Корректор Михаил Полищук

© Наталия Бородачева, 2022

ISBN 978-5-0056-5358-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда я была маленькой, у меня не возникало сомнений, что мама меня очень любит. Я не помню, чтобы мама делала мне замечания, запрещала что-то или сомневалась в правильности моих решений.

Я удивлялась, когда слышала от одноклассников, что мама может ругаться, наказывать, а то и «убить, если узнает».

Но мама может. Мамы бывают разными. По разным причинам.

Дети вырастают с любыми мамами. Вырастают разными.

Я стала такой, какая есть, не только благодаря маме. Я многое взяла от папы, от бабушек и дедушек, от старшей сестры. Я посвящаю эту совсем не автобиографическую книгу моей семье, семье, в которой я выросла.

Спасибо вам за то, что я есть.

Такая, какая есть.

Наталия Бородачева

*********************************************************************************

1

– Один, два, три, четыре… двадцать восемь, двадцать девять… сто пятьдесят шесть, сто пятьдесят семь…

Аля механически считала шаги, заполняя ритмом голову и исключая возможность размышлять, думать, анализировать.

– Двести шесть, двести семь, двести восемь…

Перешагнула через трещину на тротуаре. Наступать на неё – плохая примета, день не заладится. На цветную плитку запрет, можно идти только по серым квадратам и ставить ногу так, чтоб помещалась чётко посередине.

Она внимательно смотрела под ноги, чтобы не нарушать правила, придуманные много лет назад. Она знала, что нормальные люди не считают шаги и не замечают стыки между плитками. Значит, она ненормальная. Разве кому-то мешают её привычки? Когда человек курит на ходу и все вдыхают его дым, мешает. А её привычки – нет. Разве что ей самой. Ну вот, сбилась.

Аля вздохнула, покачала головой и начала заново:

– Один, два, три, четыре…

Она давно разрешила себе сбиваться сколько угодно раз. Когда была ребёнком, расстраивалась. Тогда казалось, она считает из интереса: сколько шагов до остановки, до школы, до библиотеки. Потом поняла, что ей всё равно сколько. Ей просто нравилось считать. И нравилось, что никто не может мешать это делать. Никто не научился залезать к ней в голову.

– Расправь плечи!

– Не сутулься!

– Ставь ноги ровно!

– Не шаркай!

– Подними голову!

– Вынь руки из карманов!

– Улыбнись!

– Ты же девочка!

Когда маленькая Аля ходила с мамой, поток замечаний не иссякал. Аля очень не хотела огорчать маму ни спиной, ни походкой. Она запоминала и старалась делать правильно. Но годы шли, а мамино недовольство не заканчивалось. Чтобы не слышать одёргивания, Аля сделала попытку включать музыку в наушниках.

– Ещё чего! – фыркнула мама. – Ты идёшь по улице со мной. Изволь освободить свои уши.

Аля освободила уши, но голову заняла счётом.

– …тридцать три, тридцать четыре, тридцать пять…

Что-то блеснуло на асфальте. Правая ступня остановилась в опасной близости от глубокой трещины. Аля смотрела на находку и сомневалась, стоит ли поднять. Мама учила не брать чужое. Присела на корточки, не обратив внимания, что под ногами оказался асфальт с изъяном. Необычная монета, крупнее привычных размеров и другого оттенка, не «золотого» и не «серебряного», переливалась сине-розовым металлическим светом. Аля огляделась. Монету наверняка кто-то только что потерял, иначе её давно бы уже подняли.

Но никто в зоне видимости ничего не искал. Поколебавшись, Аля подняла находку. Она оказалась неожиданно холодной, хотя лежала в лучах солнца и должна была нагреться. Пожав плечами, опустила монетку в карман куртки. «Всё равно кто-то поднимет, почему не я?» – подумала она, удивившись своей смелости, ускорила шаг и начала счёт с начала.

2

Пять автобусных остановок спустя Аля оказалась на работе. Она любила прийти пораньше, чтобы успеть подготовить класс к появлению детей: проветрить, вымыть доску, разложить на партах материалы, рассадить плюшевых помощников на учительском столе.

В кабинет заглянула Ирина Петровна. Строгая и стильная, она идеально подходила на должность директора учебного центра, в котором работала Аля.

– Я снова прошу вас: уберите ваших зайцев-мишек-кошек. У родителей обучающихся у нас детей другой запрос.

– Ирина Петровна, это же дети. Им так понятнее.

– За занятия платят родители. И им это непонятно!

– Ну давайте я им объясню!

– Не надо ничего объяснять. Просто уберите и всё. Разговор окончен.

Але так хотелось объяснить, что детям шести лет нужно играть, нужно отдыхать после садика, нужно развивать воображение, а не сидеть на подготовке к школе весь вечер. Но никого её мнение не интересовало: ни начальство, ни родителей. А Аля… Аля человек подневольный: делай что велено. Она нехотя убрала мягкие игрушки в верхний ящик стола.

Урок прошёл по стандартной схеме. Буквы, цифры, клетки, физкультминутка. Один мальчик увлечённо смотрел в окно минут двадцать. Аля порывалась спросить, что его так заинтересовало, мог бы выйти интересный разговор, в который она бы вовлекла остальных ребят, но за стеклянной дверью мелькала тень Ирины Петровны и грозила пальцем: работай, не отвлекайся от методических указаний и поурочного плана.

Потом было ещё два индивидуальных занятия. Первое с Катей четырёх лет, она ещё не умела читать. Это очень тревожило её бабушку, заслуженного учителя России, которой некогда учить свою внучку, поэтому девочку на занятия приводила плохо говорящая по-русски няня-филиппинка. Простое решение заменить няню на обычную русскую студентку, которая будет чётко вслух пятнадцать минут в день читать Кате книжки с картинками, семье не подходило. Или не приходило в голову. Но кто такая Аля, чтобы советовать заслуженному учителю с сорокалетним стажем?

Второй урок с третьеклассником Димой. Он не справлялся со школьной программой. Его стоило отвести к неврологу и найти причину, почему у мальчика, которого терпеливо учили читать с пяти лет, до сих пор так плохо получалось. Но Димина семья не верила врачам. Они искали подход к ребёнку, меняли школы каждые полгода, платили репетиторам. Аля могла бы дать контакт хорошего доктора, но кто будет слушать рядового педагога, пусть и элитного учебного заведения?

В начале девятого уставшая Аля закрыла дверь своего кабинета и, улыбнувшись охраннику, вышла на улицу. Начинало темнеть. Путь к автобусной остановке лежал через неосвещённый двор. Устраиваясь сюда работать девять месяцев назад, она не учла, что лето закончится, а вместе с ним закончится солнце. В тот июльский день солнечные лучи рисовали причудливые тени сквозь плотную зелёную листву. Дорожка к крыльцу учебного центра казалась сказочным тоннелем. Потом листья опали, голые ветви тоскливо качались на ветру, и дорога к остановке виделась скорее тропинкой в страшном лесу, где Мальчик-с-пальчик бросал крошки, чтобы не заблудиться. Никаких крошек Але, к счастью, бросать не приходилось. Отогнав мрачные мысли о возможном нападении в полумраке, она пошла к автобусу, привычно считая шаги. Должно было получиться двести восемьдесят девять. Пара шагов погрешности допускалась.

К сороковому шагу ветки над Алиной головой зашумели, к шестидесятому первые крупные капли опустились за шиворот и потекли по спине, оставляя холодную дорожку. Она подняла воротник куртки и застегнула молнию, которой обычно не пользовалась, потому что вертикаль вытягивает фигуру, а Але всё время хотелось себя вытягивать, желательно в длину, но чаще почему-то получалось в ширину.

Начался ливень. Не морось, которая не закончится следующие двадцать восемь часов, а мощный дождь, смывающий пыль с дорог и косметику с лица.

– Опять не взяла зонт! Ведь держала его в руках перед выходом! Трудно было в окно на небо посмотреть? Растяпа! – произнесла Аля вслух с маминой интонацией и засунула руки поглубже в карманы. Пальцы наткнулись на что-то холодное. – Надо было брать зонт.

Не успела Аля договорить, как её сильно тряхнуло, будто кто-то сзади толкнул в спину. Она приготовилась возмутиться. Мало ей дождя, так ещё кто-то имеет наглость толкаться! Что за…

– …безобразие, – произнесла Аля, стоя в своём классе перед открытым ящиком и глядя на зонт.

Она растерянно огляделась. В выдвинутом ящике прямо поверх бежевого зонтика лежали убранные по просьбе Ирины Петровны плюшевые помощники. На доске остались записи, сделанные её рукой, когда она, объясняя Диме разницу между сложить и умножить, рисовала большие круги с палочкой сверху, обозначавшие яблоки. Почему не стёрла, кстати? Ирина Петровна не поощряла невымытые в конце занятий доски. Аля машинально взяла губку и стала водить по контурам рисунка, пытаясь сообразить, почему она снова в кабинете, если только что размышляла, как добежать до автобуса, не промокнув до трусов?

– Ясно, что ничего не ясно, – произнесла она, положила губку, взяла из ящика зонт, на всякий случай застегнула куртку, закрыла дверь своего кабинета, улыбнулась охраннику и вышла на улицу.

Теперь она смотрела не на тоннель между деревьями, а на небо. Огромная чёрная туча нависла над двором. Сомнений не было – сейчас хлынет. Но теперь Аля крепко сжимала в руке зонт.

Через шестьдесят шагов полил дождь. Потрясённая, она открыла зонтик и ускорила шаг.

3

– Да не промокла я, не переживай, у меня волшебным образом оказался с собой зонт, – отчитывалась Аля по телефону Коле.

Коля – единственный товарищ, проверенный временем друг. Он всегда внимательно слушал её рассуждения о детях, о работе, о родителях, которые поголовно неправильно растят детей, о прочитанных книгах, просмотренных сериалах и интересных аккаунтах. Коля слушал и кивал, время от времени мягко комментируя Алины умозаключения. Никогда не спорил, никогда не возмущался. Аля отдыхала душой, когда приходила к нему. А приходила она довольна часто. Коля работал в Алином графике: мог долго спать, а на работу идти после обеда. Вернее, это Але надо было идти, а Коле – только ноутбук включить и стучать по клавишам.

Аля набрала Колин номер, как только зашла домой и сняла промокшие кроссовки, наступив носком на пятку. Каждый раз делая так, она слышала мамин голос: «Зачем ты обувь портишь! На новую не заработала!»

– Приходи. Покормлю тебя, – сказал Коля вместо приветствия.

Дважды просить не пришлось. Через десять минут Аля сидела по-турецки в мягком кресле, удобно поставив тарелку горячего плова на скрещенные ноги, и говорила с набитым ртом:

– Ну как ты вкусно готовишь всё-таки! Что бы я без тебя делала? Давно бы в макаронину превратилась.

– В сильно разваренную макаронину, – усмехнулся Коля. – В макаронный бантик, пролежавший в воде часа два. Потому и не толстая, что я спасаю тебя от макаронной зависимости.

– И я тебе благодарна от души.

– Обращайся! – ответил Коля, уткнулся в монитор и быстро застучал по клавиатуре, всем видом демонстрируя невероятную занятость. Как будто это не он только что пригласил подругу к себе.

Аля привыкла, что Колю отвлекать от работы нельзя, поэтому полезла за телефоном в карман. Конечно, она знала, что сидеть в телефоне за едой вредно, что мозг не получает сигнал о том, что организм наелся, но есть без визуальной картинки было скучно. С тем, что Коля не считал нужным развлекать её, когда приглашал к себе, Аля давно смирилась и не пыталась что-то изменить. Телефона в кармане не оказалось. Забыла дома. Придётся сидеть в тишине и наслаждаться ритмичным постукиванием Колиных пальцев по клавиатуре. Она следила за его богатой мимикой: он изумлённо поднимал брови, хмурился, улыбался, глядя в монитор. Сразу видно, что человек увлечён своим делом. Приятно посмотреть.

Неожиданно Коля оторвался от экрана и сказал:

– Может, сходим куда-нибудь? Я на улице, кажется, три дня не был.

В небольшом баре недалеко от дома было не очень темно, не очень шумно, не очень дорого, не очень дёшево. Ему бы подошло название «Не очень», хотя, наверное, такое название тоже не очень – большая вероятность отпугнуть потенциальных посетителей. Настоящее название не запомнилось: что-то слишком оригинальное для её учительского слуха. Назвали бы «Сиди ровно», «Не отвлекайся», «Старайся!», «Пиши по строчке» – это было бы привычно и понятно. А всякие там «горячие псы» и «розовые слоны» – это по окружающему миру; на подготовке к школе, которую вела Аля в учебном центре, такого не проходят.

Почему-то им дали одно меню на двоих. Пришлось сесть рядом, хотя вообще-то Аля предпочитала, чтобы собеседник сидел напротив. Рядом она садилась со своими учениками, чтобы их не разделял стол, чтобы она могла поправить руку или показать самые красивые буквы, выведенные нетвёрдой рукой дошколёнка. Сидеть рядом с человеком, который не выписывал по строчке буквы, высунув от усердия язык, было непривычно.

– Вот не знаю, с чего начать: с Мохито или с Голубой Лагуны? – Аля водила пальцем по красочной странице с алкогольными коктейлями.

– Тут я тебе не советчик, извини. Я буду пить пиво, – Коля махнул скучавшей официантке.

– Никакой от тебя помощи! Ладно. Возьму Мохито. Смотри, как красиво тут листик засунут, – Аля пихнула в бок друга, внимание которого сосредоточилось на подходившей к столику официантке. Её наряд примагничивал взгляды посетителей мужского пола. Глубокое декольте, короткая юбка. Понятно: униформа официанток тоже не очень.

– Определились с заказом? – широко улыбаясь, обратилась девушка к Коле, как будто он сидел один.

– Не определились, – ответила Аля, хотя её никто не спрашивал.

– Может быть, я могу как-то помочь?

Девушка подалась всем телом к Коле. Слегка заикаясь и стараясь смотреть исключительно ей в глаза, он, громко сглотнув, уточнил:

– Какое нефильтрованное пиво есть?

Официантка задумалась, как будто её попросили объяснить закон Ома. Почесав ручкой за ухом, она назвала пару наименований, явно не утруждая себя перечислением всего ассортимента. Коля смущённо захихикал. Выглядело это, с Алиной точки зрения, глупо, но она предпочла не вмешиваться и открыла рот, только когда декольте соизволило повернуться в её сторону. Сложно сосредоточиться на лице, тут Колю можно понять. Потом такие красотки плачут, что в них никто не видит личность. Прикройся, тогда есть шансы, что кого-то заинтересует твой внутренний мир, не исключено, что интересный и не менее глубокий, чем декольте. Аля обычно испытывала неловкость и за одетых таким образом девушек, и за мужчин, пялящихся на них. Ей хотелось, чтобы девушка поскорее ушла, так что на не самое вежливое «выбрали?» ткнула пальцем в красочное фото бокала с Мохито.

Официантка отошла к соседнему столику, покачивая бёдрами и не сомневаясь, что взгляды посетителей прикованы к ней. Правда, через пару шагов она запнулась о протянутый между колонками шнур и чуть не полетела головой вперёд. Аля не смогла сдержать смешка, и Коля неодобрительно покачал головой.

За соседний столик сели две девушки, Коля тут же отвлёкся на них. Одна уронила со стола сумку. Всё содержимое высыпалось на пол. Вторая наклонилась и принялась заталкивать обратно вещи, потом встала на колени и стала шарить руками под диваном. Почти распластавшись по полу, она смогла достать помаду. Хорошая помада теперь столько стоит, что, возможно, стоит ползать по грязному полу ради её спасения. Аля внимательно следила за её действиями и Колиной реакцией, он порывался помочь, но не решался.

– Фу, ну и грязища, – сказала девушка, отряхивая светлые брюки.

Через несколько минут официантка вернулась с напитками. Теперь она смотрела под ноги, а не в глаза Коле, едва успевшему пересесть напротив. Аля смогла расставить пошире локти, не делая вид, что у неё зажаты книги подмышками, как положено благородной девице.

– Пожалуйста, – улыбнулась девушка, выставив перед Колей пиво и жареные гренки, и небрежно поставила бокал с Мохито, расплескав немного. Вероятно, Алина реакция на её несостоявшийся полёт была чересчур громкой.

Принесённый коктейль выглядел совсем не так, как на картинке. К тому же он оказался со льдом. В баре и так было прохладно, Аля даже не сняла куртку и не торопилась вытаскивать руки из карманов.

– Ну, была не была! За встречу! За выход в свет! – торжественно произнесла Аля и приложила свой стакан к массивной пивной Колиной кружке. – Какая гадость!

Коктейль был слишком мятным. Как будто кто-то измельчил ядрёную жвачку, а не листья мяты. Аля отставила стакан в сторону:

– Надо было брать Голубую Лагуну!

В ту же секунду она почувствовала сильный толчок в спину и успела, глядя на сидевшего напротив Колю, подумать: «Что за хамство?», как он оказался на диванчике рядом и снова во все глаза смотрел на приближавшуюся к столику официантку.

Что за ерунда? Как Коля мог так быстро пересесть обратно и зачем? Почему официантка снова подходит? Куда делись бокалы и девушки из-за соседнего столика?

– Определились с заказом? – официантка снова обращалась к Коле, словно он был один.

Коля зачем-то опять уточнил, какое нефильтрованное пиво есть, как будто что-то могло измениться за прошедшие десять минут. Он снова нелепо хихикал и пытался не смотреть в глубокий вырез, и у него опять не получалось. Но теперь Аля чувствовала себя неловко не из-за этого. У неё случались дежавю и раньше, но сейчас события повторялись с невероятной точностью.

Наконец, официантка повернулась к ней. Тот же безразличный взгляд, ни следа улыбки:

– Выбрали?

– Ну Мохито у вас не очень, – протянула Аля.

– Ты же только что хотела попробовать! – удивился Коля.

– Обстоятельства, кажется, изменились. Давайте теперь попробуем Голубую лагуну.

Официантка кивнула и отошла к соседнему столику. Она снова запнулась о шнур от колонки.

Аля напряжённо молчала, пока Коля пересаживался на противоположную сторону. Тем временем к соседнему столику подошли девушки. Не успела Аля толком их рассмотреть, как сумка упала, содержимое высыпалось, а помада укатилась под диван. Девушка в белых брюках опустилась на колени и просунула руку под громоздкое кресло.

– Фу, ну и грязища, – сказала она ровно так, как ожидала Аля, и показала подруге слой пыли, который выгребла вместе с помадой.

– Что происходит? – спросила Аля, переводя взгляд на Колю. Он не казался удивлённым: листал что-то в телефоне и явно не замечал ничего необычного. – Почему всё повторяется?

– Что повторяется? – Коля шумно отпил пиво, и Аля поморщилась, представив, что сказала бы на это мама.

– Да всё повторяется. Официантка опять пришла. Помада опять укатилась.

– В смысле «опять»?

– Да в самом прямом смысле. Тебе уже приносили пиво, а мне Мохито.

– Ты же заказала Голубую лагуну.

– Это я сейчас заказала Голубую лагуну, потому что Мохито здесь – отрава.

– Откуда ты знаешь? – Коля ничего не понял. – Ты здесь уже была? Чего ты тогда хотела брать Мохито, если знала, что это отрава?