© Наталия Овезова, 2022

ISBN 978-5-0059-2068-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Московский дворик

/по мотивам картины В. Поленова «Московский дворик»/

 
Московский дворик. Между склонов крыш
Белеет церковь, блещет куполами.
Вдоль пыльных тропок тянется спорыш —
Трава-топтун. И ты на ней стоишь, —
И топчешь, топчешь… думая о маме.
 
 
Пусть проживёт не меньше сотни лет,
И пусть она состарится не скоро!..
А летний день пока не разогрет.
В траве ромашки набирают цвет,
И девясил бодрится у забора.
 
 
А ты птенец, тебе девятый год —
Крепыш-мальчишка, русая макушка.
Над ней сегодня облаком плывёт
Чудесный ангел. С перистых высот
Он ветерком о чём-то шепчет в ушко.
 
 
Но ты пока не в силах разобрать
Ответов божьих на свои вопросы.
Друзья-мальцы зовут к себе играть…
Вот у сарая показалась мать,
С ведром воды в покорном перекосе
 
 
Идёт с трудом к упряжному коню —
Тот хочет пить, стоит слегка поникший.
А петухи неистово поют —
Горланят гимны солнечному дню, —
Им не по нраву долгое затишье.
 
 
Пахнуло зноем. Кажется, пора
С верёвки снять тряпушки-постирушки.
Пустилась в слёзы младшая сестра,
А ты доволен, что в саду с утра
Не умолкают вещие кукушки.
 

Из детства

 
В детстве потоком волшебный свет
Льётся из солнечной млечной речки
Ты же к нему бежишь по встречке —
Лаской небес согрет.
 
 
Счастье колдует куриный бог,
Время – вода, в ней кораблик белый.
Ты, словно ветер, шальной и смелый —
От тишины далёк.
 
 
Что бы то ни было – всё под стать, —
Жизнь бесконечна, и год за годом
Ты залезаешь на пень-колоду,
Что бы повыше стать.
 
 
Да посмотреть с высоты высот —
С той, где кода-то ты будешь взрослым
В даль, где твои созревают вёсны
В лоне земных красот.
 
 
Так незаметно растёшь-растёшь, —
Пень рассыпается, небо ближе.
Белый кораблик вполне подвижен,
Даже собой хорош.
 
 
На полдороге к «стране снегов»
Ты уже знаешь – где был, где не был, —
Но ещё веришь в счастливый жребий
И в доброту богов.
 

Бедная Варя

 
Прямо сейчас известь развёл январь.
Город седой, город почти бескровный.
Крепнет морозец. Мол, не замёрзла, Варь?
Нет, не замёрзла. Варя спешит к часовне.
 
 
В сердце её стужа давным-давно, —
Лучше уж так, чем из огня да в пекло!
Сорок сорок бились в её окно.
Бились – разбились, – жизнь оказалась блеклой.
 
 
Сорок недобрых, тщетных, тяжёлых лет.
Мать не любила – хоть расшибись в лепёшку!
Пьяница-отчим, с мужем хлебнула бед,
Вырос сынок – да по кривой дорожке.
 
 
Хвори, морщинки, – время вернуть нельзя.
Память порою стала нещадно острой.
Варя с надеждой смотрит на образа
В поисках Бога через духовный остов.
 
 
* * *
 
 
В мире хрустальном нынче белым-бело!
Крепнет морозец. Близок Васильев вечер.
Бедная Варя шепчет: «Тепло, тепло…»
Грусть отступила, стало немного легче.
 
 
Где-то на Млечном светит её звезда,
И сквозь лавину снежно-туманной дрожи
Лучик пробился, словно сказал ей – да!
Знак, видно, – Божий!
 

Предзимье

 
А далее зима… Увядшую листву
Покрыли кружева хрустально-снежных хлопьев.
Морозная луна, как свечка на плаву,
Скользит в моём окне, и тянутся лохмотья
Размытых облаков. И кажется, что там
Мечтает о Пьеро уставшая Мальвина.
Да только пеленой по худеньким плечам
Спадает седина, а может, паутина.
Она уже не та. А он, конечно, тот.
Его не изменил предзимний стылый ветер.
Он просто далеко. А рядом Дон Кихот
Готов ей предложить заманчивые сети.
И в доме у него спокойно и тепло,
Шуршит по вечерам о чём-то старый веник, —
С хозяином ему бесспорно повезло:
Пройдёт хоть сотня лет – не выбросит, не сменит.
А что же нужно ей? Романтика Пьеро,
Душевные стихи и летние рассветы!
И вдруг закапал дождь на мёрзлое стекло.
А далее зима. И отзвук: где ты… где ты…
 

Чёрное зеркало

 
Эта дама проникла в меня глазами —
Взглядом полным тоски и сердечной боли, —
Фрёкен Бок.
Говорит – он давно с усами, Тот малыш.
И женат на какой-то Доре.
 
 
Или дуре. Но это уже не важно.
Бок достался фантом – добродушный Карлсон.
Не предаст.
Говорит, что он вечер каждый
Прилетает и кружит с ней – вальсом, вальсом…
 
 
Не шалит и варенье уже не любит!
Пиво пьёт – очень крепкое, чуть с горчинкой —
Тёмный «Бок».
От него его быстро рубит…
А чего ещё ждать от хмельной начинки?
 
 
Спит на кухне – один! Барахлит «пропеллер» —
То хрипит, то притихнет… И кашель, кашель.
И не только…
Там, знаете, есть Альцгеймер —
В голове полысевшей сплошная каша!
 
 
Исчезает под утро. Куда? Незнамо.
Фрёкен тоже уходит. Гуляет в парке.
Кормит белок.
И, знаете, эта дама
Носит шарфик цветастый, довольно яркий.
 
 
Эта женщина, Бок, на меня похожа!
И об этом, наверно, сказать нелишне —
Как две капли!.. И шарфик, и плащик тоже!
…вроде зеркало мыла – опять в пылище.
 

Бабье лето

 
Карамельный свет искрится
Сквозь осеннюю листву.
Воробьишкам не сидится —
Дали волю озорству.
 
 
Веселятся непоседы —
Возле лужи прыг да прыг.
Меж собой ведут беседы:
Чив-чив-чив да чик-чирик.
 
 
Кособокая метёлка
Прислонилась до скамьи —
Пусть с работой дружат волки!
Дядя дворник, отдохни!
 
 
Лето бабье не по-бабьи
Разгулялось по дворам —
Как ребёнок… – крибле-крабле,
Тили-дили, пам-па-рам.
 
 
Обернулось синей птицей,
Полетело к облакам…
Дяде дворнику не спится,
Воробьям метлой грозится
И смеётся: – Ух, задам!
 

К водопаду

 
Шагаем в гору – благостно кругом!
В душистых травах светятся росинки;
Июльский дух то смело, то тайком
Следит за нами лёгким сквозняком
И всюду ставит сети-паутинки.
 
 
Мол, ну куда вы? В чащу, напролом?!
И что мешает сделать передышку?
А мы спешим – сквозь дебри, на подъём,
Звериной тропкой, счастливы вдвоём,
Да и не слышим духа-болтунишку.
 
 
Трещит сорока, сойка под пенёк
Чего-то прячет про запас к зимовью.
А наш привал не близок, не далёк…
Бежит по склону звонкий ручеёк,
Смеясь взахлёб над этакой любовью.
 
 
Там впереди маячит водопад,
И мы к нему идём, забыв усталость.
 

Конец ознакомительного фрагмента.