– Мы живем в тяжелые для всех нас времена. – Ярг-Вождь-Шаман говорит тихо. Но его слышно в самой отдаленной части его дома – большой хижины из шкур, куда набилась сейчас вся их община. – Сегодня утром океан передал мне ледяную поступь Канна-Итсы. Она сурова и беспощадна, и сейчас она снова вышла на свою охоту. Все мы знаем, что так было не всегда, и не всегда так будет…

Ярг-Вождь-Шаман замолкает. Необходимость в который раз возвестить своему народу дурную весть, расписавшись в собственном бессилии, дается ему ой как непросто. Прикрыв тяжелыми веками свои пронзительные черные глаза, он еще раз пытается сосредоточиться, в тщетной надежде ухватить смысл того неясного послания, которое ему дано было увидеть этим утром. Он сидит у самой стены, поджав под себя ноги, и потягивает смолистый дым из длинной тонкой трубки. Запах душистых трав, которые он курит, смешивается с запахом кожи, вяленого мяса и собачьей шерсти. Перед ним стоит большая жаровня с тлеющими углями, а сам он закутан в меха.

Ярг-Вождь-Шаман стар. Очень, очень стар. Глубокие морщины давно избороздили его задубевшее от морозов лицо, а волосы, некогда иссиня-черные, как и у всех жителей общины Собак, теперь побелели, словно их тоже припорошило снегом, укутавшим их мир. Его лицо покрыто синими и зелеными татуировками – полосы и волны, символизирующие Океан и Лес на одной скуле, благородная морда пса на другой, сложный орнамент на подбородке. И на треть скрытое в океане солнце в центре лба.

Его Вождь-пес, некогда могучее животное с крепкими лапами, лежит, прижавшись боком к хозяйской ноге, пригревшись, и кажется, что дремлет. Его густая когда-то, темно-коричневая шерсть поблекла и истерлась, одно ухо изогнулось, перебитое в давней схватке. Пес так же невероятно стар, как и его хозяин.

Ярг-Вождь-Шаман стар, но не думает ни о том, сколько ему осталось, ни о том, как хотел бы он прожить это время. Его мысли занимает лишь одно – то, что он увидел сегодня в мареве утренней зари, жемчужной дымкой раскинувшейся над обледеневшим океаном: ледяная ведьма, простершая свои тонкие жадные руки в сторону общины… Она обернулась вдруг всего лишь горсткой снежных искр, стоило первому лучу холодного солнца пронзить ее облик.

Значит ли это, что можно надеяться на спасение? Или ее явление – это предупреждение, а солнце… Всего лишь солнце, так давно уже не имеющее силы отогреть их замерзающий Берег.

Его община молчит. Если предводитель говорит, что снова нагрянула беда – значит, так и есть. Шаманы редко ошибаются в своих предсказаниях. Вот только предсказания их из года в год все безрадостнее и тревожнее, загадочнее и туманнее. А тающих сил старика уже не хватает на то, чтобы истолковать их ясно.

Этой зимой, такой бесконечно долгой, Канна-Итса уже забрала пятнадцать человек. И вот Ярг-Вождь-Шаман говорит, что вновь она подобралась слишком близко, что она снова вышла на свой жестокий промысел.

Гхан осторожно поводит широкими плечами. В хижине вождя слишком жарко и по его спине течет пот. Тепла, которым старик балует свои кости, слишком много для крепкого парня, которому едва стукнуло семнадцать. Его кровь горячая и бежит по венам быстро. Он осторожно распускает завязки на меховой жилетке и разводит ее в стороны от пышущей жаром груди.

Гхан-пес преданно сидит рядом, устремив неподвижный взгляд на угли. Ему тоже жарко, он высунул язык и дышит часто, хоть и почти бесшумно.

Пес у Гхана хороший – мощное животное с густой серой шерстью, немного более светлой на груди и морде. Он уже почти вошел в свою полную силу, хотя еще и не заматерел.

Крей, брат Гхана, моложе его на два года, такой же крепкий, белокожий и черноволосый, с беспокойством смотрит на мать. Она сидит бледная, молчаливая, и лишь кусает губы, да тонкие пальцы без конца теребят завязку на рукаве. Их отец и ее муж еще вчера ушел вместе с группой людей на поиски Айри, маленькой внучки Ярг-Вождя-Шамана.

Девочка пропала рано утром прошлого дня. Вопреки запрету родителей, малышка, проснувшись пораньше, направилась проверить, не попалось ли что в подледные сети. Запасы, сделанные до наступления холодов, иссякли быстро, океан промерз, и почти вся рыба ушла дальше в его глубь. Чтобы поставить сети, лед приходилось долго бурить, а улов был скудным, но выбора у жителей общины Собак не было.

Быть может, Айри была слишком голодна, чтобы дожидаться, пока проснется кто-то из взрослых, или думала, что порадует своих близких, принеся к завтраку свежий улов… И, наверное, ей казалось, что в случае чего прыткие ноги донесут ее до дома раньше, чем к ней успеет приблизиться Ледяная ведьма. Увы, путь до сетей был не таким уж коротким, а цепочка маленьких следов вела лишь в одну сторону…

Семеро мужчин общины Собак вместе со своими верными псами отправились на поиски, как только перепуганная родня подняла тревогу. Они вместе дошли до лунок и обнаружили, что следы ведут дальше по льду, толстым слоем покрывающему океан, куда-то в занесенную снегом пустоту. Спасатели направились в ту сторону, и до сих пор не вернулись. Что могло понадобиться маленькой Айри в бескрайней ледяной пустыне, не знал никто. Но никто и не сомневался, что девочку позвала Канна-Итса.

И вот теперь Ярг-Вождь-Шаман собирает всю общину для того, чтобы возвестить о печальном предзнаменовании. Ведь то, что он говорит, значит почти наверняка, что ушедшие навсегда останутся в морозных объятиях ледяной ведьмы. Потеря семерых здоровых и крепких мужчин – серьезный удар для когда-то крепкой и многолюдной, а сейчас оскудевшей общины.

– Мы должны стать еще осторожнее. – Берет слово Кита-Итса, ведьма клана. Она еще совсем юная, на год моложе Гхана. Кожа у нее тоже пока белая, очень чистая, не успевшая загрубеть под ледяными ветрами, лишь на скулах нежные татуировки – алеющие цветы – символ ее жизненного предназначения. В прошлую зиму ее предшественница исчезла во внезапно налетевшей буре, и девушке ничего не оставалось, как взять на себя обязанности до срока.

Ибо во всей общине лишь она одна, кроме вождя-шамана, владела магией. Так было испокон веков – Вождь-шаман и Итса клана рождались с даром, которого остальные члены общины были лишены. Вождь-Шаман мог указать, где лучше всего пройдет охота, умел заставить вспыхнуть жарким огнем даже самые сырые дрова и защищал стойбище общины от нападений вечно голодных хищников. Говорят, раньше Вожди-Шаманы имели власть и над погодой. Но этот дар словно утратил свою силу. По крайней мере, ни одному Вождю-Шаману не удалось еще ни остановить насланную Канна-Итсой метель, ни заставить отступить лютые морозы. Зато Вождь-Шаман мог видеть предсказания в зорях над ледяной пустыней океана.

Итса же была врачевательницей, способной усилить действие трав и снадобий заклинаниями. А несложные раны затягивала и так, простым прикосновением пальцев. Так же она могла предупредить, если в засаде притаился хищник, умела поднимать и гнать в сети косяки рыб, и находить нужные травы в лесу.

Но Кита-Итса была слишком юна, а Ярг-Вождь-Шаман слишком стар, и все понимали это. Сколько бы они ни объединяли свои усилия – этого безмерно мало для того, чтобы противостоять коварству Ледяной ведьмы в их, и без того суровом, мире.

– Никто не должен выходить из дома после заката. – Напоминает девушка. Ее высокие скулы пылают от смущения сильнее обычного, от волнения она часто дышит, отчего ее оберег – три деревянных кольца, нанизанные на шнурок – разбрасывает красноватые блики, притягивая взгляд Гхана. Ее волосы, украшенные ракушками и перьями, тяжелым черным каскадом струятся до пояса, почти скрывая под собой жилетку из пестрого меха. – Никто не должен ходить на океан или в лес в одиночку. Никто не должен оставлять другого без присмотра хотя бы даже на миг.