© Н. Н. Поддьяков, 2021

© ООО «Образовательные проекты», 2021

Николай Поддьяков как Льюис Кэрролл нашего времени,
или
Психология неопределённости мира детства

Когда читаешь и перечитываешь поразительную по глубине книгу Николая Николаевича Поддьякова, то хочется найти такие слова, которые наиболее точно передадут оригинальность открытий автора о мире детства. Пока я их подбираю, великие имена одно за другим стучатся в моё сознание.

Первая из мыслей – о Льюисе Кэрролле как «короле» детства, другая – о психологии неопределённости как ключе к миру детства. Третья мысль о мировоззренческом перевороте, который произвели в области понимания природы неопределённости два лауреата Нобелевской премии − физик Илья Пригожин и психолог Даниэль Канеман.

Сколько бы я ни вспоминал «вольнодумцев» подобного масштаба – это лишь частично передаёт моё удивление: нередко мы не замечаем крупных мыслителей, существующих рядом с нами. Тех, к соседству с которыми мы привыкли в собственной научной школе – школе культурно-исторической психологии Льва Выготского. Но именно Николай Поддьяков, как никто другой, ясно увидел, что в основании мира детства лежит самое фундаментальное свойство живых систем – непрерывный поиск, неопределённые догадки и угадывания, действие которых выводит за пределы рациональной картины мира. В панораме современных психологических исследований именно Николай Поддьяков конструирует неклассическую психологию неопределённости, которая во многом совпадает с мировоззрением Ильи Пригожина, изменившим картину мира в философии ХХ и ХХI века. Напомню, что именно Илья Пригожин стал создателем философии нестабильности и одним из исследователей, открывших законы самоорганизации развивающихся систем. Многие его книги, в том числе книга «Порядок из хаоса», написанная в соавторстве с Изабель Стенгерс, созвучны исследованиям Николая Николаевича Поддьякова. Николай Поддьяков рассматривает те механизмы самообновления в развитии сложных систем, которые связаны с противоречивой игрой хаоса и порядка.

В своих фундаментальных исследованиях Н. Поддьяков раздвигает границы культурно-исторической психологии Льва Выготского. Он модифицирует понятие «ведущая деятельность», доказывая, что сама эта характеристика деятельности, фиксированная на слове «ведущая», ограничивает наше понимание закономерностей развития психики. При этом Николай Поддьяков, не оспаривая классические представления о значении игровой деятельности в дошкольном возрасте, убедительно показывает, что поисковая деятельность и деятельность общения имеют сквозной характер для всех возрастов. Они пронизывают весь жизненный путь человека и служат ядром развивающейся личности.

Точное видение Н.Н. Поддьяковым закономерностей в эволюции сложных систем под стать видению другого эволюциониста по имени Жан Пиаже. Но Н.Н. Поддьяков идёт дальше Пиаже, поскольку работает за рамками гомеостатической картины мира детства. У него это получается, поскольку Н.Н. Поддьяков продолжает (среди прочих) и то направление исследований, которое развивалось в содружестве с научной школой Л.С. Выготского и А.Н. Леонтьева – психофизиологию активности Н.А. Бернштейна, прежде всего, психологию активности целеустремлённых систем.

Когда я всё это пишу, я даю волю хаосу в своих мыслях, чтобы не убить тот хаос, который Н.Н. Поддьяков рассматривал как характеристику непрерывно обновляющейся личности ребёнка. В хаосе Николая Поддьякова, плодотворном для мира детства, и хаосе Ильи Пригожина, действующем в мире природы, обнаруживаются сходные законы. Мы едва начинаем их осознавать. До сих пор не понято и не признано то, что утверждает в своих исследованиях Н.Н. Поддьяков: нет ничего более важного в развитии ребёнка, чем неопределённые, спонтанные, скрытые, неясные знания. Таково одно из открытий, сделанных Н.Н. Поддьяковым на материале каскада тонких исследований, в том числе исследований детского экспериментирования.

Читая Николая Поддьякова, понимаешь, почему столь важны для развития ребёнка небылицы и догадки. Почему детей так привлекают небывальщины Даниила Хармса. Почему в детстве так важно быть почемучкой. Именно Николай Поддьяков показывает, что «глобальные структуры» детской психики обладают универсальным запасом изменчивости, что они в ходе развития уточняются и дифференцируются – и этот его тезис прямо связан с концепцией эволюции сложных систем.

Поделюсь ещё одной ассоциацией. В своё время я прочёл книжку известного фантаста Урсулы Ле Гуин «Волшебник Земноморья». В этой книге её главный герой, юноша Дьюни, мечтающий стать волшебником, прибывает на остров Рок к магу и просит, чтобы тот принял его в свою школу волшебства. Маг соглашается, Дьюни поселяется у мага. Живёт вместе с ним, ходит вместе с ним… Проходит три недели, мальчик не выдерживает и спрашивает: «Маг, а когда же ты начнёшь, наконец, меня учить?» Маг спокойно улыбается и отвечает: «А ты не заметил? Я учу тебя уже целых три недели». Уже целых три недели ученик впитывал неопределённые и неясные знания, порождающие догадки, которые намного шире рационального логического мышления.

Пусть таким же магом для читателей этой небольшой, но фундаментальной монографии выступит удивительный человек и мудрый психолог Николай Николаевич Поддьяков. И кто знает, может быть тогда и мы с вами поймём, что наши дети являются магами, которым открыты бесконечные варианты возможностей развития, скрытые от мира взрослых.

Александр Асмолов, директор Школы антропологии будущего РАНХиГС, зав. кафедрой психологии личности МГУ им. М.В. Ломоносова, академик РАО

Предисловие от редактора

4 октября 2019 г. академику Николаю Николаевичу Поддьякову исполнилось 90 лет.

Сегодня его имя звучит как самое весомое, авторитетное в сфере российской «дошкольной» психологии.

Многолетний соратник лидера советской «дошкольной» науки Александра Владимировича Запорожца, Н. Н. Поддьяков стал в восьмидесятые годы и его наследником: преемником на посту директора НИИ дошкольного воспитания АПН СССР.

В 1984 году под редакцией Николая Николаевича Поддьякова и Розы Алексеевны Курбатовой вышла знаменитая «Типовая программа воспитания и обучения в детском саду» как формальный итог тридцатилетней работы нескольких десятков учёных во всех областях исследования дошкольного детства. При этом многие понимали, что получилась не только (а может быть, и не столько) «программа» для детских садов, сколько картина представлений о детских возможностях – программа перспектив и направлений методических разработок в дошкольной педагогике.

Но через несколько лет, в 1992 году, НИИ дошкольного воспитания был упразднён, а имя Н. Н. Поддьякова почти исчезло с публичной арены научно-образовательных дискуссий; работы его выходили крохотными тиражами в малодоступных сборниках.

Но именно в девяностые годы завершилось оформление Н. Н. Поддьяковым целостной системы новых научных представлений о дошкольном детстве. Они опирались, с одной стороны, на его собственные многолетние исследования экспериментальной деятельности дошкольников, закономерностей развития мышления детей и детского творчества, а с другой стороны, косвенно, и на весь массив исследований НИИ дошкольного воспитания.

Книга Поддьякова, которую вы держите в руках – свое-образный краткий идейный итог многих результатов полувековой работы главного коллектива отечественных учёных-«дошкольников».

Итоговые выводы Поддьякова о роли экспериментирования как ведущей деятельности на протяжении всего дошкольного детства, о сложных взаимосвязях развития и саморазвития детей, о приоритетном значении «неясных» знаний по сравнению с отчётливыми, об игровом отношении к жизни (а не только к игре), о правилах «развивающейся интриги» и многом другом – меняют, а в значительной степени заставляют радикально пересмотреть привычные представления и оценки.

В этих фундаментальных научных выводах были развёрнуты и обоснованы важнейшие мысли Александра Владимировича Запорожца. Прежде всего, это можно сказать про ключевую идею А. В. Запорожца о том, что отнюдь не на путях ускоренного развития ребёнка по избранным направлениям будет совершенствоваться практика дошкольного воспитания. Ответственный и мудрый путь принципиально иной: это путь обогащения («амплификации, а не акселерации») детского развития.

Конечно, мы можем найти в особенностях того или иного детского возраста ресурсы для интенсивного научения ребёнка чему-либо; но пользы от такого нажима чаще окажется меньше, чем вреда. Гораздо важнее не подавлять детские эмоции, а опираться на них, насыщать жизнь детей значимыми для них разнообразными событиями, дать детям прожить полноценное и многообразное детство, которое сможет стать «золотым фондом» их личности.

Такие научные выводы предполагают и значительные изменения в методах воспитания и обучения в детских садах.

Те принципы педагогической работы, которые сформулировали А. В. Запорожец и Н. Н. Поддьяков, уже в девяностые годы нашли своё воплощение в практике ряда ведущих отечественных образовательных программ (в том числе: «Золотой ключик» Е. Е. Кравцовой и Г. Г. Кравцова, «Детский сад – Дом радости» Н. М. Крыловой, «Обновление и самообразование» Е. Е. Шулешко).

Но как удивительная успешность упомянутых педагогических практик, так и новизна научных работ Н. Н. Поддьякова остаются малоизвестными, малозамеченными и в педагогическом, и в научном сообществе.

Читатель легко обнаружит в этой книге тезисы, резко расходящиеся с тем, как обычно принято объяснять студентам психологических и педагогических специальностей закономерности детского развития.

Читатель увидит, что развитие ребёнка происходит заметно сложнее и гораздо интереснее.

Обратим внимание лишь на несколько наиболее ярких поводов пересмотреть привычный взгляд на вещи.

О ведущей деятельности

Игра – единственная ведущая деятельность старшего дошкольника. Эта формулировка, предложенная Д. Б. Элькониным, принимается как безусловная аксиома едва ли не во всех отечественных учебниках педагогики и психологии.

Но Н. Н. Поддьяков показывает и доказывает, что даже если и принимать идеологию «ведущих» и «неведущих» деятельностей, то оказывается, что деятельность детского экспериментирования на всём протяжении дошкольного детства занимает не менее «ведущую» позицию. И это радикально меняет представление о многих условиях, целях и ценностях в организации детской жизни.

Об игровой позиции

«Что ещё для дошкольника может быть важнее игры?» – ещё один, совершенно парадоксальный ответ даёт на этот вопрос Поддьяков. Для нормального развития ребёнка может быть важна даже не сама игра как таковая, а игровая позиция, игровое отношение к делу.

«Мудро-весёлое отношение к жизни» – вот самое естественное состояние дошкольника, тот подход к жизни, который должен дышать в маленьком человеке во всех ситуациях.

Отсюда, например, становится понятным, почему воспитатели-последователи программы Е. Е. Шулешко употребляют термины «игровое» и «деловое» как синонимы. Оказывается, любое дело дошкольников можно и нужно насыщать игровым отношением к нему. Оказывается, не только образ «беззаботного детства», но и образ детства, где ребёнку достаётся заметная часть семейных трудовых забот, может быть ничуть не менее полноценным и столь же пропитан игровым восприятием жизни. И это зачастую существеннее, чем сама игра.

О решающей роли неясных знаний

В средоточии задач умственного развития издавна (с момента оформления первых методик дошкольного воспитания) рассматривался перевод детских знаний от расплывчатых к чётким и дифференцированным, от стихийных впечатлений к точным понятиям, от сложных, вербально невыразимых представлений – к простым словесным формулировкам.

А вот Н. Н. Поддьяков впервые доказывает, что едва ли не более важен обратный процесс: насыщения детского ума новыми, ещё стихийными впечатлениями, свежими сумбурными знаниями, которые прояснятся только через годы, «глобальными», «диффузными» образами…

«Если объект сложен и может быть познан лишь на пределе познавательных возможностей субъекта, то особую роль в этом процессе начинают играть неопределённые, сверхподвижные знания, образы, представления. Именно эти образования обладают качествами фактически мгновенного самоизменения, поискового переконструирования собственной структуры в зависимости от получаемых результатов.

Иначе говоря, вначале ребёнок успешно познаёт сложные объекты на уровне неопределённых, неясных знаний и по-другому познать не может. Именно такого рода знания имеют огромные возможности в плане широкого охвата всей ситуации в целом.

…Ребёнок, сосредоточив свою познавательную (или другого рода) активность на том или ином объекте, успевает выделить за относительно небольшой промежуток времени ряд свойств и связей этого объекта (иногда достаточно существенных), и, не углубляясь в их анализ, переходит к следующим предметам и явлениям, опять-таки долго не задерживаясь ни на одном из них.

…Именно эти особенности функционирования психики ребёнка обусловливают не только стремительное накопление новых знаний, но и широту их взаимодействия, и, в конечном счёте, стремительность психического развития ребёнка от рождения до 6 лет».

Если мы принимаем всерьёз эти тезисы, то они требуют переоценки самых базовых, по крайней мере, двухсотлетней давности представлений о задачах общественной дошкольной педагогики.

Например, из этих тезисов следует пересмотр традиционного стремления к исключительной простоте, однозначности, непротиворечивости сообщаемых ребёнку знаний. Сдвигается привычная установка на «доступность детям предлагаемых знаний и полное соответствие предметного окружения возрасту детей». Оказывается, не менее важно, чтобы детей окружали те вещи, события, явления, символы, которые превосходят возможность их сегодняшнего понимания, но «зароняют» впечатления, загадки, замыслы, размышления на годы вперёд.

Поддьяков доказывает, что именно умственные усилия по рассмотрению противоречий воспитывают мышление ребёнка. И более того: через размышления над неоднозначностью жизни, через переживание её противоречивости возникают и крепнут основания нравственного мира личности.

О дальних горизонтах развития

Вроде бы общепринята идея Л. С. Выготского о приоритетном значении педагогической работы именно в «зоне ближайшего развития» (т. е. в том пространстве познания мира, в котором ребёнок ещё не может действовать самостоятельно, но уже может быть успешен вместе со взрослым). Она стала настолько же общим местом в российском психолого-педагогическом образовании последней четверти века, насколько и тезисы Даниила Борисовича Эльконина о ведущей роли игровой деятельности до семи лет и «учебной» после семи.

Но и в этом случае Н. Н. Поддьяков убедительно показывает ограниченность только такого отношения к делу.

Для самосознания растущего человека, для формирования того «золотого фонда» личности, о котором столь весомо говорил А. В. Запорожец, важна не только и не столько рационализированная взрослым «зона ближайшего развития» – но и те «неясные, сверхподвижные знания, образы, представления», которые намечают «дальние горизонты развития».

Итогда гораздо более многогранным начинает выглядеть для нас педагогически значимый образ взрослого-воспитателя. Теперь он может предстать перед нами не только в паре «ребёнок – научающий взрослый», но и в принципиально иных ситуациях:

– взрослый, придумывающий и создающий яркие, насыщенные и чреватые непредсказуемыми впечатлениями события;