«страдающая» женщина 1917–1920 годов была в течение нескольких лет вытеснена инициативной и решительной, более маскулинной героиней, которая сама оказывает помощь уязвимым категориям населения. Затем на смену ей пришел типаж «счастливой» колхозницы, девочки-пионерки или работницы эпохи второй пятилетки, распространившийся в живописи и плакате.
политических оппозиций широко использовался «документальный» образ страдающей героини. Она просила помощи и защиты у красноармейца или советской власти, измученная голодом и бедствиями войны.
«оценка политическая, экономическая, этическая является первоклассной задачей пролетариата, который путем этих оценок определяет свое отношение к действительности и намечает пути своего государственного творчества и всей своей социальной деятельности»168. Помимо дискуссий между художниками, проводником такой оптики служили искусствоведческие труды, систематизирующие искусство прошлого в марксистской парадигме с упором на значение классовой борьбы169
Потребность советского плаката выделить антигероев и антигероинь отвечала стремлению партии сконструировать марксистско-ленинскую эстетику, которая позволила бы отделить революционное искусство от буржуазного и выстроить не только образную систему, но и сюжетно-тематический ряд, иллюстрирующий общественные иерархии советской власти.
о кулаках, совершавшем зигзаги в соответствии с изменениями экономической политики. Красноречиво свидетельство Бориса Иогансона о том, что кулака в картине «Советский суд» он, «следуя по пути, указанному художниками-реалистами прошлого», писал с оборванного бездомного, которого еле заставил позировать167.
Для художников, которые должны были чутко реагировать на колебания партийной линии и «выкорчевывать врага», ситуацию усложняло существование отдельных исключений, примыкающих к размытой группе «попутчиков революции»
В этой книге я предлагаю расширить круг памятников и вместе с тем по-новому расклассифицировать их, соединяя историю образа советской женщины в наглядной агитации с его осмыслением в живописи и с эволюцией советского искусства — от небольших ранних жанровых картин до монументальных официозных панно 1930-х годов.