Курицы с громким кудахтаньем проворно разбежались по сараю. Анна преследовала их, но несушки едва завидев противника, прятались по засыпанным сеном углам. И оставались там, следя за человеческой тенью. Тогда Анна решила сменить тактику охоты. Она затаилась и замедлила дыхание. Хохлатка с рыжей грудкой, потеряв бдительность, вышла из надёжного укрытия. Одним молниеносным движением Анна поймала её.

Выйдя на улицу, левой рукой она положила трепыхавшуюся птицу на колоду, правой схватила топорик и отрубила ей голову. На красивом лице Анны застыла бесстрастная маска. Холодные зелёные глаза без сожаления смотрели на агонию умиравшего существа.

– Анна! – позвал отец.

– Я здесь, – откликнулась она, откидывая куриную голову в сторону.

Отец нашёл девушку у брусчатого дровяника. Она держала безжизненное тельце. Из шеи птицы толчками вытекала кровь. Позже Анна ошпарила курицу кипятком.

– Как будто я всегда этим занималась, – пробормотала она. Её тонкие пальцы ловко очищали тушку от перьев. – Надеюсь, получится вкусно. Я не помню ни одного рецепта.

Отец задумчиво глядел на Анну и молчал.

***

Куриный бульон, сдобренный приправами, дымился в тарелке. Анна нарезала ровными кусками свежеиспечённый хлеб и выложила в корзинку.

– Какой чудесный аромат! – восхитился отец. – Ты прекрасно справляешься.

– Я не знаю, каково это кушанье на вкус, – пожала плечами Анна.

Отец взял ложку, отведал суп и одобрительно кивнул.

– Очень вкусно, – похвалил он и продолжил есть.

Анна села за стол и принялась за обед. Она делала всё аккуратно, исследуя, словно в первый раз пробовала еду.

– Вкусно? Что это значит? – вдруг поинтересовалась она. Отец нахмурился, в его взгляде мелькнуло смятение. – Я ничего не чувствую.

– Это из-за болезни, милая, – произнёс отец.

– Болезни? – удивилась она, будто впервые слышит подобное слово.

Отца смутил этот вопрос. Залёгшие на лбу морщины углубились. Он выглядел очень старым. Седые волосы оттеняли серые выцветшие глаза, с беспокойством взиравшие на дочь. Узловатые пальцы нервно изучали салфетку. Он не знал, что ответить. Сгорбленная годами и несчастьями фигура выражала крайнее замешательство.

– Да, ты перенесла опасный недуг, – уклончиво промолвил он.

Анна вновь ничего не почувствовала. Она помнила лишь это утро, будто её жизнь началась сегодня. Прошлое заволокло тьмой. Милосердная память скрыла от неё важные события. Прежние чувства умерли.

– Но я не помню, – растерялась она.

– Последствие болезни. Ты не ощущаешь вкусов и запахов, вирус блокирует память.

Больше вопросов не возникло, и трапеза продолжилась в молчании. Потом Анна собрала тарелки со стола и помешала закипевший компот. Она выключила конфорку, взялась за ещё горячие ручки и сняла кастрюлю с плиты.

– Ты бы воспользовалась прихватками, – подсказал отец.

– Зачем? – безразлично спросила Анна.

Она не чувствовала касания нагретого железа.

***

После рабочего дня в лаборатории отец по обыкновению устроился в кресле и включил телевизор. Вечерами он смотрел фильмы середины двадцать первого века. Они напоминали о былой жизни. То была эра тактильного кино. Монитор трогали, чтобы ощутить, из какой ткани сделаны костюмы персонажей. Исполнителей ролей можно было даже обнять, если появилось такое желание. Анна расположилась на диване и с интересом следила за отцом.

Первое воспоминание о нём… Проснувшись утром, она увидела у изголовья обеспокоенного человека. Он с тревогой наблюдал за ней.

– Как ты, Анюта? – спросил мужчина.

– Кто вы? – сощурившись, произнесла она.

Анна видела смутный силуэт, расплывавшийся в воздухе. Она не узнала голоса этого старика. Её память чиста, словно у младенца.

– Я твой отец, Аня.

– Отец… – прошептала она, вспоминая значение этого слова. – Я не знаю.

– Ты болела, но, к счастью, тебе легче. Временная амнезия – остаточное явление.

Анна безучастно посмотрела на престарелого отца, который казался незнакомцем. Однако она не насторожилась. Внутри возникла пустота. Ничто глубоко не затрагивало воображения. Она не ощущала ни запахов, ни вкусов. Прикосновения оставляли её равнодушной. Не чувствовала она бархата собственной кожи. Анна двигалась по инерции, не понимая, бьётся ли сердце и есть ли оно в груди. Да и что такое сердце?

Сейчас она изучала отца и повторяла некоторые его движения. Его грудь мерно вздымалась. Вдох и выдох, вдох и выдох. Через миг Анна поняла, что делает так же. Затем её внимание привлекло действо на экране. Слёзы рисовали блестящие дорожки на щеках главной героини, которая всхлипывала и часто дышала. Актёр утешал её, обнимал и говорил что-то на ухо. Она вела себя как маленький ребёнок, потерявший любимую игрушку.

– Что происходит с этой женщиной? – спросила Анна и погладила щёку актрисы. На пальцах осталась жидкость.

– Она плачет, – пояснил отец.

– Как это плачет? Что вызывает слёзы?

– Её переполняют чувства, – отвечал отец.

Анну разрывали вопросы. Чувства? Странное слово вовсе не ведомо ей. Вдруг захотелось спать, тяжёлые веки закрылись сами.

***

Она распахнула глаза ровно в то же время, что и вчера. Но не помнила, как попала в спальню. За окном раздавалась пасторальная симфония птиц. Анна встала и раскрыла плотные шторы, кравшие и без того бледный свет. Недолго послушав песни свиристелей и надев привычные джинсы и рубашку, она спустилась. Отца не оказалось на кухне, может, он вышел. Анна выглянула на улицу, но густой туман скрадывал очертания окружавшего мира.

– Папа! – позвала она, но отклика не получила.

Гостиная пустовала, Анна осмотрела комнату чутким взглядом. Глаза улавливали мельчайшие детали. Корзина с фруктами сдвинулась на несколько сантиметров. Отец, вероятно, проголодался и съел яблоко. Анна быстро приготовила омлет и позавтракала. Еда, которую она пробовала, казалась пресной и невкусной. Анна пересолила, но не почувствовала, затем вместо обычных двух ложек сахара, насыпала в чай четыре. И не ощутила сладости. После завтрака девушка бродила по дому и скрупулёзно исследовала каждый уголок. Всё для неё чужое, словно она впервые очутилась на загадочном острове, овеянном туманами.

Отец оставил кабинет открытым. Пространство заполнено книгами и отслужившими ультратонкими ноутбуками. В коробку аккуратно сложены микросхемы. Стол украшала старая фотография в серебряной рамке. Анна взяла портрет и увидела молодого человека очень похожего на отца. Она присмотрелась внимательнее и разглядела белёсый шрам над бровью. Такой же, как у папы. У мужчины тот же гармоничный образ. Сомнения исчезли – это отец в молодости. Он держал в объятиях красивую шатенку. Они беззаботно смеялись. Но вот что странно, девушка была точь-в-точь как Анна. Она дотронулась до снимка, затем коснулась своего лица и посмотрела на размытое отражение в стекле.

«Интересно» – отстранённо подумала Анна и забрала фото с собой.

Непонятное любопытство толкало её вперёд. Ей хотелось задать отцу множество вопросов. Почему цыплята не летают? Почему солнце встаёт на востоке, а заходит на западе? Откуда доносится раздражающий гул? Почему она ничего не чувствует? И что за странная болезнь лишила её памяти?

Отец отсутствовал полдня. Вечером она нашла его в саду. Он поливал пионы, которыми любовался в предзакатные часы. Здесь трудился не только человек. Пчела порхала от цветка к цветку, деловито собирая нектар. Её хрупкие крылья с красноватыми прожилками мерцали в тусклом свете. Близился закат. Дневная жара сменилась вечерней свежестью. Анна отвлеклась от замыслов и заворожено наблюдала за насекомым. Пчела не подозревала, что помимо неё и цветов существует целый многообразный мир.

– Ты искала меня? – осведомился отец, кутаясь в свитер.

Анна оторвалась от созерцания трудов крошечного существа и протянула отцу фотографию.

– Кто эта дама рядом с тобой? – поинтересовалась дочь.

Отец мельком взглянул на фото, нахмурился и замолчал. За мгновение на его лице отразились боль, сожаление и грусть.

– Это твоя мама, – коротко ответил он, предупреждая вопросы, добавил: – Она умерла при родах.

Ни тени эмоций, Анна осталась невозмутимой, будто и не слышала фразы, произнесённой отцом.

– Почему здесь всегда туманно? – вдруг промолвила Анна, рукой пытаясь разогнать дымку. – Это необычно!

– Изменения климата, – уклончиво произнёс отец. – Вокруг нашего острова постоянно сгущается смог из-за столкновения холодного и тёплого воздуха.

В первый раз она заметила, что солнца не видно из-за вязкого марева, которое заволокло остров. В таком сумраке они жили уже второй день. Вернее, Анна помнила лишь эти два дня, а что было «до» скрывал такой же непроницаемый туман.

– Ты хочешь ещё что-то узнать?

Она задумалась. Столько вопросов теснилось в голове, любознательность не отступала.

– Что за пределами этого острова? – Анна вглядывалась в даль и не видела точки, где заканчивалась суша.

Издалека доносился плеск воды, и веяло прохладой. Крики чаек вспарывали возникшую напряжённую тишину. Отец почему-то медлил с ответом. Он внимательно разглядывал бесстрастное лицо дочери.

– Безлюдные города, где рушатся здания, – наконец, собравшись с силами, вымолвил он. – Безнадёжная пустота. Останки великой цивилизации.

– А люди? Есть ли ещё такие же, как мы?

– Нет, насколько мне известно, люди вымерли.

В его глазах было столько отчаяния, но Анна и на это смотрела с равнодушием.

– Куда исчезли все люди?

Её любопытство не имело границ, не ведало жалости. Ей хотелось выяснить, что прячется за серым туманом.

– Люди… Умерли. Мы остались с тобой вдвоём.

– Вдвоём? Но как же это возможно? Откуда у нас электричество?

Она не представляла, что когда-либо общалась с другими людьми, однако в голове не укладывалось, как в огромном мире выжили только двое.

– Милая, человечество, осознав, какой урон наносят природе АЭС и ГЭС, научилось производить электричество из углекислого газа и воздуха. Это происходит автоматически.

Анна всматривалась в даль. За таинственной пеленой скрывался мир, полный неизвестности. Слышалось многоголосое пение ласточек, и это заставляло Анну думать, что отец не говорит правду. Если Вселенная в агонии, птицы бы тоже погибли. Почему они так привольно летают?

– Как умерли остальные? – невозмутимо произнесла Анна.

Отец застыл, собираясь с мыслями. Он сжал ладони в кулаки. Ему стоило немалых усилий рассказывать о минувшем.

– Видишь ли… Это давняя история, больше тридцати лет прошло, – отец уклонялся от разговора.

– Но папа, ты ведь не забыл или ты тоже переболел? И что за странный недуг лишил меня памяти?

– Пандемия стала началом конца людского рода. «ИКС» – так вирус окрестили учёные. Ты уже испытала его последствия на себе и не совсем окрепла. Вон как побледнела! Тебе нужно отдохнуть, – он взял её за локоть и повёл прочь.