Лозедин толкнул друга в бок. – Ты не виноват.

– Виноват, Джар, просто ты не все знаешь. Посидишь со мной в кабинете?

– Ты понимаешь, что тебе придется вновь жениться? – осторожно уточнил виконт. – У герцогства нет наследников, у тебя только дочь от первого брака. Император, к сожалению, настаивает на твоем браке.

– Даже не даст мне оплакать супругу,– криво усмехнулся герцог. – Я больше не допущу той ошибки, что свела в могилу…

Голос подвел Рихтера. Да, он не полюбил жену. Но он начал ее уважать, проникнулся ею, стал ей другом. И вот так отплатил. Захотел разделить свое бремя со слабой женщиной, слабак.

Данкварт выпусти в небо огненный шар и тот рассыпался искрами, безмолвно крича о боли и гневе своего хозяина.

В крепость друзья вернулись быстро. Наскоро отдав слугам приказы, Данкварт потребовал чернила и пергамент – отцу своей погибшей жены он намеревался писать сам.

– Подайте вино в кабинет милорда,– коротко добавил Лозедин. – Я возьму книги.

– Да,– коротко ответил милорд.

Пока Данкварт писал одно из самых сложных писем в своей жизни виконт Лозедин листал родовые книги. Надо признать, что имена уже давно отпечатались у него в сознании – совсем недавно он уже помогал другу выбрать жену. И вот опять.

Виконт потер переносицу. А что если пойти иным путем? С Ледяным герцогом все хотят породнится – уж больно он богат. Вот и предлагают юных, невинных, нежных – идеальных. А такие цветы чахнут в промороженной насквозь крепости.

– Так, отложим в сторону всех маленьких и прекрасных, – зеленоглазый блондин грустно улыбнулся мрачному другу, – как показала практика, не все они могут родить от тебя. Несмотря на все ухищрения целителей.

– Не напоминай, – Данкварт скривился и запечатал письмо. – Зато у меня есть Тайланна. Мой свет.

Дочь радовала герцога всякий раз, как ему удавалось ее увидеть. Увы, заботы о проблемном крае отнимали у него большую часть времени.

Отблески камина играли в бокалах с вином, зажигали демоническим огоньком красное стекло маски герцога и бесславно таяли на густом ворсе ковра.

– Может имеет смысл поделиться своей тайной с кем-то более устойчивым? – осторожно спросил виконт.

Герцог покачал головой и провел пальцами по тонкой, черной коже маски. Она закрывала левую половину его лица и стала почти родной – если бы не то, что пряталось под ней. Только магия позволяла ей держаться на коже.

– Твое дело,– неодобрительно проворчал Лозедин и сделал глоток,– тогда вернемся к счастливым претенденткам на герцогскую корону. Перечислить поименно?

– Нет,– коротко бросил милорд Данкварт.

Виконт никак не мог взять в толк, отчего так опечален друг. Новоиспеченная покойная провела в крепости всего ничего и погибла по собственной дурости. Чего страдать? Радоваться надо, что небо забрало идиотку и есть шанс женится на тихой и разумной женщине. А если подобрать даму с изъяном, с байстрюком, к примеру, то будет чем припугнуть. Жена должна быть покорной.

– Итого остается восемь женщин, чей возраст позволяет рассчитывать на богатый приплод. Увы, не все рода имеют настолько древнюю историю, чтобы их дети высвечивались в родовых книгах. Предлагаю бросить жребий.

– Выбирай, как хочешь, – Герцог устало поднялся, подхватил бокал рубиново-алого вина и вышел, оставив друга посмеиваться.

Смех был горьким, и блондин прикусил губу, понимая, что его сюзерен и товарищ все глубже погружается в пучину самобичевания. А значит, требуется нестандартный подход. Оборотень-полукровка, изгнанница и невероятно красивая женщина – она может стать катализатором изменений, столь необходимых виконту. И кто знает, может Рихтеру даже удастся выжить. Ведь Лозедин не желает своему другу смерти. Совсем нет. Ему просто кое-что необходимо.

Глава 1

Комната для переодевания в группе «Рысята» выглядела довольно уныло – протертый линолеум, синяя краска на стенах и облупившиеся шкафчики. Сквозь большое окно проникал безжалостный дневной свет. Он подчеркивал все то, что пытались скрыть люди – нищету и убогость детского сада на задворках большого города.

У окна стояли две женщины. Невысокая полная блондинка с неровной кожей лица и сухопарая брюнетка. Их дети одевались самостоятельно. Один из детей расплакался от того, что ему было не надеть колготы, и блондинка прикрикнула на сына:

– А ты аккуратней можешь?! Шевелись, если не хочешь по темноте домой идти! Вот тебя бабай схватит и все, нету Сашеньки!

Ребенок крупно вздрогнул и сжал губки. Испуганный, он вцепился двумя руками в темно-синие колготы, натягивая их со всей силы.

– Бабаек не бывает, – с достоинством ответила маленькая девочка и улыбнулась матери.

В раздевалку вприпрыжку забежал еще один малыш. Яркие синие глаза, темные волосики и очень, очень качественная одежда. Обе молодые мамы смерили его одинаковыми взглядами и презрительно скривились.

Следом за ребенком вошла и его мать. Высокая, стройная блондинка в узком светлом пальто. Он кивком поздоровалась с женщинами у окна и присела на пол рядом с детской скамеечкой. Синеглазый мальчишка одевался самостоятельно, под постоянный ласковый речитатив матери:

– Не торопись, вот так, молодец. Поправь здесь, ты умница, солнышко.

Подружки у окна смерили недовольными взглядами скромное пальто, изящную сумочку и симпатичную яркую курточку мальчика. Такие вещи не купить на рынке, да и в нескольких близлежащих бутиках тоже.

– Не люблю таких людей, – скривилась блондинка, – жируют, а денег на нужды группы сдать не могут. Из-за вас, милочка, наши детки уже который год в таких условиях живут. День рожденья у ребенка, хоть карамели бы деткам принесла.

Блондинка повысила голос, чтобы молодая женщина ее точно услышала.

– Мила, – неуверенно одернула подружку брюнетка.

– А что «Мила»? – воинственно вскинулась толстушка, – у меня своих трое, почему я за нее сдавать должна? А? Или, может, ты сдашь? А ты что молчишь? Не слышишь? Вот так и знай, всем детям наборы для лепки куплены, а твоему – нет! Хватит на нашей доброте выезжать.

Хрупкая блондинка подняла прозрачные серые глаза и, щурясь, посмотрела против света на двух подружек:

– Я его одна ращу, – тихо произнесла она, не надеясь, впрочем, на понимание.

– Тю, они сначала до свадьбы ноги раздвигают, а потом жалейте их. Нет уж.

– Попрощайся с друзьями, малыш.

Ребенок попрощался и, крепко ухватив мать за бледную руку, вывел ее из раздевалки.

– А у нас сегодня праздник? – ребенок подергал мать за руку и заглянул в глаза. – У меня День рожденья? А что мы будем делать?

Молодая мать, Армин ди-Ларрон, изгнанная имперская принцесса, села на корточки перед своим сыном и ласково улыбнулась:

– Мы пойдем кормить белочек, в парк. Потом домой, там тебя ждет торт.

– Настоящий?

– Ну, уж не из картона, – изгнанница поправила ребенку завязочки на шапке и встала. – Идем?

Ребенок прыгал вокруг матери, рассказывал, как прошел его день.

– А Саша не захотел со мной играть. Но зато Раечка угощала меня утром сушками. Это такое сухое тесто! А ты купишь мне сушки?

– С зарплаты, котенок. Если ты еще будешь хотеть, – Армин улыбалась, глядя на сына, и понимала: все, что случилось, случилось к лучшему.

В парке белка доверчиво вспрыгнула на руки к малышу, тот с восторгом позволил любопытному зверьку обнюхать его, пощекотать румяные щечки усами. А после скормил пакетик орехов. И, приученный матерью, побежал к переполненной мусорке – выбросить. Ребенку пришлось постараться, чтобы пристроить пакетик и не выпачкаться самому.

Стемнело и Армин, скрепя сердце, достала пятьдесят рублей – лучше проехать неблагополучные районы на автобусе. Жизнь сына не стоит такой экономии.

В автобусе малыш пригрелся, устроился у матери на коленях и уснул. Армин кусала губы, глядя, как трогательно сопит носиком малыш. Ее сын – оборотень-полукровка, как она сама. Но если у нее есть тотемный зверь, то Роуэну никогда не почувствовать всю прелесть погони за дичью. Или расслабленное единение с природой. Страшный мир технологии не позволяет его ауре правильно раскрыться.

Кондуктор помогла Армин выйти, придержала расхлябанную дверь автобуса.

До подъезда принцесса донесла сына на руках – все равно общая дверь всегда открыта. А вот перед дверью в их комнату принялась тормошить малыша, будить. Иначе ей ключи не вытащить.

– Просыпайся, котенок. Ты разве не хочешь попробовать, что тебе мамочка приготовила?

– А что мне приготовила, а, мамулька? – запах застарелого перегара оповестил Армин о появлении соседа по коммуналке.

– Иди в комнату и закрой дверь, – женщина подтолкнула сына, и тот спокойно, уверенно, не обращая внимания на пьяного, ушел.

– Сколько раз, – Армин ловко перехватила руку пьяницы, вывернула и вжала мужчину в стену, – я буду просить тебя оставить нас в покое?

– Да че ты, че ты? Я мужик видный, при работе, – быстро выталкивал он слова,– водочку пью не так часто. И ты одна. Че б и нет-то? Я не обижу, всегда обласканная ходить будешь.

– Зойку свою ласкай, – рыкнула изгнанница и отпустила пьяницу, брезгливо встряхивая руками.

– А я ласкаю, – протянул он, – меня на всех хватит. Магазин твой закроют скоро, на что жить будешь? Уборщица сраная, а гонору как у королевны.

Армин вздрогнула. Пьянчуга попал в больное место. Единственная возможность заработать хоть какие-то деньги и при этом успевать отводить и забирать ребенка из садика висела на волоске. Магазин вот-вот должны были закрыть. Куда идти работать, ди-Ларрон не представляла.

Комната, в которой изгнанница жила вместе с сыном, была светлой и очень уютной. Бежевая мебель – пока Армин не родила, она все время проводила, работая с деревом. Снимала лак, шкурила, выжигала узоры. Присматривала днем у помоек вынесенные предметы мебели и ночью с помощью левитации утаскивала к себе. Разбирала, перебирала, понимая, что ни на что лучшее ей рассчитывать не придется. Спасибо канцлеру, ей хотя бы документы сделали.

На полу яркими красками был нарисован ковер. Причудливые цветы мешались с редкими травами, все, что Армин помнила о своем мире, она отразила в этой комнате. На голых стенах высились деревья, кустарники. Только несколько участков стены были белыми – там рисовал свои незамысловатые каракули Рой.

В комнате была постель матери, кроватка ребенка, стол, два стула и посудный шкаф. Старый холодильник, оставленный хозяйкой комнаты, привычно дребезжал.

– Мам?

– Все хорошо, малыш, – Армин подошла к столу, сняла крышку с блюда и прикусила губу.

На тарелке остались только крошки. Тортик, который она приготовила из остатков муки и яиц, загадочным образом исчез. Ну как – тортик, блины, промазанные сметаной с сахаром и уложенные друг на друга.

– Я поставлю чайник, да, мам? Будем кушать? – ребенку не терпелось приступить к поеданию тортика.

– Сейчас, котенок, погоди секунду, – Армин предельно осторожно опустила пластмассовую крышку на место и вышла из комнаты.

До комнаты соседа всего два шага, разъяренная женщина преодолела их за секунды. Хлипкая дверь ударила в стену. На столе, рядом с пепельницей и водкой, лежали остатки приготовленного Армин угощения. На серой засаленной постели валялся сосед, на нем восседала Зойка с нижнего этажа. Чуткие ноздри оборотня раздражал запах немытых тел и застарелого перегара.

– Мамулька, – пьяно улыбнулась деваха.

Армин промолчала, глубоко вдохнула отвратительный воздух и протянула руку:

– Кольцо.

– Какое кольцо? – вытаращился пьянчуга.

– Ты хвастался, что кольцо нашел, в ломбард уже снес?

– Ты мой паспорт отдала? – скривился мужик, спихнул с себя соседку и встал. Вытащил погнутое колечко и подозрительно сощурился, – а тебе зачем?

В этот же момент Армин отвесила ему полноценную оплеуху:

– У моего сына сегодня день рожденья, а ты, мразь, последнее украл.

– Перебьется твой выплодок, а нам закусить нечем было.

Армин резко толкнула пьяницу и подобрала упавшее кольцо. Оборотень не могла полноценно разозлиться на соседа. Ведь знала же, знала, что он с самого утра глаза заливши, но нет, сэкономила магию, не поставила барьер. На что понадеялась? Да черт его знает, на что.

Вернувшись в комнату, она посмотрела на стол – крышка была снята и поставлена рядом, оставшиеся крошки исчезли. Сын лежал в ее постели, завернувшись в одеяло по самую макушку.

– Я сейчас приду, хорошо? Чтобы ты ни услышал, не выходи из комнаты!

Сын дернул ногой, и Армин вздохнула:

– Я куплю тебе настоящий тортик. Сейчас.

– Если ты принцесса, почему мы живем здесь? – угрюмо спросил сын. – Не надо, не хочу ничего. Давай спать?

Армин положила невзрачный золотой ободок на стол, переоделась и легла рядом с сыном.

– Хочешь, я расскажу тебе сказку? Про дивный город Гранполис, где училась твоя мама, или про Столицу?

– Где ты встретила моего папу? Не хочу. Он нас бросил, да?

Армин прижала к себе так и не выпутавшегося из пледа сына и поцеловала в макушку. Ее возлюбленный оказался не так хорош, как ей казалось. Как и ее собственный отец. Чтобы спасти свой трон, он отказался от дочери. Изгнал. Одно помогло ей выжить – знание о том, что она не одна. И большое количество золотых украшений, надетых по случаю…Армин передернула плечами – она уже не помнила, по какому случаю вырядилась в тот день.

Чутко прислушиваясь к дыханию сынишки, Армин встала и вернулась за стол. К стене булавкой были пришпилены клочки бумаги, на столе с краю лежал старенький калькулятор. В посудном шкафу ждала своего часа слойка с сахаром. И Армин заново пережила жаркие мгновения стыда. На кассе не хватило пятнадцати рублей, и от выпечки пришлось отказаться в пользу сметаны. Надо же было чем-то подсластить блины? Оборотень передернулась и вздохнула. Ей было так стыдно от собственного поступка, что она закинула украденную булочку в шкаф и постаралась забыть. А теперь вот, сын проснется, и на завтрак у него будет вкуснятинка с чаем. И кашей. На воде.

8000+5800+2500-8000-3000=5300

Армин потерла виски и тяжело вздохнула. Сдать восемьсот рублей на чертов набор для лепки, что уж они там в него запихнули? Купить ребенку зимнюю одежду, как всегда, в сэконд хэнде. Купить нитки и нашивки, чтобы придать курточке новый, опрятный вид. И еще как-то прожить надо.

После вычета всех необходимых трат сумма на табло приняла строго отрицательное значение. Женщина прикусила губу и подняла голову вверх, чтобы слезы не выкатились. Она знала: начнет плакать – не сможет остановиться, проснется сын. Как настоящий мужчина, он начнет ее утешать, и вскоре плакать они будут вместе.

Первое время Армин представляла, как за ней придет отец, падет ниц и попросит прощения, как она, вся гордая, со счастливым и упитанным ребенком на руках, милостиво бросит: «Я подумаю». И как отец возрыдает от горя.

Сейчас изгнанница думала лишь о том, что, если в ней наступит нужда, она будет торговаться до последнего. Не отдаст ребенка и выбьет ему денежное содержание. Не смогла гордая принцесса устроиться в этом мире хорошо. Пока был большой запас магической силы – помешала гордость. Лечь под привороженного толстосума, убедить, что ребенок от него – фу, императорская дочь не на помойке себя нашла. Беременность забрала почти все силы – пусть Роуэн не сможет перевоплотиться, но уж магом-то он будет. Так и наступил момент, когда гордость ушла на дальний план, но оставшихся крох магии толком ни на что и не хватает.

Армин уснула за столом. И противный писк будильника заставил женщину вздрогнуть, потерять равновесие и упасть на пол. Со стоном потирая голову, изгнанница поднялась на ноги и выключила ракшасову придумку.

Она заводила будильник на час раньше нужного – в это время на кухне никого не было. Магия поможет сохранить кашу горячей до пробуждения сына.

Кастрюлька немного погнутая, ну так и Армин не кузнец, вода из канистры, ложка соли, ложка сахара и самая дешевая овсяная крупа. Бабульки берут такую на кошачью кашу с рыбой.

Пока женщина возилась на кухне, напевая и пританцовывая у плиты, проснулся Рой. Не найдя матери, ребенок пошлепал на кухню и, стоя в дверях, смотрел, как мать потряхивает головой в такт модной песенке и уворачивается от развешанного для просушки белья.

– Проснулся?

– Ты всегда меня замечаешь, – надулся ребенок.

– Ты сегодня совсем взрослый.

– Но в школу не пошел, – Роуэн хитро посмотрел на мать.

– Ты родился зимой, а в школу берут с семи лет, – Армин подхватила кастрюльку, подставку и кивнула сыну на выход,– пойдем кушать.

– Кашу будем кушать?

– С сахаром? – улыбнулся сквозь слезки малыш.

– А то, – подмигнула ему мама, – с сахаром! И с булочкой, – розовея щеками, Армин вытащила грошовую слойку.

Бывшая имперская принцесса умирала от унижения, воруя еду в супермаркете. Взамен она скастовала удачу на весь магазин. Будет им счастье. А другие воришки попадутся не успев ничего украсть.

Рой, забыв про кашу, смаковал вкуснятину. Откусывал маленькими кусочками, медленно пережёвывал и жмурился, отсвечивая волчьей желтизной взгляда. Увы, слойка кончилась очень быстро, и ребенку пришлось доедать кашу. Без особого энтузиазма.

Чуткий нос оборотня-полукровки подсказал, что к ее двери кто-то приближается.

– Быстро в постель и укройся одеялом, – ребенок испуганно посмотрел на мать и юркнул в большую кровать.

Женщина наслала сонное заклятье на сына и приготовилась к бою. Люди за дверью излучали чистую магию – а друзей среди колдунов у нее не осталось.

Щелчок открываемой двери, и ноздри женщины щекочет знакомый и родной запах. Отец. Но радости нет – уже почти восемь лет она выживает, как может, и научилась справляться с проблемами в одиночку. Научилась мыть белый кафельный пол, не оставляя разводов, уносить с корпоративов шоколадные конфеты и не краснеть, когда ловят за руку. Воровать, господи прости, в супермаркетах грошовые булчонки – тоже.

– Хочешь убить меня?

– Вряд ли у меня это получится, – Армин погасила сферу огня и села за стол.

Ее отец прибыл в сопровождении ее же любовника. И судя по узору на одежде – теперь отец ее ребенка советник ее отца, какой гадкий каламбур.

– Действительно.

Комнату залил свет, но Рой не проснулся. Император одобрительно хмыкнул:

– Не растеряла навыки. Откуда щенок?

– Мой сын, прижила от безвыходности, – Армин не собиралась раскрывать тайну отцовства Роя.

– Оставишь здесь? – Император принюхался, хоть он и был человеком, но перенял некоторые привычки жены.

Армин, прикусив губу, покачала головой.

– Я еще не согласилась никуда с Вами идти, Император.

– Сердишься? – вскинул седые брови мужчина.