Стихотворения 2002

В камине замка

В камине замка – хрустит огонь.

Подходит к замку спокойный конь.

Летит внезапно паж из окна.

Прыжок в падение. Катрин одна.

Летят над степью конь и седок,

копыта быстро скок еще скок.

Немного снежных дорог в мороз,

а синий иней в усах пророс.

Кто паж? Откуда? Зачем? Куда?

Что там случилось? Так ерунда.

Но в зимний холод открыть окно?

Любовь откроет. Ей все дано.

Всегда бывает Катрин и паж,

а кто-то третий не входит в раж.

Тогда зимою и мчится конь.

В камине гаснет любви огонь.

Паж был веселым, привез конфет,

стихи читал ей – упрямый Фет.

Катрин скучала, огромный дом

зимой холодный, да ветра стон.

А кто был третий? Совсем никто,

не паж, а сторож бил в домино.

Кого боялся прыгучий паж?

Спустится мог бы он на этаж.

Но сторож строгий мог не пустить,

Хозяин важный мог не простить.

И фантик лихо летел в огонь,

Катрин спасала пажа и трон.

2002

След памяти

На пальмах снег в блестящем Сочи.

Тебя не встречу никогда,

ты другом был мне, между прочим,

ты память юности всегда.

Наш первый бал. Ты – "Пьер Безухов"

и теплый город солнца – дар.

Я в белом платье. Ты без звука

со мною рядом. Кто был стар?

Нам по семнадцать. Ночь и город.

Два класса движутся к реке.

Плыл теплоход весь белый, гордый.

С тобою шла я налегке.

Все одобряли нашу пару,

готов жениться ты на мне,

но не хватило чувствам пару.

И вот на пальмах в Сочи снег.

А я? Я там, где холод лютый.

Тебя я помню много лет.

Последний взгляд. Автобус. Люди.

Остался в памяти лишь след.

От школьной дружбы след остался,

в душе навеки, навсегда.

Ты медик – медику достался.

Твой город Сочи – иногда.

3 января 2002

Стена фристайла

Стена фристайла явно не для нас,

а мы с тобой слегка в нее воткнулись,

и вместо вида славных облаков,

судьба в любви нам снова ставит нулик.

Опять затих? Боишься синяков?

Не упадешь, лежи в своих подушках.

Года идут, а ты всегда таков:

для вида заблудился ты в подружках.

Ты горных лыж не видел никогда,

и знаешь о фристайле очень мало,

впадаешь в одинокие года,

и в ванне у тебя лишь только тало.

Вот там фристайл, вот там твоя стена,

а в ванне полотенце есть и мыло,

там сущность человека не видна,

а радость на двоих с водой уплыла.

Ты выходи из ванны иногда,

меня ты на пути своем не встретишь.

Стеной фристайла стали на века

остатки той любви, которой бредишь.

2002

***

Радость детям – детские копилки:

из фарфора – девочка с косой,

в нее бросят доллара опилки,

и ребенок станет вдруг лисой.

Ему надо, чтобы в ней – гремело,

ему нужен – свой велосипед.

Он в глаза посмотрит маме смело.

Свои деньги – берегут от бед.

Поросята, страшные страшилки,

копят для детей одни мечты,

и детишки напрягают жилки:

положи хотя бы рублик ты.

2002

***

Нарастают страсти на закате,

на рассвете ветер и мороз.

От лопаты, снег скребут, раскаты.

Подоконник снегом весь зарос.

А вчера – провал в температуре

не было мороза и ветров.

И девчонки подняли вдруг бурю,

доставая лыжи. Свитеров…

Он один под курткой. Лыжи в руки.

Теплый день, снег-иней на ветвях,

как рукой прогнали с сердца скуку,

шапочки девчонок на бровях.

Бег на лыжах по лесным угодьям,

где давно проторена лыжня.

Лес чудесный, снежная погода,

две девчонки около меня.

Да, на лыжах семьи и подружки.

Розовое утро и закат.

На лыжне и дети, и старушки,

парни и мужчины, стар и млад.

2002

***

Эстафеты происходят часто:

в биатлоне, лыжах и судьбе.

Можно передать свой финиш классно,

можно не бежать, сиди себе.

Эстафета – словно жизнь земная,

жизнь друг другу все передают,

и в науке ум – умы сменяет,

и в быту, и весь его уют.

Подойдет ведь все для эстафеты:

урожай сменяет урожай.

Посмотрите: разные конфеты,

а какой сейчас в продаже чай!

Звезды только светят в отдаление,

знания лишь о них передают.

Корабли плывут, морей явленье,

и на них есть смена из кают.

Все идет, меняется в движенье:

и стихи, и музыка, и клип;

транспорта любое продвижение;

и деревья, и цветение лип.

Даже муж ушел по эстафете,

и мой друг нашел друзей других.

Снова песни новые в кассете,

а удар судьбы как львиный рык.

2002

***

Легкая морозная прохлада

стелется строптивым ветерком,

все в природе солнечно и складно:

сердце, боли, ночь и в горле ком.

Сколько одиночек в ночь печальных

бродят, ходят, ездят по стране?

Сердце их лишь в счастье не причалит,

у свободы совесть в стороне.

Потеряли, снова потеряли,

что-то неприметное в душе.

Вновь исчезли друга-мужа пряди,

и глотали ночку всю драже?

Хорошо, лекарств – для сердца много,

на потерю – несколько лекарств,

для леченья внутреннего смога,

чтоб не слышать, как ворона: «Кар».

Не сказав, ни с кем не перемолвись,

все внутри себя, похоронив,

пережили все печали, молча,

а теперь – прогулка мимо ив.

2002

***

Остановилось чувство бытия,

закончились сердечные этапы,

и скучное мне стало: Ты и Я.

Завершено. Зачем? Затем, чтоб дабы

нам избежать совместного питья.

У неба свой белесый, хладный свет.

Часы бегут. Остановилось чувство.

Я не хочу ни праздника, ни бед,

и не влечет победное искусство.

Мне безразличен возраст, давность лет.

Глаза летят в иные города,

они следят за темой на экране.

В тех городах событий борода,

там пьют, жуют и действуют без брани,

там нация спокойна и горда.

Они хранят дома и старый быт,

столетия пролетают незаметно.

А я опять: "Мне быть или не быть?

И как мне всю энергию замедлить?

И как мне укрощать свою же прыть?"

И укротила, но исчез весь пыл.

Поникли лампы. Сумрачно и тихо.

Ты где-то рядом. Был или не был?

Мне и самой все в мире стало дико.

Лишь свет экрана яркостью слепил.

29 января 2002

Фианит

Да, фианит стал бриллиантом.

Скорее нет, ни тот размах.

Не скажешь ведь пельмени – манты,

хотя похожий в чем-то смак.

Быть незаметным дипломатом?

Наверно, кто-то больший маг.

Когда живешь в далеком граде,

не зная стольной суеты,

для счастья нет в душе преграды.

Везде похожие цветы,

везде тебе немного рады,

везде немного нужен ты.

Но, окунувшись в атмосферу

цивилизации иной,

невольно сравниваешь веру,

невольно встанешь за спиной

того, кто даст сегодня фору,

но обойдет всех стороной.

И вскоре Моцарт и Сальери

возникнут в образе любом,

пусть то не в музыке, так в лире,

в стихах, записанных в альбом.

Есть бриллиант в подлунном мире.

А фианит?  Всегда потом.

2002

***

Подземные дороги тайных чувств,

найдете вы в нехоженых глубинах,

и в них прогон просторный тих и пуст,

и весь заполнен, если вы любимы.

Наземная дорога как печаль,

уводит вас по грусти как по рельсам,

где будет остановка, там причал.

Зачем грустить? В слезах дождливых ели.

Морские волны укачают вас,

и ветер освежит воспоминания,

в бассейне вы проверите свой брасс.

Мечты, мечты о чуде заклинания.

И взлет мечты не избежать вовек,

она бежит, бежит и поднимаясь,

взлетает и качается у век,

пройдет сквозь мысли, нежно приземляясь.

2002

***

Он – сын полковника с Урала,

красивый парень был высок.

Считала я его за брата,

мы пили с ним березы сок.

Она – все корни гор Алтайских,

миндалевидные глаза,

учебы путь прошла недальний,

там, где из башенок леса.

Конечно, горы Воробьевы

их повенчали в добрый час.

Он был Адам, она лишь Ева,

а где же яблоко? Сейчас.

Когда учеба завершилась

их было трое. И так что?

Их ждали умные вершины.

Надолго нет? Их путь хорош.

И вот однажды он заметил,

соседи были с ними мы,

с Урала – Я, а эту мету

с души и облика не смыть.

И Он вскипел, как будто гейзер,

и, прокусил мою губу.

Уехал в Штаты, знания, кейсы,

но через Обскую губу.

4 февраля 2002

***

Привет, Олень! Я вновь с тобою,

твой голос слышу, радость в нем.

Ты уезжаешь? Жаль, что боле

не загорят глаза огнем.

Так я ошиблась? Завтра дома?

Вот это да! Нет в горле кома!

Надежда светится от счастья,

я веру в сердце обрела.

Любовь нас ждет не очень часто,

нас ждет суббота, не среда.

Прекрасный день: февраль, день снежный.

О, милый мой, с кем нынче, нежный?

«Оленем» прозван был ты другом,

ведь от супруги ты ушел.

А с другом ты ходил по кругу,

и пил свой яблочный крюшон.

Привет, Олень! Ты мне не нужен.

Понятно мне, что все прошло,

ты был моим пассивным мужем.

Тебя забыла, есть за что.

Однако, помню – был медведем,

пыхтел, ревел, умел любить.

Но все ушло с осеннем светом,

Тебе осталось водку пить.

22 февраля 2002

Соломенное солнце

Соломенное солнце лежало на столе,

соломенное сердце спокойно в феврале.

Соломенные мысли нашли в душе уют,

соломенная дама мужчине не приют.

Она весьма капризна в течение жизни, дня,

прокручивает годы. Судьба не для меня.

Мой разговор с мужчиной и краток, и жесток,

а два, четыре слова прервали слов поток.

Рычаг попал под палец и прерван разговор.

Спокойствие, печали всегда до неких пор.

Задвинута меж нами соломенная дверь.

Соломенная крыша не едет к нам теперь.

Соломы стог когда-то был первым страшным сном:

набросился мужчина, но я была не гном.

Дрались мы жестко, классно, итогом был синяк,

синяк ему под глазом – защита от атак.

Однажды, как-то с группой мы забрались в стога,

в соломе не торчали ни руки, ни нога.

Под утро все проснулись: смотрели кто и где?

Солома разбежалась, колола всех везде.

Теперь летит спокойно соломенная жизнь,

от шалости и горя мне шепчет: «Воздержись».

Белеет на природе прохладный солнца луч,

чем дальше от восхода, тем больше жизни круч.

2002

Бай, бай один!

Птицы поют над окном свои песни.

Солнце сияет над лесом с утра.

День пробуждения свободный и бесы

с ним не проснулись. Спокойно. Ура!

Ты остаешься вчерашним и черствым,

ты остаешься всегда за бортом.

Я забываю, что было днем черным,

я забываю тебя и твой дом.

Словно отпели мы песни из сердца,

мы распрощались спокойно, без слез.

Бай, бай один, одинокий и серый,

я покидаю все таинство грез.

Я просыпаюсь одна в своем доме,

мне так спокойно, что ты далеко.

Нерв исчезает с тобою фантомом,

мне хорошо, мне так знаешь, легко.

Бай, бай один, хоть кури, хоть шатайся,

время тяни, из резины оно.

С лучшим шофером и другом братайся.

Небо уже голубеет давно.

Это же чудо, заветное чудо,

душу свою оторвать от тебя.

Кушай, готовь сам себе свое блюдо.

Птицы, я с вами! – кричу им любя.

2002

Чудо-женщина

Чудо-женщина нашей эпохи

в этот солнечный, ветреный день,

где она? Как относятся Боги

к этой женщине, где ее тень?

С увлеченьем поет чудо-песни,

гривой дикой пленяя людей,

рассыпаются розы из лести,

от улыбок, приветов, вестей.

Просто чудо, экранная дива,

я не знаю ее наяву.

Кто-то видел ее, ее деву.

Я не зритель из зала. Зову

ее образ всегда на экране,

перебрав все каналы программ,

с ней любовь моя связана, раны,

увлеченья. О, жизнь, ты – экран!

Чудо-женщина вышла за принца,

он ей замок построил, забор.

Она в замке закрытом томится,

только видит забор или бор.

Больше я на экране не вижу

чудо-женщины, песен ее,

не увижу уже, не услышу,

на экранах лишь принц, но ее.

2002

***

Когда душа витает на свободе

среди программ, дискеток и кассет,

когда она запрятана в кроссворды,

тогда певцы, актеры икс и зет.

И вдруг удар, удача, остановка.

Среди других есть явный рекордсмен!

Певец красивый – сердцу установка,

он очень модный, очень, тем и смел.

Смотрю других, красы не замечая,

певца же волос, будто бы в руке.

Я знаю о нем мало и не чаю,

увидеть его снова налегке:

волнующим, пленительным, поющим,

и новых песен слышать нежный тон.

Аристократ изнеженный и южный,

а из души мерцает милый стон.

Но он исчез, исчез и он с экрана,

другие есть, а этот никогда…

И нет любви и нет его дурмана.

Эй, появись, дай счастья иногда.

2002

***

Снега сошли, остался иней

и ветер дует суховей,

и чистота прозрачных линий,

как бы черты изящных фей.

Такое утро меркантильно,

и чистота на всех буграх,

и небеса почти стерильны,

и каждый солнцу утром рад.

И чистота в моем сердечке,

гуляет ветер в пустоте.

Я словно дикая овечка

мужчин забыла. Что же те?

Они исчезли за долами,

они ушли, и кто куда.

Я не окликну их словами,

для всех останусь: просто, та.

В такое утро запоздало

пишу я строчку за строкой,

стою у двери я устало.

Несутся буковки рекой.

Он не спешит. И дверь закрыта.

Премудрый ключ и мудрый код.

Опять у старого корыта

чужой забытый бродит кот.

29 марта 2002

Снежный саквояж

Апрельский снег застыл искристо

и равномерной пеленой

покрыл природу, стало чисто.

А холод утром, словно зной.

И щеки вновь алеют шало,

ведь ветер острый как массаж.

Нам от вселенной перепало,

нам снежный выслан саквояж.

Привет и ты! Ты на машине?

А я быстрей тебя пришла,

я шла по снегу, по вершине

земного шара. Нет числа

в красотах снежного обмана,

что так таят твои глаза.

Опять с тобою мы в дурмане

снегов и холода. Леса -

они белеют хладнокровно,

и ты холодный как они.

Ты очень снежный, дышишь ровно.

Глаза смеются. Снег. Огни.

2 апреля 2002

***

Весна. Сошли уже снега

и небеса безбрежны,

и жизнь приподнято-легка,

а где-то есть мой нежный.

И в этот ранний, теплый день

в душе возникла мыслей тень.

Опять мой милый в голове

возник весьма небрежно,

еще он дремлет на софе,

а я пишу прилежно.

Ему я посвятила день,

его в душе сегодня тень.

2002

***

Очень ярко и тепло солнце засветило,

и деревья расцвели под таким светилом.

Так тепло, хоть загорай. Солнышко на пасху.

По яичкам разбрелись лучики как пальцы.

Диво дивное пришло, Землю воскресило.

В солнце нашем как-никак неземная сила.

2002

***

Блаженство первых теплых дней,

блаженство женщины в движенье.

Сквозь лес безлиственный видней,

одежда чувствует скольжение.

Тепло и свет, и небосклон,

и блузка мило – нараспашку.

От ветра ветви шлют поклон,

и гладят волосы, рубашку.

И мир открыт, и ослеплен

своим теплом благополучным.

Седой, могучий, старый клен

еще чуть-чуть и станет лучшим.

А вот пока простор и все,

на парне – светло-голубое.

Король, валет и с дамой – сет.

Как глубоко вздыхает поле.

Тепло их душ, тепло лучей

на перекрестке сожаления.

Как вздох пропущенных мячей,

и без надежды обольщения.

12 апреля 2002

***

Просторы неба и вербы пух.

Стоят могилки, а был там луг.

Эх, мама, мама вся жизнь в труде.

Всю жизнь трудилась, всегда, везде.

Всех схоронила, ушла сама.

Сквозь боль и муки… Где те дома?

Что так спасали ее семью?

Где рестораны? Ее меню?

Была шеф-повар и много лет.

Давно заброшен там мамин след.

Вздохну всей грудью. Пройду пешком.

Ведь только утром дышать легко.

Вчера оградка и мамин сон.

Железный крестик, дух невесом.

20 апреля 2002

***

Открыты окна. Стучат колеса.

И в сером небе белеет путь,

меняю что-то в душе и сердце,

в нем очень больно, почти чуть-чуть.

Опять итоги, опять заботы,

опять скандалы, опять мираж.

И я устала творить законы,

меняю имя, меняю стаж.

И прячу снова путь изобилия,

опять ни с чем я, и все с нуля.

Но посмотрела и оглянулась,

нулей и нет ведь, вот в чем дела.

27 апреля 2002

Ось сна

Ось земли и ось сна,

ось столетий с годами из предков,

в данный миг я одна,

но такое случается редко.

Я цепляюсь за жизнь,

а она от меня убегает,

мне так хочется жить,

но в сосудах от бед много гари.

Догоняют года,

пролетают со скоростью лета,

каждый день – божий дар,

вдохновение от горестей лечит.

Я верчусь и кручусь,

моя ось отдыхает, не спится.

Мне заснуть хоть чуть-чуть,

но все мысли не вяжутся спицей.

Я встаю и пишу, сразу сон

долгожданный проходит.

Вот какой сон мой шут,

сон-стихи, уходящие в годы.

2002

Аквариум

Журчит вода. Аквариум мерцает.

В нем черепашки. Замок. Камни. Блеск.

Растения изображают цаплю,

и постоянно водный слышен всплеск.

Блестит красиво, солнечно под лампой,

там пузырьки жемчужные бегут,

качаются листочки нежно, плавно,

а камушки цветные – водный пруд.

Вот черепашки как домохозяйки,

их замок словно древний бастион.

Две черепашки, в драках забияки,

однако это пара. Шустрый – он.

Берут свой корм лишь лапками, кусают.

Потом плывут спокойно налегке.

Их панцирь словный дом, а может сани,

Простор, конечно, меньше, чем в реке.

Аквариум. Все в нем предельно просто.

Стекло, вода, растения, насос,

и галька там лежит, и камни с просо.

И только лишь насос воркует: "SOS!"

2002

Белый клен

Лето входило в права над остывшей землей.

Падали снежные хлопья отчаянно рядом

просто на листья. И ветви крутились змеей,

снег не ловили, и с листьев катился снег градом.

Листья сирени и гроздья замерзших цветов

вдруг оказались под снежным холодным приветом.

В белых соцветьях рябины, потухших костров,

снег не заметен, и спит под мерцающим светом.

Мокрые хлопья отвесно и грозно скользят

вниз по листве клена странной холодной грядою.

Листья тонки и поэтому просто висят.

Снега все больше, искрится на листьях слюдою.

Словно весь клен стал рябиной в белейших цветах,

в сочных соцветьях замершего раннего лета.

Клен притаился. Клен скован, как прожитый страх.

Снег все идет, укрывая, скрывая все это.

Бело-зеленые волны могучих лесов

вновь принимают холодные снежные стаи.

Лето без шуток. И холод почти невесом.

Снег прибывает. Цветенье под снегом не тает.

2002

Весенний бумеранг

Растаяли чувства как будто снега,

весна улыбнулась игриво.

И сразу идет к нам всевластно сама

любовь так легко, горделиво.

Оттаять земле лишь еще предстоит,

и долго в пруду лед не тает.

Так долго, как будто он гость из тайги,

как будто в снегах живет тайна.

Весна нас пленила весенним ручьем,

она нас влекла за собою.

Она нас спросила, но только о чем?

А ты заслонил мир собою.

Ты весь темперамент, ты создан из чувств,

и руки теплом полыхают.

И я от тебя задохнулась чуть-чуть,

а руки сплелись, словно халы.

Какой-то весенний в тебе бумеранг,

и чувство ко мне вдруг вернулось.

И сразу твой вырос немедленно ранг.

Зима превратилась лишь в нулик.

2002

Вербные псевдонимы

Вербные пушинки в солнечных снегах

гордо замерзают, прямо на глазах.

Обманулись. Рано расцвели они,

ведь тепло шальное – дереву магнит.

Часто привлекает в жизни красота,

быстро увядает, если жизнь ни та.

Сколько же красивых канули совсем,

ранние морщины, где желаний сейф.

Кажется – жизнь легкой, где шальной доход,

старость к ним приходит быстро как исход.

Вербные пушинки, снежные поля,

в снежных переливах спят все тополя.

Прячутся поэты под покровом букв,

несколько латинских капелек на дуб.

Пусть владеют словом – текста мастера,

но раскрыться милым не пришла пора.

Вербные пушинки раньше всей листвы

окунулись в воздух, в шепоты молвы.

Трудно им раскрыться, имечко назвать,

словно бы в пушинках им так мягче спать.

2002

***

Шикарные мужчины в телефильмах.

Прищур, размах, размеры. О, ля, ля!

Они в кино мозги и нервы фирмы,

они красивы, словно тополя!

Они мужья, любовники и парни,

и гордые фигуры за столом.

Они кричат и ходят, или в позах

ласкают, усмиряют жен излом.

2002

Лупа из пруда

Сиреневый каскад ступенчатой воды

я вижу каждый день вдали на побережье.

Сквозь лупу из пруда смотрю, а где там ты?

Но с каждым днем, поверь, тебя я вижу реже.

Где взять мне микроскоп, чтоб различить тебя

среди других людей на нашем побережье?

Сквозь облака потерь ищу тебя любя,

смотрю сквозь телескоп, слеза глаза мне режет.

Я в лупу из пруда просматриваю дно,

быть может, это там тебя я потеряла.

Не вижу ничего, лишь солнышко одно,

да лодку на песке, я в лодке и застряла.

Иду вокруг пруда, лежит он словно жук,

смотрю на небеса и местные просторы.

В бинокль ты смотрел, как в воду я вхожу,

но мы вдруг разошлись – житейские раздоры.

Теперь беру очки, смотрю на монитор.

Каскад, пруд за стеной, я их совсем не вижу.

Съем бублик, он как тор. Все. Камера. Мотор.

А где-то вдалеке Останкинская вышка.

29 августа 2002

***

Каскад великолепного фонтана

сползает очень медленно с горы.

Он бережет влюбленных многих тайны.

Он бережет их нежные миры,

Когда вокруг него мелькают листья,

когда зеленый соболь из цветов,

когда идем с тобой мы, – песне литься

под солнцем, иль прикрытием зонтов.

Когда меня интересуешь очень

ты у фонтана в блеске шумных струй,

когда ты прячешь чувственные очи,

когда уходишь, – просто сердца трюк.

Красивый вид, простор и рядом город.

Красивейший обзор домов, дорог.

Сквозь блески струй мне город больше дорог.

Фонтан сверкает, будто серпа рог.

Уют, уют прекрасного пейзажа,

вокруг снуют, играют, воду льют.