Часть 1

Глава 1. Экзамен

Она стояла не далеко и не близко – так, что вся помещалась в поле его зрения. Улыбаясь каким-то своим мыслям, поправила чёлку и откинула за спину волосы. Они не очень тёмные, но и не светлые. Золотисто-шоколадные, длинные, завиваются в крупные полукольца на кончиках. Красивая. Такая, какой он её себе придумал. С изящными линиями и изгибами, с мягкими чертами лица. Придумал, потому что никогда не видел её так близко, чтобы разглядеть по-настоящему.

Вдруг, отвлекая от созерцания, в сознание вклинился странный звук. Он покрутил головой, пытаясь понять, откуда этот звук доносится, и потерял её из вида.

– Мм… – только и смог промычать, зажмурившись и мгновенно распахивая веки.

Будильник!

Старый советский будильник – круглый, большой, с двумя звоночками, которые звенят, как оглашенные, у него над ухом.

– Витя! Вставай! Опоздаешь на экзамен! – услышал он назойливый старческий голос и резко сел, подбирая ноги и обнимая колени. Потёр глаза и с досадой отметил, что это снова был сон.

– Ба! Опять ты со своим будильником, – проворчал, нашаривая на тумбочке рядом с кроватью телефон и очки. Надвинув увеличители на нос, поднёс экран почти к самым глазам и произнёс: – Пять минут не доспал!

– Всё равно не услышишь свой телефон! – пробурчала старушка, отключая будильник и потрясая им в воздухе. – А эта вещь ещё никого не подводила!

– Угу, – отозвался недовольно и, откинув одеяло, спустил ноги на пол. – Блин… Не вижу ничего в этих очках…

– Так это не твои! – фыркнула старушка. – У твоих-то оправа другая совсем! А это – отцовы…

– Да знаю, – вздохнул, поднимаясь на ноги и почти на ощупь вытаскивая из кучи бардака на стуле спортивные трико. – Второпях вчера схватил то, что первым под руку попалось…

– Ну, давай, одевайся, – поторопила бабушка, шаркая тапками в направлении выхода. – Жду тебя на кухне, кашку тебе сварила…

– Сейчас, – бросил, раздражённо морща нос. И, смахнув на пол мятую одежду, уселся на стул и ткнул пальцем в кнопку открытого на столе ноутбука. Компьютер загудел, вспыхнул голубой экран, и парень нагнулся к нему так близко, что почти коснулся его кончиком носа.

– Вииитя! – снова раздался голос бабушки. – Каша остынет!.. Ой, ты, господи! Не успел глаза продрать, уже в интернет полез!

– Ба! Я жду письмо! Я написал запрос в архив по нашему прадедушке…

– Дурью маешься! – заворчала она. – Чего писать-то?! Известно же, что погиб он в войну…

– Ты же говорила – пропал без вести! – напомнил внук.

– Ну, или пропал… где ж его искать теперь?!

– Ну, вот я и пытаюсь, – немного удивлённо пожал он голыми плечами. – Ты разве не хочешь узнать, где он похоронен? И вообще – как дело обстояло?..

Бабушка не ответила, и её тапки вновь зашаркали, удаляясь по коридору в сторону кухни. Решив не обращать внимания, Витя вновь приник к экрану и, не обнаружив входящих сообщений, надул щёки и побарабанил пальцами по столу.

Ладно! Теперь пора подумать об учёбе!

В папиных очках было неудобно. Он дважды споткнулся, пока добрался до ванной, и вписался в косяк, промахнувшись мимо двери. И это дома, где он знает расположение всех комнат и предметов наизусть. Почистил зубы странной зубной пастой, которая в итоге оказалась каким-то маминым кремом, и долго плевался, ополаскивая рот. Побрился почти на ощупь, оставив на лице несколько неприятно саднящих порезов. И, наконец, без приключений добрался до кухни, где его ждала большая тарелка с геркулесом и чай с мёдом.

– Снимай! – скомандовала бабушка и положила перед ним потрёпанный футлярчик с очками. – Убьёшься по дороге до института! Мои вот возьми…

– Ба! – поморщился, представляя, как смешно он будет выглядеть в её старинных очках с толстой оправой и здоровенными линзами, похожими на блюдца. Этим очкам в два раза больше лет, чем ему! Его и так-то на курсе все называют ботаником из-за внешнего вида и образа жизни, а если он появится в универе в этом музейном экспонате, его точно поднимут на смех!

– Не пререкайся!

Он вздохнул, проглотив возражение вместе с ложкой каши. Когда-нибудь он решится на операцию, которая хотя бы частично поможет восстановить его зрение. А пока придётся надеть бабушкины очки и делать вид, что не замечает смешков однокурсников.

В прихожей скрипнула дверь и зазвенели ключи. С ночной смены вернулась мама. Она вела себя тихо, видимо, не желая привлекать внимания или думая, что дом ещё спит. Но бабушка её услышала и тут же поспешила усадить за стол.

Вид у мамы был усталый, ей хотелось в душ и в постель, но бабулю это мало волновало. Она поставила перед ней такую же большую тарелку с кашей, и Витя сочувственно потрепал маму по плечу.

– Я не голодна, – попыталась протестовать маленькая женщина в лёгких очках с тонкой оправой. – У меня даже сил нет, чтобы поесть…

– Их потому и нет, что ты не ешь! – заключила бабушка. – Дома надо ночевать, а не проводить время где попало!

– Вообще-то, я работаю, – напомнила ей дочь.

– Работать в семье должны мужчины! – заявила та громогласным тоном.

– Да-да, – согласился Витя. – Разделаюсь с университетом и займусь уже делом по-настоящему. Чтоб маме больше не приходилось работать по ночам…

Мама взглянула на него и ласково потрепала по волосам:

– У меня папа есть. И мне нравится моя работа. А тебе нужно думать о том, чтобы выучиться и работать на своё будущее. В конце концов, когда-нибудь у тебя тоже будет семья…

– Ну, какие глупости! – всплеснула руками бабушка. – Рано ему ещё про это думать!.. Вот вы с Сашей поженились в двадцать лет – и что хорошего вышло?! Живёте по разным углам!

– Ой, всё! Хватит! – мама отодвинула от себя тарелку. – Спасибо, я наелась, – хотя даже не опустила ложку в кашу.

– Я тоже побежал! – постарался Витя как можно скорее отделаться от участия в наметившейся дискуссии.

– Я тебе погладила вещи! – донеслось ему вслед. – Надевай рубашечку! Рубашечку – в брючки!..

– Брючки – в носочки… – проворчал он себе под нос.

– Не забудь галстук и причесаться! – бабушка следовала за ним по пятам. – Чего ты там бормочешь?!

– Не забуду, говорю! – отозвался парень, стягивая трико и хватая с вешалки широкие классические брюки.

– Дай-ка я за тобой прослежу, а то пойдёшь опять растрёпанный весь, да неопрятный…

– Щас так модно! – он быстро застегнул брюки и сунул руки в рукава белой рубашки, заботливо подсунутой бабушкой. Пальцы его побежали по пуговицам, и старушка стукнула его по запястьям. – Ба! – воскликнул возмущённо.

– Я сама застегну!

– Я не маленький уже! – обиженно буркнул он, выдираясь.

Бабушка поправила воротничок, проследив за тем, чтобы все пуговицы до единой были застёгнуты, и прилизала его тёмные волосы гребешком, невесть откуда взявшимся в её пальцах. Наверно, он был сейчас похож на тех молодых людей из бабулиной юности, которые когда-то ей нравились, но его это ничуть не радовало.

– Галстук где? – спохватилась она.

– Некогда! Я опаздываю! – сорвался Витя с места, пытаясь унести ноги поскорее.

– Погоди! Витя! Галстук!

Парень почти бегом пролетел в прихожую и, сунув ноги в пыльные ботинки с тупыми носами, которые ещё вчера собирался выбросить, выскочил в дверь.

– Нельзя без галстука на экзамен! – семенила за ним бабушка, растягивая в руках аксессуар, словно собиралась придушить его удавкой.

И Витя хлопнул дверью, едва успев прихватить папку с конспектами с обувного шкафчика:

– Некогда, ба! Я уже опоздал!..

***

С ума сойти! Как же стыднааа!

Она впервые пришла на экзамен неподготовленной. Весь второй семестр прекрасно работала на семинарах, отвечала и надеялась, что преподаватель оценит её работу и автоматом поставит «отлично» в зачётку с красивыми отметками. Надежды не сбылись…

И вот с ней будто что-то происходит. Июньский зной не даёт покоя. Она не может сидеть над учебниками в душной квартире, похожей на скворечник. А по ночам с улицы в окна доносятся звуки музыки из летнего танцевального кафе. Оно как раз расположилось напротив её дома. Так и хотелось бросить всё, надеть короткую юбку и топ с открытыми плечами, распустить волосы и, не стесняясь никого, танцевать прямо на улице, прямо на тротуаре… А не зубрить отечественную историю двадцатого столетия во всех подробностях.

Да ещё, как назло, попался самый противный билет, который требовал от неё знаний всего, что происходило на съездах коммунистических партий – от самого первого и до последнего.

– Симонова, – тихонько позвал её преподаватель, возвращая в реальность и отвлекая от мыслей, – Виктория… – и посмотрел с укоризной поверх очков. – Вы будете отвечать? Или пришли поиграть со мной в молчанку?

Тон его не предвещал ничего хорошего, и, нервно щёлкнув ручкой, Вика прерывисто выдохнула:

– Боюсь, я не готова ответить на этот вопрос…

– Вика-Вика, – раздосадованно покачал он головой. – Я буду вынужден снизить вам оценку на один балл… Берите другой билет…

Девушка кивнула и, размяв пальцы правой руки, поспешила воспользоваться предоставленным шансом. Выбрав билет с краешка, она перевернула его и уставилась на задание. Глаза будто застелила невидимая пелена, а мозг отказывался воспринимать информацию. Она смотрела на вопрос и не понимала его.

Надо встряхнуться. Надо взять себя в руки. Только, кажется, уже поздно…

Она прикрыла глаза и, глубоко вдыхая воздух, откинула голову назад. Попыталась собраться.

– Виктория, вам плохо? – заволновался педагог и даже слегка привстал со своего места. – Может, вам воды?!

Побледневшая Вика отрицательно замотала головой. Ей, конечно, плохо. Но это не про здоровье. Плохо от того, что она всю ночь бездумно слонялась по соцсетям и слушала музыку вместо того, чтобы готовиться к экзамену. И теперь пожинает плоды своего легкомыслия.

– Нет-нет, просто… Я, кажется, не знаю и эту тему… – призналась дрогнувшим голосом.

Преподаватель вернулся в исходное положение и озадаченно на неё посмотрел. Он был такой седой, белый-белый, и лоб его украшал лихой вихор. А глаза у него голубые – как у молодого. Только ресницы чёрные. И будь он лет на сорок помоложе, Вика бы, наверно, к нему пригляделась…

И она вдруг мысленно себя одёрнула:

«Симонова! Ты вообще с ума сошла?!»

– Виктория, о чём вы думаете? – словно прочитав её мысли, спросил педагог, и его голос вернул её из облаков обратно в аудиторию.

Она моргнула.

И тут он почему-то напомнил ей большого купидона. Может быть, потому что так смешно топорщились короткие рукава его белой рубашки, похожие на маленькие крылышки?..

– Вика?.. – как будто теряя терпение, снова вопросил собеседник.

Вика отлепила язык от нёба и стыдливо опустила глаза:

– Простите, Николай Александрович…

Он помолчал немного, а потом постучал ручкой по столу и взял в руки её зачётную книжку. Он уже не однажды принимал экзамены у этой группы и знал, кто на что способен. Виктория сегодня его удивила. Вообще-то, она ему импонировала. Была не глупа и вполне ответственно относилась к учёбе, хотя порой и вела себя слишком шумно и весело. Но он ей это прощал и не был к ней строг. Ведь Вика всего одна из двух девушек в этой группе историков.

– Что же делать с вами? – открыл он самую первую страницу зачётки, где красовалась фотография студентки. – А, Виктория Сергеевна?..

Вика слегка вжала голову в плечи. Дополнительные вопросы задавать бессмысленно. У неё сейчас напрочь отшибло память, логику и речь.

Преподаватель каждую сессию сталкивался с подобными случаями и не всегда принимал решение в пользу студента. Но сейчас не захотел портить Вике оценки.

– Значит, так… – Николай Александрович захлопнул зачётку и вздохнул: – Подождите в коридоре. После экзамена я назначу вам время, когда можно будет снова прийти…

Вика торопливо кивнула, роняя ручку и чистый лист, загрохотала стулом и выбралась из-за парты. Оглядела аудиторию, отметив, что она одна из последних сдаёт экзамен и среди присутствующих нет Василисы. А значит, к счастью, она не видит её позора. Они с ней вроде бы дружили, но дружба эта больше напоминала соперничество. И каждая из них старалась перетянуть на себя всё внимание одногруппников и преподавателей. Сейчас бы «подруга», конечно, состроила сочувственную мину, а в душе бы злорадно потирала ладошки и радовалась неудачной попытке Вики сдать экзамен хоть на какую-нибудь оценку.

Выскочив из аудитории, Вика огляделась по сторонам. Никого из одногруппников не видно. Ну, и прекрасно! Не придётся ничего им рассказывать. Надо успокоиться, иначе эта дрожь в руках и коленках сыграет с ней злую шутку. Хотя куда уже хуже…

Девушка проследовала в туалет, где бросила сумку на подоконник и включила холодную воду. Умываться она не станет, конечно, чтобы не испортить макияж, а вот руки нужно остудить. И она стала аккуратно растирать их до локтей и даже выше. Вода всегда действовала на неё успокаивающе. Эффект и теперь не заставил себя долго ждать, так что вскоре она почти перестала нервничать и попыталась себя уговорить: такое наверняка хоть раз случалось с любым студентом. Не она первая. И последняя тоже не она.

Вика выключила воду и, стряхивая с рук ледяные капли, наконец, посмотрела на себя в зеркало. Дам-с, ну, и видок! Всего только ночь не спала, а круги под глазами тёмные, как будто за плечами осталась неделя беспробудного пьянства! Впрочем, она к себе всегда относится самокритично, хотя где-то в глубине души знает: она – самая красивая! По крайне мере, в их группе – точно!

Яркая, с густыми золотисто-шоколадными волосами, которые слегка завиваются на концах, она не страдала от недостатка внимания в их практически мужском коллективе. И если начинала его терять, ей ничего не стоило слегка повернуть голову, откинуть со лба длинную чёлку, распахнуть большие серые глаза с мохнатыми ресницами и выгнуть изящную бровь. Это действовало на ребят магическим образом. Ну, конечно, если при этом ещё включить самую искреннюю из улыбок, от которой на щеках её играют ямочки.

Вика поправила воротничок своей нежно-розовой блузки с рукавами-крылышками и заметила, что забрызгала водой узкую белую юбку. Вздохнула. Ну, что ж, это не самая большая сегодняшняя неприятность. Повесила сумочку на плечо и, отбивая каблучками кафельный пол, заспешила обратно к аудитории.

***

Витя знал билет, как свои пять пальцев, и смог бы рассказать его сходу, даже если бы его попросили об этом в горящем танке. Потому, записав план ответа на чистый тетрадный лист, он прокручивал в голове детали русско-японского противостояния и вполуха слушал отвечающих.

– Тебя подождать? – шикнул с соседнего ряда кресел рыжеволосый парень. – Мне всё равно ещё надо «хвост» по английскому сдать…

– Я позвоню, – кивнул Витя, глядя поверх его головы туда, где отвечала экзамен та, которая вновь ему сегодня снилась. Он слегка нахмурился, прислушиваясь к тому, что происходит за преподавательским столом, и даже задержал дыхание.

– Виктория, о чём вы думаете?.. – прозвучало негромко и вкрадчиво.

– Простите, Николай Александрович… – пролепетала Вика едва слышно.

Витя напряг всё своё зрение, чтобы разглядеть, не плачет ли она. Что с ней случилось? И почему она не в состоянии отвечать? Она всегда прилежно готовилась к зачётам и экзаменам, редко надеясь на удачу, а теперь… просто молчит.

Педагог некоторое время безмолвствовал, видно, принимая решение, а потом вернул девушке зачётку и попросил подождать в коридоре до конца экзамена. Сам того не замечая, Витя с облегчением выдохнул. И вдруг услышал смешок.

– Эй! – он потянулся, чтобы отвесить рыжему подзатыльник, но зрение подвело его, и он едва не перевалился через стол. А тот со смехом потрепал его по голове и двинулся отвечать экзамен вслед за Викой.

Витя обиженно засопел, приглаживая волосы, и вернулся на место. И вдруг его осенило! Он выпрямился и сел так ровно, будто к его спине приколотили доску. Задержал дыхание. Глаза его уставились в одну расплывчатую точку, посреди которой расположился преподаватель, и в голове мгновенно созрел план действий.

Он кашлянул и оглядел присутствующих. Кроме них с рыжим и Николая Александровича, в аудитории осталось ещё двое одногруппников. Судя по тому, что после Викиного ухода пятёрка сдающих стала четвёркой, они последние, кто ещё не получил оценку знаний по истории двадцатого столетия. И когда рыжий взял в руки зачётку и направился к двери, Витя кивнул одному из ребят на педагога и сделал вид, что продолжает писать и ещё не готов.

Прошло минут пятнадцать прежде, чем в аудитории не осталось никого, кроме Вити и преподавателя. Парень хекнул и, поправив тугой воротник, двинулся сдавать экзамен. По пути споткнулся и чуть не упал со ступеньки.

– Осторожнее! Ну, что же вы, Семёнов! – покачал головой и поцокал языком Николай Александрович.

– Очки… – пояснил Витя досадливо морщась.

– Зачётку давайте, – попросил педагог.

Парень с готовностью протянул ему корочки, и тот, не приглашая его к беседе, живо что-то чиркнул в документе и вернул его владельцу.

– «Отлично», – улыбнулся педагог, занося оценку в ведомость.

– А как же?.. – растерялся Витя.

– Заслужили, – хлопнул он ладонью по столу и принялся собирать билеты в стопку. – Поработали в этом семестре на славу – как всегда, впрочем…

– Спасибо, – поблагодарил парень, пряча зачётку в папку и едва не промахнувшись мимо неё. Широкий жест преподавателя сбил его с толку и теперь, не зная, как начать разговор, он замялся, переваливаясь с одной ноги на другую, чем отвлёк Николая Александровича от заключительного этапа работы.

– Что-то хотите мне сказать? – догадался он.

Витя взволнованно кивнул, чувствуя, как в горле всё пересохло, и обнял папку. Понимая, что задерживает педагога, он отлепил язык от нёба и промямлил:

– Вика там… вас ждёт…

– Ах, да! – хлопнул себя по лбу, начиная шевелиться быстрее. – Не дело это, заставлять даму ждать!

– Николай Александрович, – Витя вцепился в папку так, что пальцам стало больно. – Я хотел вас попросить…

– Давайте скорее, – призвал тот.

Витя глотнул побольше воздуха ртом и снова выпрямился, выдыхая. Перехватив папку подмышкой и чувствуя, как щёки начинают пылать огненной краской, он снял очки и, почти ничего не видя, выпалил:

– Вы не могли бы сказать Вике, что попросили меня с ней позаниматься?!

Николай Александрович на секунду замер, и Витя не увидел, как приподнялся в улыбке уголок его рта. Зато услышал, как смешно он фыркнул, а потом произнёс:

– Мог бы… Думаю, лишним это для неё не будет…

Витя снова надвинул очки и сфокусировал на нём взгляд. Но тот уже не улыбался и, будто желая поскорее отвязаться, кивнул:

– Позовите Викторию!..

***

– Вика…

Из-за спины послышался голос, и она отвлеклась от созерцания университетского двора. Там за окном вовсю цвело и пахло лето, и ей хотелось бросить всё, снять туфли и гулять босиком по лужайке в зелёном сквере у главного корпуса. Обернувшись, девушка увидела высокого молодого человека в очках с невероятно толстыми линзами.

– Сдал? – улыбнулась натянуто самому загадочному своему одногруппнику, которого, кажется, все считали не от мира сего и называли ботаником и зубрилой.

– Да, – кивнул неуверенно. – Зайди, Николай Александрович тебя просил позвать…