Если мы дети Бога, значит можно ничего не бояться и ни о чем не жалеть.
На самом деле всем нам есть о чем жалеть и чего бояться, а красивые слова остаются виньеткой ложной сути, но порой ничто не способно утешить как они. О философе Льве Шестове приходилось слышать, в Серебряном веке все очень плотно и тесно увязано, все более-менее значимые люди были знакомы, общались, дружили, крутили романы, помогали друг другу в устройстве быта и финансовых дел.
Экзистенциалист Шестов, с его адогматизмом и ниспровержением авторитетов, был одним из тех, чьи работы легли в основу постмодернизма с тремя смертями (Бога, автора, сюжета) полувеком позднее. Современники "Апофеоза беспочвенности" не приняли, но обсуждали бурно, скорее как нечто эпатирующее и скандальное, чем как серьезный философский труд.
Тем не менее, имя прозвучало достаточно громко, чтобы обеспечить не блестящую, но внятную карьеру. Говорят, его труды оказали влияние на Камю и Батая . Так или иначе, а остаток жизни, после эмиграции в 1920, Шестов прожил с семьей во Франции, не бедствовал, издавал свои работы.
Варвара Малафеева была бедной образованной барышней из разночинцев, умненькая и миловидная, но совсем не красавица и совершенно без средств. Работала гувернанткой детей его сестры, до того пробовала ходить в революцию, но разочаровалась, имела за плечами опыт влюбленности в психиатра, лечившего ее "от нервов".
Он увлекся ею не на шутку. Тремя годами старше, из богатой семьи сукноторговцев, непривлекательный, ипохондрик. У него уже рос внебрачный сын от связи с русской женщиной, Варвара не могла не понимать, что он не пойдет против воли семьи и не женится на ней, а поскольку намерения вступать в порочную связь с молодым человеком из числа хозяйских родственников не имела, то ввела отношения с поклонником в рамки платонического духовного романа.
Это было прообразом сотен миллионов виртуальных романов, которыми мир заболеет веком позже, с тем же легким психотерапевтическим эффектом и той же хрупкостью перед лицом реальности. Оба получили то, в чем больше всего нуждались: нежную дружбу, безусловное принятие и оправдание, умного собеседника. Она была ведомой он наставником в интеллектуальных упражнениях, она донором он реципиентом - в житейских вопросах. Оба тихо плавились на огне нереализованного желания. Вот бы так было всегда, ради этого можно терпеть и зависимое положение полуприслуги.
Всегда так не бывает. Сначала, когда она была с нанимателями в Италии, в него влюбилась и буквально бросилась на шею ее младшая любимая сестренка Настя, единственный близкий человек. От этой связи, опасаясь окончательно разгневать семью перспективой жениться на гойке, он бежит в Париж, да там и сойдется с не менее русской, хотя фамилия у нее самая Березовская. Но у Анны преимущество финансовой независимости, она сирота со средствами и в Сорбонну приехала изучать медицину,воплощая свои планы. И связь с мужчиной, не осененная бракосочетанием, ее не смутила. А Настя сойдет с ума и уморит себя голодом.
Приятельница Маргариты Павловны в "Покровских воротах": "Высокие! Высокие отношения". Так вот, в истории героев книги Натальи Громовой примеры таких отношений будут. Хотя что-то подсказывает мне, что в, в точности как с Хоботовыми - обусловленные не высотой, а скудостью. Варвара останется его конфиденткой много после того, как о связи с Анной станет известно, у него уж и две дочери родятся, он поможет ей устроиться рецензентом в "Русскую мысль", а значит косвенно поспособствует материальному вспоможествованию.
Потом та же история повторится у нее с Михаилом Шиком, когда в нее снова влюбится юноша, на сей раз много моложе нее, и на сей раз они сойдутся в гражданском браке. А когда он соберется жениться на Евгении Шаховской, они придут за благословением к ней, Варваре. И когда он решится креститься, крестной матерью позовут ее - чтобы уж наверняка исключить в дальнейшем плотские отношения.
А когда в двадцатом она будет вместе с семьей Шестова выбираться и Советской России, у всех документы для дальнейшего следования окажутся в порядке и деньги найдутся, а ее оставят на вокзале в Харькове по принципу "скрипач не нужен". И она проживет четверо суток на тюках, замерзающая зимними ночами и без копейки денег, пока какие-то друзья. не заберут к себе.
А остаток жизни - она переживет своего потустороннего друга на 16 лет - проживет за ширмой на кухне у своей бывшей воспитанницы, все вспоминая его,когда с обидой и горечью, но чаще прощая.
Только вот, при чем тут "история любви"?