Археология русского интернета. Телепатия, телемосты и другие техноутопии холодной войны

Небольшая книга о том, как зародился Рунет и как вообще пробивалось это самое окно во всемирную паутину. Внезапно оказалось весьма интересно - времена не такие далекие, многие имена и события вполне свежи в памяти, до некоторых из имен так вообще меньше трех рукопожатий)
Кто бы мог подумать, что отчасти интернет возник в том числе благодаря вере в паранормальные явления) От кибернетики к модему через телепатию, занимательной вышла дорожка. Первые компьютеры, гонки технологий, телемосты, карточки для взлома телефонных линий, юзнет и первые сообщения из (тогда еще) СССР. Интернет (или выход в мир) как способ самоидентификации, и до боли знакомые споры в сети между эмигрантами и оставшимися. Золотой период этакого элитарного междусобойчика для избранных, пока все не завалило дурью и рекламой. И еще немножко про переезд самиздата с лент на просторы сети (вы же помните библиотеку Мошкова?)
Ну и еще поностальгировать - я тоже набирала те хитрые номера, чтобы вклиниваться в разговоры (правда, первый раз это вышло случайно, а не потому что я хакер), и бесконечные бумажные ленты я тоже помню (мама работала в вычислительном центре), ну и более позднее, разумеется - когда интернет появился в универе, и первые домовые сетки. Даже смутно помню тот самый чат "Кроватку"...
Ну и откуда ноги растут у нынешних политтехнологов тоже немного будет. В общем, неожиданное и приятное знакомство получилось.

В Нови-Саде дочитал поучительнейшую книгу о становлении Рунета с точки зрения медиа и частично о научно-техническом прогрессе.

Теперь буду спокойнее относиться к эзотерике и вообще всяким чудесным вещам. Ведь многие открытия и изобретения появились благодаря вере в сверхъестественное, желанию пообщаться с духами и прочей парапсихологии. Я, например, считал, что выделение денег от КГБ Джуне и просим парапсихологам на исследования сверхъестественного — выдумки Джуны, а оказалось что нет.

Чудеснейшая история про инициатора телемостов США-СССР, который был городским сумасшедшим со справкой из психдиспансера, в которой было написано, что пациент хочет разрушить барьеры между США и СССР с помощью телемостов тянет на отдельную книгу.

И тут упоминается академик Велихов, благодаря которому в СССР появились персональные компьютеры. Как и в других книгах, тут про это пара строк.

У меня с Велиховым есть смешная история — чтобы узнать как именно он продвинул идею о необходимости персональных компьютеров в Политбюро, я купил его мемуары. Читаю и дохожу до места, в котором он должен рассказать, как он продвинул это непростое решение и тут он пишет примерно следующее: «Ну, как именно началась компьютеризация много где написано и всем известно, так что про это я писать не буду». Товарищ академик, да где написано-то и кто знает, етить вашу мать? Я вот ваши мемуары купил и даже тут про это не написано.

Книга про Рунет закончилась для меня совершенно внезапно. Вот как раз пришло время для появления Рунета, вот скоро он появится в современном смысле этого слова и — бац, конец, всем спасибо. Но книга классная, всем рекомендую.

Когда б вы знали, из какого сора творится научно-технический прогресс, терпимее относились бы к веганам-рестораторам. Если вы понимаете, о чём я.

Книгу Наталии Конрадовой «Археология русского интернета: Телепатия, телемосты и другие техноутопии холодной войны» (М.: Издательство АСТ, CORPUS, 2022) я приобрёл в книжном магазине, когда, пролистав её, увидел упоминания известных трансперсональных теоретиков — Майкла Мёрфи, Стэнли Криппнера, Тимоти Лири и др. Со Стэнли Криппнером, выдающимся исследователем ИСС, мне довелось однажды записать интервью (на международном трансперсональном конгрессе, проходившем в Москве 12 лет назад; позднее я участвовал в кампании по сбору средств на поддержку Стэнли), а с основателем института Эсален Майклом Мёрфи — (случайно) поучаствовать в коротком телефонном разговоре (тоже лет 12–13 назад).

Книга прослеживает археологию и генеалогию становления русскоязычного интернета — «интернета» не в узком смысле, а в широком смысле как масштабного сетевого явления. Интересно отметить, что «Археология русского интернета» издана при поддержке инициативы «Книжных проектов Дмитрия Зимина» и фонда «Эволюция». Хотя последние три главы книги (составляющие чуть меньше половины основного текста книги) прослеживают историю вхождения русскоязычных советских и постсоветских пользователей в Юзнет и интернет, самый сок книги и её главное достижение содержится в первых 3-х главах:

• Глава 1. «Советская власть плюс дигитализация всей страны» (глава посвящена становлению и роли кибернетического движения в СССР, попыткам создания всесоюзной компьютерной сети)

• Глава 2. «Технология будущего — телепатия» (посвящена проводившимися, в том числе по заказу военных и спецслужб, советским парапсихологическим исследованиям телепатии и дистантного взаимодействия как альтернативного будущему интернету проекта глобальной, как сейчас бы выразились — нелокальной, взаимосвязи человечества)

• Глава 3. «Телепатия — телемост — интернет» (здесь в нарративе прослеживается смещение акцентов с телепатии на проекты американо-советских телемостов, а затем — на текстоцентричный интернет)

Было бы увлекательно подробно разобрать материал этих глав, поскольку, например, в советском кибернетическом и общем трансперсональном движении участвовал такой мыслитель, как Василий Васильевич Налимов (1910–1997), — не упомянутый в книге заместитель Андрея Николаевича Колмогорова, прошедший через ГУЛаг отечественный трансрациональный мыслитель. Самого Колмогорова автор упоминает. Участвовал Налимов и в рассмотренном в книге симпозиуме «Бессознательное», проходившем в Тбилиси в 1979 г. Этот симпозиум известен не только тем, что в нём участвовали известные психоаналитики и философы (например, Мераб Мамардашвили), но и тем, что в нём лично участвовали знаменитые трансперсональные психологи и парапсихологи (Майкл Мёрфи, Стэнли Криппнер и др.). Тот же Майкл Мёрфи вместе с женой Далси Мёрфи сыграли ведущую роль в организации американо-советских телемостов и диалогов.

Чтобы передать вкус этих «трансперсональных» глав текста, процитирую пассаж, посвящённый Майклу Мёрфи (чья книга «Будущее тела» была, между прочим, издана на русском языке в том судьбоносном 2010-м году):

Майкл Мёрфи развивал теорию продолжающейся эволюции Homo sapiens.По его мнению, новые качества человеческого организма уже проявили себя через экстрасенсорные способности. «Если вы "слышите" пение цветов, "чувствуете", что кто-то находится в доме, хотя не видите и не слышите его, ощущаете, что кто-то на вас смотрит, спонтанно воспринимаете события, которые происходят на расстоянии, и обладаете прочими признаками экстрасенсорного восприятия, то вы и есть представитель эволюционировавшего вида человека» — так описывал это явление в интервью 1990 года «Естественная история будущего» (A Natural History of the Future).

Хотя многие персоналии в книге упомянуты, акцент в этих главах делается всё же на советских и американских исследованиях телепатических взаимодействий, поэтому ещё больше людей, оказавших значимое влияние на формирование трансперсональных тенденций, оказались размыты в фоне (например, не упомянуты, например, некоторые известные советские исследователи психотехник [Олег Бахтияров и др.], равно как проигнорирован вклад в «неконвенциональные» темы таких деятелей искусства и культуры, как Константин Станиславский; проигнорировано наследие Станислава Грофа и его контакты с ленинградским Психоневрологическим научно-исследовательским институтом им. Бехтерева).

Читая книгу, я подметил один тренд, который, на мой взгляд, говорит о многом. Тогда как первые главы посвящены живым исследованиям и социальным движениям, содержавшим мощный потенциал для развития целостного, надрационального, потенциально — трансперсонального сознания и его телесного и социального воплощения, то по мере продвижения к концу книги повествование фокусировалось на всё более редуцированных формах бытия, завершившись совершенно эпистолярными и текстоцентричными Юзнетом и Рунетом 1980-х — 1990-х (с промежуточной, всё ещё мультимедийной, формой телемостов, — сегодня аналогом можно, на мой взгляд, считать распространение телеконференционных технологий типа Zoom и Skype, и в ближайшие годы весьма актуальным может быть исследование «нелокальных феноменов», связанных с развитием этих технологий).

Мне кажется, эта редукция не случайна и показывает лимитированность тексто-, дискурсо- и рассудкоцентричных (литературоцентричных) подходов к жизни и бытию вообще. Есть многое на свете, что и не снится нашим языкоцентричным, левополушарным мудрецам, — именно это показывают феноменологические подходы трансперсональной психологии, психотерапии, духовности и даже исследований психотехник.

Когда жизнь целиком и полностью смещается в рассудочную мысль, в текст, в экран компьютера, а теперь и смартфона, мы упускаем нечто важное и по-настоящему стоящее, на-стоящее. Сегодня мы имеем возможность пробудиться, полностью не отбрасывать всепронизывающую тексто-мультимедийную среду экранов наших устройств, но трансцендировать её и включить в более сбалансированных, целостных, интегральных формах жизни и бытия, вернув наши приоритеты к тому, что действительно важно, а именно — к психобиосоциокультурной прагматике (к прагматике всех 4-х квадрантов Кена Уилбера, ещё одного не упомянутого, размытого в фоне героя становящегося всемирного пост-постконвенционального сознания).

Увы, у меня нет сейчас возможности подробно идти по тексту с цитатами, перекрёстными ссылками и своими размышлениями. Могу лишь упомянуть, что пси-исследования и трансперсональные исследования, рассмотренные в книге, представляют собой не только «состояние-специфичные науки» (state-specific sciences — термин Чарльза Тарта), но и «структурно-специфические науки» (structure-specific sciences — термин Кена Уилбера), обязательно требующие трансформации самой субъектности учёного-исследователя от обыденного, ориентированного на «грубое состояние сознание» рассудка к более тонким рациональным и трансрациональным структурам-стадиям познания и бытия-в-мире.

Без понимания матрицы Уилбера — Комбса и многослойности, многомерности нашей человеческой ойкумены (состоящей как минимум из 10×5 миропространств, представляющих уникальные, самостоятельные, пусть и взаимовлияющие миры-царства сознания, ценностей, волений и жизни) невозможно достичь по-настоящему цельного и нередукционистского понимания всех этих тенденций, течений и движений. А без этого все наши действия, по сути, рандомны и неинформированы, крайне частичны и ограничены в своём потенциале.