© Надежда Феденко, текст, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Предисловие

Эта тема меня занимает вот уже лет эдак …дцать с хвостиком.

Началось все во время моей учебы на литфаке, задолго до повсеместного распространения интернета, когда я в свободное от сдачи коллоквиумов и зачетов время кропала девичьи графоманские тексты. Естественно, они были сделаны из набора юной возвышенной филологини: взять приличный кусок любовного томления, приправить историями о страстной и вечной любви, добавить по вкусу недоступный объект восхищения – и подавать горячим!

Основным моим времяпрепровождением тогда было чтение, причем чтение запойное, сумасшедшее, до мушек в красных кроличьих глазах.

Приходя домой из института, я открывала очередной том и погружалась в другую жизнь. В этом винегрете из книг «смешались в кучу» Гомер, Софокл, Лонг, «Повесть временных лет» по программе, Ахматова, Чаадаев (до сих пор не могу понять, как он-то туда попал), Джейн Остин, Чехов, Уайльд, Мериме (ах, с каким упоительным ужасом я перечитывала «Локиса» и не могла себе представить, что же сделал медведь с молодой женой), Теккерей, Диккенс…

Равные с ними права имели газеты, старые и новые журналы и покетбуки с томными красавицами и еле сдерживающими страсть красавцами, мускулы которых готовы были вот-вот разорвать в мелкие клочья батистовые накрахмаленные рубашки с кружевными манжетами. Количество подробных описаний внешности персонажей, их «белокурых локонов», «мощных бедер», «зардевшихся щек» переходило все разумные границы!

Но уже в ту пору меня «терзали смутные сомнения», что тексты, которыми нас пичкали в школе на уроках литературы, созданы не только чтобы сводить с ума школяров и студентов. Что Пушкин, Гоголь, Чехов, Бунин, и даже, о Боже, Толстой, а также Джойс, Моэм, Набоков, Пруст и другие – это абсолютно реальные, «живые» люди, а вовсе не похожие друг на друга пыльные портреты в кабинете литературы.

Мало того, оказалось, что и персонажи, созданные этой «могучей кучкой», иногда выглядят куда реальнее и интереснее тех людей, которых мы каждый день встречаем на улицах.

Поэтому хотелось раскусить, понять – КАК это написано? Чем, помимо гениальности, таланта, магических литературных способностей нужно еще обладать, чтобы слова сводили с ума, вдохновляли, заставляли думать, смеяться, плакать – словом, ЖИТЬ?

Потом я окончила институт, аспирантуру, родила двоих детей, преподавала; написала и отредактировала километры текста; сто раз писала и бросала свой роман (правда, раз сто); снова училась и снова писала; брала интервью у разных удивительных собеседников, влюбленных в свое дело; создала подкаст «Ночное» о взаимосвязях русской и итальянской культуры…

И вот теперь, уже как внимательный читатель, я вижу, что слово, которым мы владеем, – это самое настоящее сокровище. Всякий раз, когда мы мучаемся страхом «белого листа», вновь и вновь удаляем из ворда или гуглдока первое предложение, чувствуем беспомощность и отчаяние перед будущим текстом.

Раздражение и злость, что не получается сразу и хорошо, а лучше сразу, хорошо и много. Стыд и неловкость за свои корявые тексты, которые никто никогда не прочитает, а если и прочитают, то обязательно публично засмеют, разве можно «со свиным рылом в калашный ряд»… где ты – а где великЫй русскЫй роман? Поэтому сворачивай-ка ты, матушка, свою лавочку, и займись чем-нибудь общественно полезным. Знакомо?

Именитые писатели тоже испытывали страхи, которые испытываем и мы, простые смертные. Например, колумбийский писатель и лауреат Нобелевской премии по литературе Габриэль Гарсия Маркес вспоминал, что к писательской смелости его подтолкнул рассказ Франца Кафки «Превращение». Вот как он описывает этот момент: «Как-то вечером приятель одолжил мне сборник рассказов Франца Кафки. Я вернулся в пансион, где тогда жил, и начал читать “Превращение”. От первой же строчки я чуть не вылетел из кровати от удивления. Вот она: “Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое”. Когда я прочитал это, то подумал, что до сих пор мне не встречались авторы, которые могли бы себе позволить писать подобное. Если бы я знал, что так можно, то уже давно бы начал писать! И я тут же засел за рассказы»^[1].

Чехов со свойственной ему иронией о стезе писателя говорит так: «Всякого только что родившегося младенца следует старательно омыть и, давши ему отдохнуть от первых впечатлений, сильно высечь со словами: “Не пиши! Не пиши! Не будь писателем!”. Если же, несмотря на такую экзекуцию, оный младенец станет проявлять писательские наклонности, то следует попробовать ласку. Если же и ласка не поможет, то махните на младенца рукой и пишите “пропало”. Писательский зуд неизлечим»^[2].

На самом деле, у нас под рукой есть все, чтобы помочь себе.

Хорошая новость № 1: спасение рядом!

Хорошая новость № 2: мы можем вместе перечитать знакомые и незнакомые тексты и поговорить про любовь. Любовь к словам, абзацам, метафорам, образам, удачно выстроенным диалогам. К тому, что нас выталкивает из рутины и заставляет погружаться в чужую жизнь, веря в написанное, и гореть новыми идеями.

Вместе мы подробно рассмотрим, какие приемы можно позаимствовать у признанных мастеров слова, и как их можно применить в собственных текстах. Это будут совершенно конкретные разборы, без заумных и сложносочиненных филологических штук. В конце каждой главы я предлагаю вам несколько упражнений, с помощью которых вы сможете усвоить пройденное независимо от того, пишете ли вы текст в собственный блог, школьное сочинение, лирическую зарисовку или наброски к будущей книге.

Если вы откроете комедию Николая Гоголя «Ревизор», то увидите его «Замечания для господ актеров», в которых автор подробно расписывает, как следует играть ту или иную роль. Так вот, я, следуя примеру Николая Васильевича, пишу замечание для господ читателей: не «проглатывайте» эту книгу, не торопитесь, читайте «с чувством, толком, расстановкой», записывайте мысли, которые будут приходить к вам во время чтения (а они обязательно будут приходить!). Если вы привыкли записывать свои мысли на диктофон или в телефон, попробуйте, читая эту книгу, вести записи от руки. Мелкая моторика как нельзя лучше «разгоняет мозги» на творчество.

«Я пишу от руки, потому что не привык думать за машинкой. Мне нужно чувствовать в руке карандаш, видеть, как из-под кончика карандаша выходят слова, и если слово не то, я его просто стираю и пишу новое. Мне надо все сначала записать на бумагу. Только после этого я перепечатываю все на машинке, но сначала мне нужно, чтоб текст был написан от руки, чтоб я чувствовал его», – говорил Уильям Фолкнер^[3].

Генри Миллер считал, что писателю вредит любая механистичность: «Когда пишу от руки, у меня создается впечатление, что я более искренен, не столь литературен. За пишущей машинкой у меня все получается слишком гладко. Это напоминает проигрывание фортепьянных гамм. Моими мыслями каким-то образом управляют пальцы»^[4].

Я не предлагаю, как пушкинский Сальери, «поверить алгеброй гармонию», разложить творчество на молекулы и атомы, вовсе нет. Но я верю, что у нас есть все шансы справиться со страхами, овладеть конкретными инструментами, чтобы создать текст, который, возможно, станет началом вашего большого творческого пути.

Итак, в путь!

Добро пожаловать на наш литературный борт!