Цитаты из книги «Неподходящий жених»

Восточная мудрость гласит, что нет ничего печальнее достигнутой цели.

Старость – это упадок сил душевных и

– Он будет тебе изменять с подавальщицами в столовой, проводницами поездов и прочими незамысловатыми бабами. Непростых он будет обходить стороной – кишка тонка да и хлопотно.

– Вот именно! Неграмотность сродни уродству, физическому недостатку, который положено закрывать от посторонних глаз. Только попрошайки-инвалиды выставляют напоказ свои культи, честные люди их прячут.

Перестройка, восьмидесятые, девяностые годы, да и современность потребовала от политиков публичности, отказа от чтения по бумажке. И выяснилось, что наши президенты, премьер-министры, депутаты и прочие функционеры, мелькающие в телевизоре, в подавляющем большинстве владеют в совершенстве только «кухонно-банным» стилем, а то и блатным лексиконом. Взрывоопасная смесь теперь уж не французского с нижегородским, а канцелярита с просторечьем, вторглась в сферы, где прежде господствовала правильная речь – в средства массовой информации, в литературу. Меня шокировало в свое время, когда президент призвал «мочить в сортире», выступления Черномырдина я приравнивала к юморескам Жванецкого. Да и теперь с пуританской вредностью я указывала на ошибки в речи публичных людей.

Мы заговорили о диглоссии (от греческого – «двуязычие») – это когда у одного народа существует две формы языка для разных сфер применения. Язык высокий и язык бытовой, просторечный, сленг. С университетской кафедры говорят не так, как в бане или на кухне. В нашей истории социальные взрывы потрясли не только основы общества, но перемешали языки. Еще выдающийся лингвист Селищев замечал после революции: «если говорит неправильно, значит, большевик».

…В кошмарные, нищие, переломные девяностые мы как-то выкрутились и неплохо устроились. Варя втиснулась в коммерческое проектное бюро, Павел пошел работать в компанию по установке пластиковых окон. Малинины даже улучшила жилищные условия – из хрущевской двушки переехали в том же доме в трешку. Который год ждут сноса дома. Меня выручило наследство – родительская квартира на Кутузовском проспекте. Специализированная фирма ее отремонтировала, превратив в чудо дизайнерской фантазии, и сдает дипломатам иностранных государств. Мне перепадает немало – пять тысяч долларов в месяц. Сколько забирает себе фирма, даже представить не могу, главное – у меня нет никакой головной боли с арендаторами, ремонтом, налогами. Капают чистые денежки, позволяя нам с дочерью не экономить на основном – на одежде, белье, косметике. Мы живем в двухкомнатной квартире недалеко от метро «Авиамоторная». Обстановка нашего жилища весьма скромная. Но мы всегда одеты с иголочки – модно, красиво, достойно. Мы никогда не покупаем дешевой косметики, не пользуемся сомнительными шампунями или гелями для душа. Женщине обидно прожить жизнь, одеваясь и обуваясь во что попадя, орошаясь сомнительными духами, натягивая на кисти дешевые перчатки, забрасывая на плечо сумки кустарного производства. В этом мы глубоко убеждены и имеем возможность потакать своим капризам в конкретно-исторических и личных обстоятельствах.