Глава 1

Зима выдалась морозной и долгой. Март до последней декады ничем не напоминал весенний месяц, прикидываясь январем. Мерзли даже закаленные питерские голуби, а стихийные рынки исчезли, словно никогда и никто не стоял с банками домашних закаток вдоль поребриков чахлых скверов.

Не удивительно, что он привык ходить мимо станции метро не оглядываясь. Но первый же, по-настоящему теплый денек выманил на улицу отряд бесстрашных торговок. Сначала он не поверил своим глазам. Моргнул несколько раз, но картинка осталась прежней – десяток тетушек и штук пять бабушек привычно расположились вдоль газона. На самом удобном месте устроилась высокая блондинка лет семидесяти. Это была Лариса Михайловна Хересова, личный враг капитана, враг, с которым он вел войну с первых дней своей службы.

Ивушкин с ненавистью посмотрел на Михалну. Бабка давно его заметила и ехидно улыбалась, посверкивая «золотой» коронкой. Все их сражения она выигрывала, пользуясь преклонным возрастом, репутацией скандалистки, артистизмом и… безупречным знанием Кодексов Российской Федерации. Сегодня перед ней были расставлены банки с маринованными огурцами, помидорами, вязаные носки и пакетики с сушеными травами. Рука его потянулась к планшету с бланками протоколов, но внезапно в голову пришла шальная мысль. Среди пакетиков с укропом и пижмой затесался один с совершенно неопознаваемой трухой.

– Распространяем? – зловеще спросил Ивушкин. Наползающая на его лицо улыбка была еще ехиднее бабкиной.

Лариса Михайловна не сразу поняла, в чем её обвиняют. И лишь когда капитан сказал, что сейчас будет оформлять изъятие, завопила, срываясь на визг:

– Какое такое изъятие? Ты что изымать собрался, ирод?! Положь пустырник обратно!!!

Но Ивушкина было не остановить. План отмщения созрел в его голове и требовал немедленной реализации. Для безоговорочного реванша не хватало только понятых. Из присутствующих на тропу войны с Михалной рискнула вступить одна Майя Сергеевна. Торговлей пенсионерка не занималась, приходила на стихийный рынок посплетничать и помочь продавщицам за небольшое вознаграждение. С Михалной у неё была взаимная неприязнь, бабульки пакостили друг другу в меру сил и талантов.

Тетки принялись потихоньку складывать товар, но расходиться не спешили. Народ расположился полукругом и с любопытством взирал на схватку двух титанов.

Ивушкин оглянулся и понял, что удача сегодня на его стороне – миловидная женщина средних лет с совершенно незапоминающимся лицом спешила по своим делам.

– Гражданочка, стойте. Побудете понятой!

– Извините, нет. Очень спешу!

Но капитана понесло. Он набычился и загородил собой проход.

– Пройдемте.

Женщина нахмурилась и хотела ответить что-то резкое, но передумала. Она на секунду прикрыла глаза, а потом вкрадчиво произнесла:

– Сам позвал.

– Сам, сам, два раза, – буркнул капитан, и дальнейшая процедура прошла в соответствии с буквой закона.

Протокол составили, понятые расписались, пакетик с «сухим растительным веществом серо-зеленого цвета, похожим на коноплю» изъяли. Гражданка Хересова, наконец-то сообразившая, что инцидент не получится решить привычными способами, тоже поставила закорючку.

– Можете быть свободны, – буркнул Ивушкин понятым. И, поскольку план отмщения уже почти реализовался, добавил:

– Спасибо.

Майя Сергеевна направилась к товаркам, а вот дамочка-понятая повела себя странно. Левой рукой, которую она держала всё время в кармане, женщина три раза провела по спине Ивушкина, с той стороны, где сердце, скороговоркой произнесла «будьдобреебудьдобреебудьдобрее» и ушла, не оглядываясь. Это было так неожиданно и быстро, что капитан не успел толком понять, что происходит. И никто, никто не заметил, как размазанная по кителю полицейского белая пыль быстро всосалась в ткань.

Бабку Ивушкин, конечно же, так просто не отпустил. Из отдела её повезли на освидетельствование в наркологический диспансер. Кабинет сдачи анализов произвел на Ларису Михайловну неизгладимое впечатление, потому что вышла она оттуда мрачнее тучи. Ивушкин смотрел на сдвинутые седые бабкины брови, сжатый в куриную жопку рот и чувствовал, как у него в душе поднимается высоченная волна триумфа. Честно говоря, если бы в физиологической жидкости гражданки Хересовой нашли хотя бы следы каннабиса, капитан сильно удивился бы. Его целью было морально растоптать противника, и спустя несколько лет борьбы Ивушкин этого добился. Так что в отдел он вернулся с чувством глубочайшего удовлетворения и отрицательными анализами Михалны.

Рабочий день подполз к финишной черте и Ивушкин засобирался домой. Впереди маячили два выходных, которые он планировал провести в магазинах для рыбаков. Нужно было срочно приобрести приличную снасть. Новый начальник, по слухам, увлекался ловлей на спиннинг и это был хороший вариант найти точки соприкосновения. «Дружить надо с руководством!», – думал Ивушкин, топая по коридору в дежурку и по пути пренебрежительно оглядывая коллег. У окна с кучкой бумаг стоял следователь, видимо, только вернулся с вызова. «Мда, Олежек, с твоей манерой одеваться и такой стрижкой тебе не то что повышения зарплаты, тебе очередного звания будет не дождаться. По квартирным кражам бегать твой потолок. Да и раскрываемость у тебя прихрамывает. Ну, а кто с таким лошком будет откровенничать? О, а вот и Алёна. Дознаватель, да. Если на приличный костюм зарплаты не хватает, лучше в форме бы сидела. А оперуполномоченные наши? Цирк один…», – закончить мысль Ивушкин не успел, потому что посреди самого большого из трех кабинетов, отданных патрульно-постовой службе, стоял Никита и жалобно взывал к совести товарищей:

– Мужики, завтра надо к матери съездить. Просила лекарство привезти. А я в смене. Давайте махнемся? Могу потом в воскресенье выйти или в субботу. Ну мужики!

Капитан хмыкнул… и неожиданно для себя выдал:

– Без проблем, давай махнемся. Начальство ещё на месте, успеешь рапорт на замену подписать, если метнешься кабанчиком.

– И про выходные не парься, отдашь, как сможешь, – пока мозг судорожно соображал, что происходит, язык продолжал нести несусветную околесицу.

В кабинете внезапно повисла тишина. На Ивушкина все воззрились, словно он заговорил по-японски. Никита офигел не меньше остальных. Но, поскольку желающих ломать свой график больше не было, сразу же согласился.

– Денис, спасибо! Ты потом только скажи, отдам смену без вопросов.

Ивушкин в ответ кивнул и вышел на улицу.

Домой он явился злой, как черт. «Кто меня за язык-то тянул? Я же не собирался пахать четыре дня подряд. Как морок напал». Ивушкин разогрел ужин, поел и пошел спать – на смену вставать приходилось рано.

Напарником Никиты Малькова был молодой сержант, только-только вернувшийся из армии. Ивушкину он не обрадовался, но отработал нормально.

– Давай еще кружочек и на базу. – Денис посмотрел сколько осталось до конца смены. Его «умным часам» Apple Watch было далеко до швейцарских Ulysse Nardin патриарха Кирилла, но во взгляде сержанта читалось неодобрение с долей зависти. «Кружочек» решили сделать через сквер. В аллеях было пусто, только влюбленная парочка самозабвенно целовалась на скамейке. На обратном пути Ивушкин притормозил у кустов. В зарослях голых веток отчетливо просматривались несколько темных фигур. Наблюдение фигуры обнаружили быстро и после секундной заминки ломанулись в противоположную от полицейских сторону. «Бежит – значит, виноват. Виноват, значит, надо задержать», – ход мыслей у постовых оказался одинаковым и через несколько минут они поймали двух пацанов лет двенадцати. Один держал в руках бумажный пакет с бутылкой. Судя по горлышку, пивной.

– Распиваете? – в ответ мальчишки замотали головами.

Ивушкин не любил связываться с несовершеннолетними. Слишком хлопотно, а выгоды никакой. Задерживал только если не было выбора, и тогда составлял протоколы по полной. В этот же раз все пошло наперекосяк. На вопросительный взгляд сержанта, капитан отрицательно покачал головой.

– Что в пакете?

Пацан с пустыми руками зарыдал басом, второй парнишка решил примерить роль партизана, то есть всем своим видом показал, что будет молчать.

– Ещё раз спрашиваю, что в пакете? – вопрос он задал плаксе. Голос Ивушкина был строг, но звучал без угрозы.

– Пииииииииииииииииво…

– Имя, фамилия, адрес, телефоны родителей.

Всю информацию ревун выдал по первому требованию, но с завываниями.

– Звони, пусть приезжают за наследничком, – напарник согласно кивнул и достал телефон. Уговорить «партизана» сдать явки и пароли оказалось сложнее.

– Будешь молчать, окажешься сначала в дежурке, потом в больнице, потом тебя отправят в ЦВСН. Знаешь что это? Конечно, не знаешь. Центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей. Точно туда хочешь?

– Нет. – Немного посопев и оценив имеющиеся варианты, добавил, – у меня предки уехали.

– Куда?

– В экспедицию. Они археологи, изучают свайные поселения, вернутся в конце лета.

– И что, ты один живешь?

– С сестрой. Старшей.

– Давай её номер телефона.

С родителями плаксы Ивушкин разобрался быстро. Брезгливый прищур, проверенный на сотнях нарушителей и потерпевших, сработал безукоризненно. Чадушко утащили с извинениями и обещаниями принять самые серьезные воспитательные меры.

За вторым дегустатором слабоалкогольных напитков ехали с другого конца города, и Денис отпустил напарника домой. Он сидел на скамейке, а «партизан» терпеливо стоял рядом.

– Понравилось пиво?

– Гадость, – напускная бравада слетела и было видно, что пацан расстроен.

– Хреновый у тебя друг. Это ведь его идея была, – Ивушкин не спрашивал, а утверждал. – Ну так зачем согласился?

– Чтобы доказать, что я не трус.

– Настоящим друзьям ничего не доказывают. А те, кому нужны доказательства, тебя сдадут и подставят без угрызений совести. Других приятелей нет?

Мальчишка опять насупился и ничего не ответил. Старшую сестру капитан увидел издалека и понял, что это именно она по расстроенному лицу и скорости с которой девушка бежала спасать брата.

– Стас, во что ты опять вляпался?!

– Прости, я не хотел, – Стас отвел глаза.

Ивушкин не успел спросить про предыдущие «вляпывания», девушка перечислила их сама.

– Ага, конечно, не хотел! И Моргенштерна на заставку химичке в телефон ставить не хотел, и красить скелет в кабинете биологии светящейся краской не желал, и на уроке литературы в zoom читать стихотворение Лермонтова с нарисованными усами тоже не собирался. А кто тебя заставил учительнице сказать, что ты усы с первого раза нарисовал лучше, чем она брови со статысячного?!

– Я вам не мешаю? – капитан не стал дослушивать список подвигов.

– Извините. Давайте я подпишу протокол…

– Не надо ничего подписывать. Протокол не составляли. Я вам перезвоню завтра, мне кажется, что вы не справляетесь с ситуацией. Хочу убедиться, что нет необходимости ставить в известность участкового и инспектора по делам несовершеннолетних.

Домой Ивушкин пришел поздно. «Зачем я пообещал ей позвонить? Ну какое мне дело до пацана, до его выходок и сестры? Хотя эта Настя симпатичная, ноги длиииинные… Но лицо не модельное, нос картошкой», – с этой мыслью капитан провалился в сон.