Часть 1. Сама с собой

А вот мой дом

 
…а вот мой дом – из веток ивы…
не очень прочный и красивый,
но заслоняет наготу
моих речей несовершенных,
порывов ветренно-мгновенных,
в окне не видно пустоту,
а на стенах ковер зеленый,
и кажется, что мир влюбленный
во всех поэток, без затей.
Но это ложная свобода
и на поэтство вышла мода,
и никаких тебе гвоздей…
Я допишу еще полстрочки?
Ну вот и все,
поставлю точку…
 

Грустное

 
Не забыть – забыться,
не гореть – сгорать.
Птица-небылица
прочертила гладь
и за нею следом,
путаясь во снах,
взвешивают беды
стрелки на часах.
Старая кукушка,
отсчитай назад,
невозможно слушать —
слёзы не велят…
 

Девчонки

 
Уложены в портфели знанья,
В ботинки вставлены шнурки,
И белых фартуков дыханья,
Как крылья бабочек легки.
 
 
Готовы ленты, дремлют косы,
Взведен будильник, как солдат.
Смеются в вазе абрикосы,
А куклы грустные сидят…
 
 
А за окном рассвет вздыхает,
И ждет девчонок целый мир,
И жизнь… чудесная такая,
Как с желтой розочкой пломбир.
 

Деревья

 
О, как непростительно-стыдны,
Деревья дрожат на юру.
Их, ветром согнутые спины,
Едва разогнутся к утру.
 
 
Кому же земные поклоны,
Скрипя, отбивают они?
Посмотришь, сегодня – колонны,
А завтра – корявые пни.
 
 
Какое им дело до басен,
Что люди слагают о них.
А тополь? – Он ликом прекрасен,
Не тополь – достойный жених.
 
 
В задумчивой позе осина,
В зеленой подпушке сосна.
Какое им дело до чина?
И премия им не нужна….
 

Домовой

 
Подмигивает лампа – ни с чего,
Запропастились новые очки.
Спрошу у домового – Самого,
Куда сволок вязальные крючки…
 
 
Он – добрый, обязательно отдаст,
А завтра спрячет мужнины носки.
Ищу их под кроватью – как гимнаст.
Вы, не видали, черненьких таких?
 
 
Но шутка обретет серьезный вид:
Вот если, аккурат, под Новый год,
Он все же, /и хитер, и домовит/,
Помашет тихо ручкой и уйдет…
 

Дорогу осилит идущий

 
Кто о́тнял слова и строку —
бегущую легкую стаю?
Листаю обрывки, листаю,
А в рифму сложить не могу…
Куда не взгляни, серый тлен,
В глазах перевернуты лица.
И надо такому случиться,
Попасть в их заботливый плен.
Практично, добро разделив,
Накапают в мерные чашки —
От этого взвара мурашки,
Удушья внезапный прилив.
Но время расставит флажки,
Дорогу осилит идущий,
От нынешних строк до грядущих,
На посох взвалив башмаки.
 

И светлеет уже небосвод

 
То ли ночь скрипит половицей,
То ли ветер свистит в дуду…
Поброжу по старым страницам,
Может там я себя найду:
 
 
Пробегусь по берегу моря,
Ноги тонут в теплом песке
И услышу как чайки спорят
На гортанном чудно́м языке,
 
 
Взгляд отыщет усталую лодку
И проводит за горизонт…
Разлетелась записок стопка
И светлеет уже небосвод.
 

Казалась призрачной вода

 
Казалась призрачной вода,
Казалась росной…
 
 
Куда летят мои года,
Забыв про вёсны?
 
 
Как в отражении зеркал
Качнется солнце,
 
 
Его неистовый накал
Пруда коснется.
 
 
И превратившись в яркий блик,
Скользит причудой.
 
 
Как мир природы многолик!
 
 
Я на этюды
Смотрю из фотогалерей
Знакомых копий —
 
 
В безоблачной голубизне
Из крыльев пропись.
 
 
Зачем рассеянно гадать —
(Смешно и поздно),
Куда летят мои года
Забыв про вёсны…
 

Когда не будет тех людей

 
Когда не будет тех людей,
Кто душ родство несли горстями,
И станут «иноки» гостями,
Когда не будет тех людей.
 
 
Стерня до гладкости сойдет,
Затеют новые угодья,
Но до весны, до половодья
Стерня до гладкости сойдет.
 
 
Тогда и помощь ни к чему
Тем семенам, что тьмой укрыты.
Разбитому вовек корыту
Тогда и помощь ни к чему…
 

Когда уйдешь

 
«Ухожу – и сразу же аукаю.
Потому что на изломе дней —
Скорой освещенные разлукою,
Вы еще дороже и родней.»
 

Татьяна Бек

 
Когда уйдешь, друзей не будет рядом —
Не то что заняты, их, будто, нет.
 
 
Умчались весело отряды
Зашоренных счастливых лет.
 
 
Где все друг другу братья, сестры:
Всегда – на выручку, всегда – бегом.
 
 
Необитаем… исчезает… остров,
Как чертик, нарисованный мелком…
 

Когда-то

 
Когда-то превращусь в скрипучую старуху,
когда-то разведу чердачных пауков
и будет не страшна вчерашняя проруха —
носить и не стоптать дырявых башмаков…
…и плакать по ночам, покуда звезды меркнут:
что сломаны очки и нет желанных слов,
а старые стихи утеряны, наверно,
да новых не дадут – нет для меня стихов…
 

Красивая старушка

 
У лета на макушке,
На липовом суку
Кукушка-хохотушка
Сказала мне – ку-ку.
 
 
А я и не просила
Считать мои года.
Уж я ли не красива,
Уж я ль не молода?
 
 
Несложно спозаранку
Собраться в дальний путь,
Иль, на манер испанский,
Нарядами блеснуть.
 
 
Без страха и сомнений
Встаю на каблуки,
А что до сочинений,
Так, с лёгкостью руки.
 
 
Послушала кукушка
И, выкатив глаза,
Решила – у старушки
Ослабли тормоза.
 

Луна

 
Луна в полупрофиль позирует в небе,
И множество раз повторяясь в стекле,
Теряет серебряный сказочный гребень
И ловит его в распростёртой ветле.
 
 
Каким-то шестым неосвоенным чувством
Владею и знаю, что каждую ночь,
Ей кем-то поручено это дежурство —
Остаться нет силы и бросить невмочь…
 
 
Шепчу: «Отпускаю, иди себе с богом.
Сегодня я вместо тебя часовой.»
И плачутся мысли мои за порогом,
Растоплены, вспороты мнимой весной…
 

Мне бы спеть, да нет гитары

 
Мне бы спеть, да нет гитары,
Беззаботна, как луна.
И кружат неспешно пары,
Только я стою одна.
 
 
Не весёлый и не грустный —
Так…, заезженный мотив.
И качают танец люстры,
Очертания размыв.
 
 
Раскачают и отпустят,
Разгоняя волшебство,
И под вечер кроме грусти
Не оставят ничего.
 
 
Рядом шепчутся девчонки,
Повторяя имена —
Эпизод на киноплёнке
Недосмотренного сна…
 

Надежда

 
За далёким чернеющим лесом,
За кустами, что были в цвету,
Под тенистым еловым навесом
Я под вечер поляну найду —
 
 
Где ленивое, сонное лето
Осыпало с цветов лепестки,
Где по самому краю рассвета
Танцевали легко мотыльки,
 
 
Где под утро от счастья и неги
Замирала короткая ночь,
Где искусно плели обереги
Васильки, обещая помочь.
 
 
Но сбивалась, петляя, дорога,
Приближая холодный закат —
Не представится раза другого
И уже не вернуться назад…
 

Не возвращайтесь

 
Не возвращайтесь к старым берегам.
Вас там не ждут. Минувший вечер тенью
Мелькнёт меж равнодушием и ленью.
Не возвращайтесь к старым берегам…
 
 
Не разводите жертвенный костёр.
Чужую душу, не согреет пламя,
И символически не тронет память.
Не разводите жертвенный костёр.
 
 
Пусть фотографии хранят тепло,
Им не страшны любви метаморфозы,
И от забвения спасайтесь прозой.
Пусть фотографии хранят тепло.
 
 
Что было дорого вернётся сном —
Знакомые мелодии и лица.
Но жизни перевёрнута страница.
Что было дорого вернётся сном…
 

Несбывшийся лирик

 
«Вспомню жалкую школьную форму
И святые, до дрожи, мечты.»
 

Татьяна Бек

 
Так рождались стихи впопыхах,
Не успев опериться, обсохнуть.
С детства мой подсознательный страх —
Мне успеть бы сказать, не оглохнуть,
По указке выдерживать строй,
Ранним утром выглаживать галстук,
Быть не первой, не пятой – «седьмой»,
Вечно лишней, во всём виноватой.
Нету сил оглянуться назад,
Только тянут подспудные гири.
…………………………
Век двадцатый, живой экспонат —
Прирождённый несбывшийся лирик…
 

Ночью

 
Навалом вздымаются книги,
Загнулся свечи фитилёк.
Не комната – сумрачный флигель,
Компьютер – тетрадный листок.
 
 
И буквы лежат вензелями,
И шепчут о чём-то впотьмах.
И тень на стене от рояля —
Волчица на тонких ногах.
 
 
А вьюга призывною стаей
Всю ночь осаждает окно.
Я стих с монитора читаю.
Представьте, и мне всё равно:
 
 
Что снег черепицу обрушит,
Мой дом, и часы на стене
Разверзнут холодную душу,
И вздрогнет кукушка во сне.
 

Одуванчиковое

 
От ханжества, от схимы чуждых слов
Бежать, лететь, не ведая дороги.
В белёную неряшливость садов,
С восторженностью втаптываю ноги.
 
 
И по крахмальным шторкам лепестков
Скрипят шаги, их звук всё дальше, дальше —
Уносит несравненности покров,
Не зная фальши…
 

Оттого и сны взъерошены

 
Оттого и сны взъерошены,
Наступают на слова,
Что лежишь, как на горошине
И отдельно голова
Варит ведовское варево,
Знай, секреты собирай.
Птицы фраз растают в мареве,
Улетят в привольный край.
Пересинены, прикормлены,
Рвут сплетённые силки…
Кыш, на все четыре стороны —
Только перья да клочки
Топчут каменные вороны…
 

Песня

 
Мне хотелось посерьёзнее
эту песню дописать,
 
 
А она лилась берёзовее
И кленовее опять…
 
 
Да и надо ли печалиться
у извилистой реки,
 
 
Если песня переплавится
В пароходные гудки,
 
 
Взмоет птицей-пересмешником
За лихие облака,
 
 
А пока сидит и тешится,
Улыбается, пока.
 
 
И мотив её задумчивый
Удивительно родной,
 
 
Как пластиночки прокручивает
И меняет по одной…
 

Полночь

 
…а ночь не приносит покоя
И крутит немое кино,
 
 
Стараясь задеть за больное,
Как будто ей право дано:
 
 
Хозяйничать в мире бессонном,
Швыряться обрывками фраз.
 
 
Пугать, в одеянии тёмном,
Не пряча насмешливых глаз:
 
 
«Глядите, какая Фемида!
Я всех по шесткам рассажу».
 
 
Накрасится цветом индиго
И вылетит
Ведьмой
В трубу…
 

Послесловие

 
На границе небылиц,
на границе фраз оседлых
тьма пролистанных страниц
прошуршала, облетела…
и осталась в забытьи
дотлевать бумажной пылью.
Прежде – лёгкие ладьи,
никогда не станут былью.
И в зашторенном окне
не ищи былого света,
не ищи на стороне
эпохального сюжета…
Где-то возит почтальон
неотправленные письма,
в этих письмах только мысли
тех, кто словом окрылён…