– Да я мамины бумаги разбирала, чтобы друзьям её и знакомым о смерти сообщить – Мария Сергеевна, сиделка, сказала, что так положено. Ну и нашла в старой книжке Зубову Таисию Спиридоновну. Папину сестру. Я слышала про неё, знаю, что она старше папы на пятнадцать лет и в сильной ссоре с ним была. Мама никогда подробно про неё не рассказывала. Я даже думала, что тётка умерла уже, семьдесят четыре года всё-таки. Но дала телеграмму в Москву на всякий случай. А она приехала. И, представляешь, так смогла всё устроить, что цены на похороны втрое меньше стали. А у меня тогда денег почти не осталось, я ползарплаты за кредит отдала. Мне тётю Таю будто бог послал, она и денег привезла, и квартиру подарила.

– Слушай, с квартирой – вообще фантастика! Сказка! – восхитилась Майка. – После всех твоих ужасов появляется богатая тётушка и делает тебя наследницей!

– Да никакая она не богатая, – остудила подругу Ритка. – Она меня к себе жить позвала, чтобы я за ней присматривала. А квартира ей от мужа-профессора осталась. Он у неё был какой-то крупный специалист в авиации. Мне тётушка рассказывала, что муж любил её очень, они сорок лет прожили душа в душу.

– А с отцом твоим тётка отчего рассорилась?

– Ты знаешь, я не успела её толком расспросить. Я думала, приеду, поселюсь, обо всём спрошу! А она умерла…

– Помню, ты писала, что с тёткой твоей инфаркт случился!

– Да. Так неожиданно. Вроде крепкая была, на похоронах так хлопотала – на троих энергии хватило бы.

– Может, к лучшему, что бог прибрал? – подпёрла щёку кулачком Майка. –А то знаю я таких старушек – замордовала бы тебя своей энергичностью.

– Майка, ну как ты можешь так говорить! – всплеснула руками Ритка. – Это же моя последняя родственница была!

– Прости, я, как всегда, цинична, – смутилась подруга. – Слушай, может, это смерть твоей мамы её подкосила? Знаешь, так бывает: человек держится-держится, а потом, раз – и разрыв сердца.

– Может быть. И тётя Тая почему-то никому не сказала, что я сюда переезжаю. Знаешь, какой переполох я тут подняла, когда вселилась!

– Ну вот, я же говорю, что всё к лучшему – тётка твоя, похоже, уже в маразм начинала впадать! – махнула рукой Майка и тут же сменила тему, заметив Риткино неудовольствие – Так что там с переполохом?

– Тамарочка, соседка, решила, что я – квартирная аферистка. Она даже участкового на меня наслала, чтобы документы проверил! Ты чай-то пей, остыл уже, наверное.

– Я пью. Что за соседка? Какая-нибудь стервозная баба, наверное? – поинтересовалась Майка, засовывая в рот конфету.

– Я тоже сначала думала, что стервозная, а она неплохая тётка оказалась. Знаешь, как помогла с тёть Таиным погребением! Она ведь её без меня кремировала, думала ведь, что родственников нет. Все-все бумаги оформила, с крематорием договорилась и денег с меня не взяла! А что в штыки встретила, то это потому, что бдительность проявляла, думала, что я мошенница. Действительно ведь, если со стороны посмотреть, странно выходит. Умирает одинокая старушка, и вдруг появляется наследница, новая владелица квартиры в центре Москвы!

– И какой квартиры! Это ж сколько денег она стоит! – зажмурилась, прикидывая, Майка.

– Миллион долларов, как минимум. Я когда в регистрационную палату ходила, специально всё выяснила.

– А зачем ходила? Квартиру оформлять?

– Нет, копию свидетельства брала. Тётя Тая ведь, оказывается, и квартиру на меня зарегистрировать успела. А я всё удивлялась, зачем ей от меня генеральная доверенность!

– А зачем тебе копия?

– Я оригинал не нашла, хотя перерыла тут всё, пока порядок наводила. Наверное, бумагу прихватили с остальными её документами, когда тело забирали. Разве теперь найдёшь?

Майка кивнула, соглашаяась, и спросила задумчиво:

– Слушай, а что ты с квартирой делать теперь будешь? Тут же ремонту требуется – уйма! Может, продашь, раз она таких деньжищ стоит, купишь себе что-нибудь поновее и попроще? И деньги останутся.

– Может быть когда-нибудь и продам. А сейчас не до того мне. И, знаешь, мне совсем не мешает, что квартира такая… старомодная. Уютно здесь. И интересно, как в пещере с сокровищами. Я тут и безделушки всякие нашла, и фотографии старые, где папа маленький, и где тётя Тая молодая совсем. Знаешь, мы с ней молодой похожи очень! И глаза, и овал лица, и фигура… Я и письма нашла от её профессора, почитала, не удержалась. Майка, какая же там любовь – сердце переворачивается!

Ритка мечтательно вздохнула, и Майка покивала, примерно представляя, о чём сейчас думает подруга. А Ритка думала о красоте. О своей внешности, с которой, как она считала, ей не очень повезло. С лицом ещё можно смириться – пусть не суперкрасавица, но ничего так, миловидная. Рот небольшой, чётко очерченный, глаза, если подкрасить, очень даже выразительные. Кожа, опять же, чистая, матовая, не нужны ни пудра, ни тональный крем. Но вот фигуру свою Ритка принять решительно не могла. Девушка-гитара какая-то! Плечи покатые, попа большая, пока юбки-брюки подберёшь, намучаешься: то в талии широко, то в бёдрах узко. Разве такие формы нынче в моде? И тюменский Павлик-зануда, который весь их годичный роман намекал, что неплохо бы ей последить за фигурой, и рязанский Гришка, так резко оборвавший их отношения, только подтвердили то, что Рита и без них знала: она не красавица. И если заметит её какой мужик – можно считать, что ей повезло.

А тут, прочитав письма от тётиного профессора – нежные, теплые, искренние – Ритка вдруг подумала, что и Пашка, и Гришка – не её мужчины были. А когда встретится её – будут и у неё такие письма. И такие чувства. Она ещё раз вздохнула, возвращаясь мыслями к столу, и сказала:

–Мне тепло в этой квартире, душевно, понимаешь? Почти как у нас дома в Тюмени было. Такое дороже всяких денег! Кстати, о деньгах!

Ритка поднялась, ушла в комнату, порылась в ящике секретера и вернулась с пачкой тысячерублевок в руках.

– Вот, возвращаю свой долг. С процентами!

– Ты что, очумела? – отшатнулась Майка. – Какие ещё проценты? Я тебе, как подруге, денег дала, а ты – проценты! Ошалела, что ли, после этих своих кредитов?

– Май, погоди! Ну что ты, в самом деле! Я в том смысле, что ты мне одолжила пятисотками, а я возвращаю тебе тысячными. Вот, держи!

Она протянула деньги, подруга взяла.

– А тебе они точно не нужны?

– У меня осталось кое-что от продажи маминой квартиры. И зарабатывать я теперь хорошо буду. И командировочные мне дали. Бери.

Майка спрятала купюры в сумочку и собралась о чём-то спросить, даже вдох сделала, но не успела. В дверь позвонили и отвлекли.

В дверях стояла Тамарочка с кипой золотистых блинов на плоской тарелке.

– Ритусик, здравствуй, дорогая! А я к тебе на огонёк! Можно? Блинов напекла гору, одной есть тоскливо, мой Толик-паразит звонил, что не приедет сегодня. Поможешь с блинами-то?

«Ой, не ко времени она! Ну да ладно, не хлопать же перед ней дверью!» – мысленно поморщилась Рита и пригласила:

– Проходи, Тамарочка, знакомься. Это Майя, моя подруга детства.

– Тамара, – представилась Тамарочка, поставила блины в центр стола, села сбоку от Майки и спросила, разглядывая её сорочьим любопытствующим взглядом:

– А вы теперь тоже тут жить будете?

– Нет, я здесь ночевать буду!

Майка скрутила самый верхний блин, понюхала:

– Вкусно пахнут! Ванилью! У меня мама тоже ваниль в блины кладет!

– Да? А ваша мама тоже в Москве живет? – продолжала расспрашивать её соседка, на этот раз наблюдая за узкими пальцами с безупречным перламутровым маникюром. Скрученный блин казался в них мышью в когтях коршуна.

– Почему – в Москве? Моя мама тоже в Тюмени живёт, – сообщила Майка, откусывая от «мыши».

– Так вы из Тюмени! – оживилась Тамарочка. – А к Риточке, значит, погостить приехали? В отпуск? Надолго?

– Погостить, – кивнула Майа. – А отчего столько вопросов?

– Ну, так, – спохватилась Тамарочка и отвела глаза, – для поддержания разговора…

– Май, а правда – ты надолго? – спохватилась и Ритка. – Я ведь завтра в командировку с шефом лечу, в Прагу, в обед самолёт.

– Ты – летишь? Самолётом? – не поверила подруга. – Ты же в принципе не летаешь!

– Не летаю, а придётся, – вздохнула Ритка.– Не стану же я шефу объяснять, что боюсь самолётов до обморока. Ничего, наглотаюсь каких-нибудь транквилизаторов, от тёти Таи полная аптечка осталась, продержусь пару часов. Но я ненадолго, на три дня всего, на выставку. Ты можешь тут пожить пока, дождешься меня. И за квартирой присмотришь!

– Знаешь, я бы с радостью у тебя тут зависла на месячишко, – сказала Майка, рассматривая надкусанный блин. – Но, как пела Таня Буланова, «Всего одна лишь только ночь у нас с тобой». Я завтра тоже уезжаю!

– Как – уезжаешь? Куда? Маечка, мы же с тобой почти полтора года не виделись! – всплеснула руками Ритка. А она-то надеялась, что подружка хотя бы ненадолго скрасит её тоскливое одиночество! И что через Майку к ней на какое-то время вернётся их общее прошлое, в котором было столько хороших моментов. Например, та дискотека, где Майка орала под караоке эту самую песню Тани Булановой. Пела фальшиво, но громко. И получила шоколадную медаль за смелость и артистизм! Весело тогда было! И мама была жива. И отец.

– Уезжаю я, Ритка, в джунгли, в экспедицию. Грант получила, буду свою муху изучать!

– Получила-таки? Майка, ты умница, поздравляю! – кинулась Ритка на шею подруге и объяснила жующей Тамарочке, с любопытством взирающей на происходящее:

– Майка у нас учёный-энтомолог, насекомых всяких изучает. А по этой своей мухе докторскую пишет. Как она там у тебя называется?

– Неважно как, – отмахнулась подруга. – Важно, что я прибилась к американской группе и к их гранту на исследования. Питер, голубчик, пособил. Ну, ты помнишь, Питер Мяги из института в Сан-Антонио? Я писала тебе!

– Писала-писала. Только и делаем, что переписываемся! Ладно, будешь писать мне из твоих джунглей!

– Это вряд ли. В джунглях Интернета нет, связь только через спутник. Дорогущая – жуть! Только для экстренных случаев. Поэтому, Ритка, раньше чем через месяц писем не жди.

– Девочки, у меня тост! – провозгласила Тамарочка, которой надоело сидеть без дела. Она, оказывается, уже разлила вино по тонким бокалам и стучала ножом по своему бокалу, привлекая внимание.

– Давайте выпьем за всё хорошее! За Маечкину муху с диссертацией! За Риточкины успехи! И за моё желание!

– А какое у вас желание, Тамара? – спросила Майка, отхлебнув из своего бокала.

– Не скажу! Вдруг не сбудется! И, Маечка, давайте уже на ты! И давайте по второй выпьем! За счастье в личной жизни!

– Разливай, – согласилась Майка и подмигнула Рите. – Для полного счастья дай Бог, Ритка, тебе мужика хорошего, а не такого козла, как этот Гришка!

– А кто это, Гришка? – заблестела глазами Тамарочка, и Майка отмахнулась, поясняя:

– Да мужик её непутёвый!

– Май, а у тебя-то самой, что с личной жизнью? – быстро спросила Рита. Обсуждать Гришку при Тамарочке не хотелось.

– Всё в порядке! Самцы роями кружатся. Тучами, можно сказать!

– Пра-авда? – протянула Тамарочка, оценивающе оглядывая Майку. Короткая, почти мужская, супермодная стрижка, прямые плечи, небольшая грудь, узкие бёдра, длинные ноги. Глаза синие, холодные, ресницы загибаются. И брови дугой. Точ-в-точь – красотка из какого-нибудь журнала: кожа да кости, нормальному мужику подержаться не за что. Над чем там кружиться-то?

– Правда? Расскажи! – эхом откликнулась Рита. А Майка посмотрела на их лица, скептическое Тамарочкино и оживлённое Ритино, и расхохоталась.

– Да я это о насекомых своих! А вы что подумали? Что о мужиках, что ли? Нет, дорогие мои, до мужиков пока руки не дошли – времени нет ими заниматься!

– А чего ими заниматься, – пробурчала отчего-то обиженная Тамарочка. – Если женщина стоящая, они сами летят, как мухи на… сами знаете на что.

– Ой, Тамарочка, не надо мне, чтобы на меня летели, как мухи на говно, – лениво и с некоторым превосходством ответила Майка. – И того, и другого в моей жизни и так хватает. Мужика хорошего найти надо, выбрать, воспитать.

– Да? А если ты его выберешь, а он тебя – нет? – спросила Ритка, живо вспомнив Гришину физиономию, когда он говорил, что между ними всё кончено.

– Не выберет? Меня? – повела бровью подруга, и Ритка спохватилась. Действительно, о чём это она? Да за Майкой мальчишки с седьмого класса ходили! Даже удивительно, что она отмахивается от ухажёров, что в науку свою ушла с головой.

– Пусть только попробует не выбрать! Если мужик мне понадобился – никуда он, голубчик, не денется! – решительно сверкнула глазами подруга. – Только на это время нужно. И силы. А мне пока некогда.

– Ну ты даёшь, девушка, – покачала головой Тамарочка. – Мужика, будто муху какую, отлавливать собираешься. А потом его куда? На булавку?

– В совместное светлое будущее! – рассмеялась Майка, с вызовом взглянув на Тамарочку, и соседка не стала спорить:

– Вот и давайте выпьем за нас, хороших!