Видеозапись

Девушка в смирительной рубашке пламенела огненными локонами. Как ни пытались медсестры закрутить их в строгий пучок, они вырывались из любых пут. В итоге волосы пришлось обрезать, и теперь карминовые кудри обрамляли до подбородка остроносое лицо с хитрым прищуром.

Психиатр Юрий Николаевич нервно постукивал карандашом по планшету с записями:

– Почему вы… убиваете… людей?

Он вздохнул, видимо, с облегчением, что, наконец, задал этот вопрос. Мужчина постоянно теребил короткую бородку и вел себя так, словно это был его первый день в психиатрической лечебнице.

– А почему вы дышите? – девушка оскалилась.

– Не думаю, что эти вещи можно сравнивать. И вы обещали не отвечать вопросом на вопрос.

– Тогда снимите с меня эту гадость! – взвилась она и попыталась вырваться из смирительной рубашки.

Юрий Николаевич вздохнул и потер переносицу. Кажется, это был самый тяжелый день в его жизни.

– Почему вы убиваете людей? – настойчивее повторил он.

Девушка поджала губы, а затем скривила в ухмылке, от которой психиатр невольно вжался в кресло.

– Потому что хочу.

***

Трое суток Марк просуществовал без сна на одном растворимом кофе вместо еды, но зато достиг цели. Его стол в лаборатории АО «Заслон» зарос кипами задокументированных исследований. И только пару дней назад ему удалось найти идеальный баланс компонентов препарата. «Обнуление» – так Марк назвал главное детище всей своей жизни.

Он наклонился к клетке с мышами и постучал по прозрачному пластику. Взрослые особи после отката к состоянию новорожденного развили все необходимые навыки за три дня. По подсчетам Марка, человеку понадобится два месяца. Но проблема была в другом – ему требовалось разрешение на эксперимент.

Марк устало потер глаза под очками с толстыми линзами и нехотя глянул в зеркало. Распутал косматую бороду, которую давно пора было сбрить, и пригладил давно немытые рыжие вихры. Опух как алкоголик, не иначе. Он поморщился и вернулся к столу. Выхватил из тумбочки две папки, одна из них – красная и безымянная – была изрядно потрепана, как будто ее листали каждый день на протяжении нескольких лет.

Перед тем, как выйти из лаборатории Марк мысленно прочитал молитву, точнее сборную версию того, что он слышал в детстве и что придумал сам. После чего приложил пропуск к замку.

Его проект обязательно должны одобрить. Пять лет жизни, пять лет бессонных ночей и пять лет разочарований наконец-то увенчались успехом. Начальство не посмеет сбросить разработки Марка со счетов и отказать ему в очередной раз. Иначе он за себя не ручается.

***

Видеозапись

– Когда вы в первый раз убили человека?

Рыжеволосая девушка пренебрежительно пожала плечом:

– Не знаю, лет в семнадцать…

– И кто это был?

– Моя лучшая подруга, – усмехнулась она.

Юрий Николаевич снова вздрогнул. И так каждый раз, когда она улыбалась. Он заслонился от пациентки записями, будто щитом.

– И что она вам сделала? Какой был мотив убийства?

– Да ничего. Она оказалась легкой жертвой. Доверяла мне. Я ее отравила, а никто даже не подумал на меня, ведь я была убита горем. К слову, с тех пор у меня нет друзей. Не могу сказать, что я сильно расстроена этим фактом, потому что убивать каждого друга было бы слишком подозрительно, а соблазн велик, – она словно рассуждала какая обувь лучше подходит к ее платью: красные босоножки или черные балетки.

– Значит, никакого мотива? Просто потому что захотелось?

Девушка кивнула, и Юрий Николаевич в очередной раз нервно выдохнул:

– А остальные жертвы? Что с ними?

– Ровно то же самое. Если вам нужен мотив, то считайте меня сумасшедшей, – она хихикнула. – Ведь не зря же меня определили в эту симпатичную лечебницу. Будь я коварной интриганкой, которая наживалась бы на смертях, то мое место было бы в тюрьме, а не здесь. Хотя… мне плевать на ваше мнение.

– Регина, вы сами считаете нормальным в двадцать три года иметь послужной список в девять трупов?

– Не хотите стать юбилейным, доктор? – предложила она и захохотала при виде белого, как снег, лица психиатра.

***

Борис Григорьевич дотошно изучал предоставленные документы, и, пока цифры на часах лениво вели свой счет, Марк обливался потом. В кабинете начальника было душно, хотя окно открыли настежь. И судя по крупицам на лысине Бориса Григорьевича, от жары мучился не только Марк.

Начальник вздрогнул, будто прочитал в отчете что-то ужасное, а затем поднял на Марка тяжелый взгляд, который напоминал ему глаза-пуговицы у плюшевого медведя. Борис Григорьевич никогда не мигал и смотрел так угнетающе, что легкие постепенно превращались в изюм.

– А теперь русским языком объясни, что за чертовщину ты предлагаешь? Обнуление? На что тебе выделялись деньги, ястреб? На омолаживающую сыворотку! – пробасил Борис Григорьевич и стукнул кулаком по столу. Чайная ложка в кружке обиженно звякнула. – А в результате что? Препарат, стирающий личность?!

– Можно сказать, это и есть омолаживающая сыворотка, – терпеливо пояснил Марк.

Ноги не выдержали, и он рухнул на стул. Протер влажные ладони о белый халат:

– Вы только вдумайтесь: «Обнуление» на девяносто процентов снизит затраты на содержание тюрем и психбольниц!

– Каким образом? Ты предлагаешь вернуть человека в состояние новорожденного, вот только на самом деле он таким являться не будет. В результате мы получаем на несколько месяцев беспомощных взрослых, которые даже нужду справлять не умеют! – Борис Григорьевич потянул за черный галстук, расслабляя узел. Затем снова пролистал отчет Марка и зачитал абзац: – «Буквально за пару минут сознание подопытной мыши полностью очищается, ее память, навыки стираются, и она откатывается до уровня новорожденной особи. Остаются лишь врожденные инстинкты, которые за несколько дней помогают ей восстановиться до прежнего состояния. Но это уже совсем другая мышь. Ее поведение отличается от изначального, отсутствуют прежние страхи, увеличена подвижность. Она явно омолодилась…».