Цитаты из книги «Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти»

Чтоб гибнул юношества цвет, Война плодит, как вошь, В белье загаженном газет Воинственную ложь. И, размножаясь, паразит Из мозга в мозг ползет И диким бредом заразит, Как сыпняком, народ. И от укуса кровопийц, Встав на народ, народ (Чужих кляня) – своих убийц Героями зовет. Война неправдой лишь жива, Войне, как волчья сыть, Нужны все лучшие слова, Чтоб ложь свою прикрыть.

Как указывают исследователи, значительный вклад в спасение жителей Самары во время голода внес не только Шведский Красный Крест, приехавший с миссией в декабре 1921 г. и раздавший 108315 пудов муки, но и американо-квакеры, англо-квакеры, Голландский Красный Крест, Европейская помощь студентам, группа Фритьофа Нансена, Харбинский комитет помощи детям и, конечно же, больше всего – АРА-American Relief Administration Американцы спасли от голода сотни тысяч русских людей, раздав 4 853 500 пудов муки

Однако ключевой причиной фатального голода в Казанской губернии (с 1920 г. – Татреспублике), как и везде в Поволжье, стала политика «военного коммунизма»: 13 мая 1918 г. был принят декрет о продовольственной диктатуре, который устанавливал нормы душевого потребления: 12 пудов зерна, 1 пуд крупы на год. Весь хлеб сверх указанных норм получил название «излишки» и подлежал отчуждению. 30 октября 1918 г. вышел еще декрет – о введении чрезвычайного революционного налога, который носил откровенно конфискационный характер. На Казанскую губернию с ноября 1918 г. в счет чрезвычайного налога было наложено задание в размере 200 млн руб. В декабре налог был понижен на 40 %, но изъятие продолжалось: декретом Совнаркома от 11 января 1919 г. вводилась продразверстка, изымающая «излишки хлеба» как в хлебопроизводящих губерниях, так и потребляющих. Причем «излишками» считалось то количество продуктов, которое требовалось государству. Государство открыто пошло на преступное изъятие продовольствия у населения, которого и так было недостаточно: небывалая засуха привела к гибели урожая.

руководитель миссии АРА в Казани Ивар Уорен придумал такое решение: аровцы брали два стандартных мешка от американских продгрузов, вдевали один в другой, сшивали, прорезали дырки для головы и рук, а пространство между мешками забивали соломой – получалось подобие безрукавных пальто. В них детдомовская ребятня встретила зиму и продержалась до прибытия одежды из США и Москвы

лидеры большевиков, проживавшие в Кремле, по-настоящему не представляли себе, каков он, голод такого размаха и глубины. Кремлевские обеды были удивительны: «Кому-то может показаться, что обед из «кремлевки» эпохи Гражданской войны был тарелкой супа и котлетой, запитыми компотом, – хотя и такая еда в то время была бесценным сокровищем для десятков миллионов русских людей, умиравших с голода, – пишет историк А. Данилов. – Но в рацион обычного кремлевского обеда включались мясо, дичь, рыба, крупы, макароны и картофель, масло сливочное и растительное, сало и т. п.» Для дежурных и лиц, занятых сверхурочно (таковыми были практически все представители руководства), выдавались также дополнительно сливочное масло, мясо, сыр, ветчина, колбаса, икра (таковой считалась лишь зернистая черная), яйца и сардины[151]. В. И. Ленин, Г. Зиновьев, Л. Каменев (симулировавший болезнь ради добавочного пайка), А. И. Луначарский не только жили в огромных квартирах, не боясь подселения, но вообще не отказывали себе ни в чем. Их столы ломились от аппетитных яств. У них было достаточно такой еды, какая многим, особенно в то время, не приснилась бы ни в одном волшебном сне.

Но ведь государство и должно быть той силой, которая может предотвратить вымирание своих граждан, оно просто обязано найти возможность это сделать. Как говорил Н.А. Бердяев, «государство существует не для того, чтобы превращать земную жизнь в рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад». Голод, инициированный большевиками, – это ад для людей, а потому – одно из величайших преступлений советской власти.

Зимой 1922 г., когда Н.А. Семашко и Я. Агранов готовили списки «неблагонадежных» специалистов, в Самаре, например, каждый день хоронили больше сотни умерших от тифа и голода. В июне – августе 1922 г. шли аресты врачей. Опубликованные документы ВЧК-ГПУ-ОГПУ дают представление о 46 специалистах. Троих вынудили покинуть страну (так называемый Философский пароход), 22 человека отправились «по этапу» принудительно работать на отдаленных территориях страны, 21 врачу позволили работать и заниматься медицинской деятельностью.