У меня был сильный запрет на проявление себя. Мне было запрещено злиться, обижаться, быть грустной, печальной, подавленной. А уж ругаться или протестовать – так это вообще не обсуждалось. И потому мне очень трудно проявлять эти чувства с ощущением своего права на это.