БУДНИ ГАСТАРБАЙТЕРА

Айнура весь день чистила снег на улице. Еще она присматривала за двумя дворниками, так как бригадир Султан оставил ее временно вместо себя. Это были Ташкаевы – муж и жена. Дочь их болела и не вышла в этот день на работу. Айнура несколько раз уже оставалась за главного. Она знала, что недалек тот день, когда бригадир уедет, и тогда это место может перейти ей. Бригадир опять стал ходить в спортзал тренироваться. Хотя он сам говорил бригаде, что это просто увлечение, но ей казалось, что он рвется в большой спорт.

– У него сила и умение есть, почему бы не зарабатывать деньги! – сказал Ташкаев. – Деньги надо делать, а не ждать, когда упадут с неба.

– Манна небесная – сказка, – ответила Айнура. – Мы люди. Только вот работаем больше Султана, а получаем меньше.

– Почему же? Наоборот, платить нам больше было бы несправедливо.

– Спорт – игра! Вот что несправедливо!

– Ты сама видишь, ценят его – значит, польза есть. На бесполезное дело никто не обратит внимания. Это еще и зрелище. Люди платят за это.

– Ну вы даете! – вмешался Султан, подходя к ним. – Там настоящая драка! Не зрелище, а кровища! Тоже мне…

Дворник взглянул на жену, а после тихим голосом заметил:

– Спорт тоже труд.

Как только Айнура окончила восемь классов, отец привез ее на базар и, арендовав место на весь день, оставил продавать молоко. С этого дня начались ее трудовые будни. Молоко она продавала два сезона – весной и летом, остальное время корова не давала молока, и продавать было нечего. Отцу тогда приходилось искать для нее работу. Он сажал дочь за собой на круп коня и ездил по местам, где могла быть для нее работа: на базар, в магазин, столовую, в ларьки, швейную мастерскую, пекарню, но безрезультатно. Когда Айнура получила паспорт, вместе с группой земляков она отправилась в Москву на заработки. Устроившись, они начали зарабатывать настоящие деньги, и Айнура отправляла часть их домой.

Она усердно мела улицы, согревая своими хрупкими девичьими руками не один черенок метлы. Перед глазами каждый день были клубы пыли, сор из разных мелких предметов, камешков и полиэтиленовых пакетов. Ее сонные глаза смотрели на мусор, но она сама не думала о них, потому что ей скучно было во время работы. Ей хотелось продолжить учебу, но теперь было некогда. Иногда она разговаривала с другими дворниками, когда их пути пересекались. Они останавливались и долго обсуждали, какие сюрпризы приносит им погода. Ряды людей бригады, которую возглавляла до своей внезапной смерти Алма, поредели. Султан занял ее место, с ними был вежлив, а они, в свою очередь, побаивались боксера.

Айнура иногда писала домой, просилась обратно, говорила, что здесь ей надоело. Отец отвечал сразу: «Еще рано. Там ты при деле, а тут куда пойдешь? На днях я спрашивал: магазины по несколько продавцов имеют, даже детский сад имеет воспитательниц в запасе, молочная ферма – доярок. Правда, в лесхозе на прополку саженцев и вязанье щитков требуются руки, но сможешь ли ты справиться с этим. Я еле справляюсь после стольких лет работы. С твоими деньгами еле-еле сводим концы с концами. Мать, когда освободится от домашней работы, берет в руки топор, аркан и в лес – собирать хворост для топки очага».

К Султану директриса ЖЭКа относилась хорошо. На увлечение боксом она закрывала глаза. Утром бригадир просыпался одним из первых и бежал на стадион. Вернувшись, присоединялся к остальным, и они выходили вместе на уборку улиц. Зимой, когда ночи были длинными, тоже бегал, несмотря на снег и пургу. А когда он приходил – дворники еще спали, бригадир их будил и поторапливал. Перед тем как лечь спать, Султан иногда подходил к кровати отца семейства, Ташкаеву, поговорить. Все члены бригады жили в одной комнате, спали на трех кроватях, по двое на каждой, а бригадир – отдельно. Обсуждал он с ним работу на предстоящий день. Потом, похлопав по плечу, отходил к своей кровати. Султан как бы просил у него прощения за такую жизнь. После, потянув за руку Айнуру, иногда перекладывал ее к себе на кровать, сам ложился около нее. Девушка сопротивлялась, выговаривая:

– Ты такой большой, не поместимся на кровати!

– Уместимся, – отвечал Султан и, протянув руку, выключал свет.

Дворники, проснувшись, с самого утра начинали экономить: мало ели, больше пили чай и воду. Когда в теле у них что-то ломило, болело тут или там, они скрывали, уверяя себя – помашут немного метлой и пройдет! Только у Айнуры всегда было хорошее настроение, она умела терпеть нужду. Если зарплату задерживали, не давали несколько месяцев подряд, все равно она оставалась спокойной. Как-то даже отдала свои премиальные Ташкаевым, чтобы они не ссорились. Тогда те успокоились, Султан разделил оставшиеся деньги с Айнурой, и оба остались довольны. Он считал главным в коллективе товарищество, боялся портить отношения с ними.

– Деньги нужны всем, но в поиске их надо быть в рамках приличий, – заметил Султан.

Каждое утро бригадир выводил за собой людей, шел с грустным лицом, потому что у него болела душа за них, и чтобы не заплакать, скорее брал в руки метлу. Отвлеченный работой, потом он забывался. Дворники иногда догадывались о его настроении, переживали теперь за него. Им казалось, что бригадир – доверенное лицо Марии Ивановны, а если затосковал, значит, есть причина веская. Боялись они только увольнения. И тогда спрашивали его:

– За что нас, а?

Султан не понимал, о чем речь и, достав из кармана завалявшуюся жвачку, раздавал им по штучке, а потом командовал:

– Жвачку в рот, и машем, машем!

Так несколько раз жвачка служила в роли палочки-выручалочки. Дворники принимались жевать, глотать слюни и не ждать ответов на свои вопросы.

Бригадир вел их между домами до проезжей части, а сам уходил иногда дальше. За ночь накопившийся мусор ждал их. Султан мимо чужих дворов, улиц двигался к конторе ЖЭКа. Там он долго ходил по коридорам, ожидая, выглянет ли Мария Ивановна. Он иногда встречал ее у входа в кабинет, и тогда они говорили о всякой всячине. Любил бригадир поговорить с директрисой, и, когда это случалось, у него сердце наполнялось радостью. Он довольный спешил к своей бригаде, а те мели, не поднимая головы. Пойти куда-то они не смели, даже участок самого Султана всегда убирали без него. В такие минуты Султану казалось, что он в заточении, что все это происходит помимо его воли. Ему хотелось быть свободным человеком, а сейчас руки-ноги при нем, а уйти отсюда не может. Так и все члены его бригады. Уйти – значит лишиться каждодневного заработка, ради которого они тут торчат! Его мучил еще вопрос: надолго ли это? Есть ли конец этой зависимости? И когда он наступит?

Однажды бригадир не обнаружил дворников на том месте, где их оставил. Уходя на тренировку, оставил их у входа стадиона. А беспокоится, есть за что. Во-первых, старший Ташкаев, едва знавший русский язык, далеко уйти не мог, а жена его никогда не ходила одна, так как языка совсем не знала. На первом же перекрестке милиция их остановит, а дальше придется заниматься долгими поисками их местонахождения. Во-вторых, боялся за Айнуру. Она знает многое, поэтому чемпион всегда держал ее на уме…

В разгар цветения яблони, на главная ворота стадиона появился Кайрат. Он впервые увидел Султана подметающего асфальта. Постучал золотым корпусом мобильного телефона о черенок его метлы, полюбовался ею как ребенок. Один из телохранителей, взяв тут же с рук босса мобильный, вытер салфеткой и, вернув телефон хозяину, бросил бумажку на землю. Богач обратился к земляку:

– И ты тут гнешь спину, Султан.

– Пожалей, пожалей, – ответил дворник. – Станет легче на душе.

– Ладно, ладно! Чепуха все это.

– Каким ветром тебя занесло?

Не ответил Кайрат ему, а после все же произнес:

– Как сделать так, чтобы у тебя завелись зелененькие? Вот в чем вопрос.

– Организуй встречу – вопрос будет решен.

– А ты сумеешь?

– Душманов обзавелся?

– Ладно уж, я как-нибудь обойдусь. Ты молодежь натаскивай своему ремеслу.

– Не заработаешь да бесплатных школ полно. Иди – не хочу. Остается махать метлой. Мало, но платят. Отправлять домой каждый месяц надо. Ведь у меня там семеро с ложкой – один с сошкой.

– Поезжай в Чеч-Тюбе.

– Дополнять ряды нищих и жить в тисках унижений? Пока я в мегаполисе, у них полон рот пищи и мысли спокойны. По крайней мере не поеду до осени, пока не созреет рожь или в лесу малина?

Богач Кайрат опять притих, а после сказал:

– Ну ладно, что-нибудь придумаем.

Кайрат, хотя разбогател, но ходил по-прежнему всем, с кем приехал в этот город из долины Чеч-Тюбе. Состояние у него предостаточное, поэтому больше слонялся, чтобы убить время. Его капитал выращивали другие люди. Он жил скорее на проценты от сколоченного при выигрыше за игорным столом куша и не думал ни о чем. Коротал свои дни: в закрытых клубах, ресторанах, на увеселительных вечерах. Он был добрым почти для каждого земляка: угощал их, давал деньги взаймы жил на широкую ногу.

На глаза Султана он изменился после того, как заполучил состояние. Он не раз помогал им в дворовом хозяйстве, подбрасывал то еду дорогую, то подарки по случаю праздника, а один раз даже квартплату Бека за год вперед оплатил. Нежданно привалившее богатство стесняло миллионера своей необычайностью, будто нашел по дороге кошелек и теперь не знает, что с ним делать? С виду кажется, что он после стал таким малоразговорчивым, но на деле он такой от рождения и не блестит в своих суждениях.

– Пойдешь на риск? – вдруг спросил Кайрат, многозначительно.

– Торг вести не приходится, – сказал Султан. – Лишь бы платили хорошо.

– Но работа может быть и грязной, но опасной.

– Я готов.

– Ладно, – сказал новый богач. – Жди меня в ресторане «Ориентал». Там есть уйгурский зал. Через день или через месяц, а может завтра – время пока неизвестно. Встретимся там.

Они не раз бывали в ресторане вблизи станции метро «Проспект мира». Кормят хорошо, шашлык приготовят по заказу от одного-двух до десяти штук в одной палочке, бешбармак или аш-лямфу можно попробовать. Платили недорого, но всегда выходили довольными и сытыми.

Кайрат, собираясь уходить, тыкнул себе рукой в области сердца:

– Вы у меня надолго прописаны вот здесь! Земляков не брошу. Не унывай! Будут у тебя деньги, Султан.

– Хорошо! Будь здоров! – ответил чемпион.

Он в сопровождении телохранителей быстро удалился в сторону машины, стоящей на дороге.

У Султана вошло в привычку ужинать в «Ориентале». Он успел познакомиться со всеми официантами. Его узнавали издалека, заранее держали стол. Уступали в цене как постоянному клиенту.

Однажды в ресторан Кайрат появился без телохранителей, но с незнакомым для Султана парнем в джинсовой куртке.

– Познакомься, это господин Арнольд, – сказал богач подчеркнуто строго.

– Горжусь тобою Кайрат! – вымолвил тот, посмотрев на него.

– Ладно, делай свое дело, – остановил его Кайрат и, не попрощавшись, вышел из ресторана.

– Меня зовут Арнольд, – сказал он.

– Да, это имя уже знаю, – ответил Султан.

Светлое лицо с нежной кожей, покрашенные волосы цвета спелой пшеницы, не мужчина – красавец. Только походка тяжеловата. Оказывается, что ягодицы излишне полные, как литые из чугуна. Поэтому, когда он шел, они как бы мешали ему. Брови, усики подстрижены, губы помазаны гигиенической помадой, ногти с маникюром.

– Ешьте, я подожду, – сказал он тихо.

– Вам заказать что-нибудь?

– Я здесь не ем. Спасибо. Китайцы готовят из расчета на своих клиентов. У нас вкусы не совпадают.

Султан справился бешбармаком, бульоном с катыком, а потом еще выпил зеленого чаю.

– Извините, что я заставляю вас ждать.

– Ничего мы всегда кого-нибудь да ждем. Работа – не волк, говорится. Вы где учились к боксу?

– В центре Азии.

– Когда-нибудь силу удара кулака измеряли?

– Все зависит от расположения духа, – ответил Султан не сразу. – Иногда запросто свалишь козла, а другой раз, чтобы сдвинуть противника с места требуются дополнительные усилия.

– Вы хотите сказать, что у вашего удара бывает осечка? Правильно я понял?

– Не беспокойтесь. Мои удары – поставлены. Бью сильно. Был случай, когда боковой канат сорвал.

– Могу использовать ваши удары в интересах дела?

– Смотря какого.

– Для вас пустяковое дело. Вы стоять будете у всех на виду, а говорить буду я и требовать с них должок. Вот и все.

– Не хочу быть пугалом на глазах. Раз я там, то надо бить.

– Я вас понимаю, – сказал Арнольд и добавил.

– Что за контингент?

– Гастарбайтеры.

– Вы сталкиваете меня лбом со своими земляками?

– Там не поймешь кто по паспорту значится китайцем, а на деле сириец или башкир. Как договоримся? На доверии или составим контракт?

– Мне нужны бумажки – обязательно. Хотите энтузиаста – тогда не ко мне.

– Я понял, – ответил Арнольд. – Вы имели проблемы с властью?

– Никогда.

– Ну, что же. Как говорится, совесть чиста. Можете помочь честному человеку вернуть законные деньги?

– Вы желаете получить свои деньги, так что ли?

– Именно.

– Вы дали им в долг?

– Совсем не так.

– Тогда я не понимаю, – сказал Султан.

– Они должны мне квартплату – год с лишним не платят.

– Что потребуется от меня?

– Вышибать из них мою собственность.

– Что вы предлагаете?

– Как вы сами захотите, стукнуть, припугнуть, не знаю, что еще можно вам предложить.

– Именно что делать? Какие меры принять мне?

– Покажете силу при всех, что мол, всем будет сейчас нехорошо, и скажете – оплати! Немедленно.

– Погодите, вы хотите, чтобы я пошел против закона, равняясь на мясника, когда кругом менты? На что вы меня толкаете?

– И я так думаю, нельзя с ними сориться, – согласился Арнольд. – Поймают еще – всем по шапке.

– Ну, что же тогда?

– Потихонечку надавите на них, скажите, что нельзя так, мол, у вас есть связи с уголовниками. Они боятся преступных авторитетов.

– Что вы говорите?

– Можете и треснуть кого-нибудь для порядка. В милицию не пойдут – все тут находятся незаконно.

– Но вы сказали, что с ними нельзя ссориться. Отчего такая боязнь?

– Они в моем доме собрались, чтобы концы прятать в воду. В день выдачи паспортов они появятся под покровом ночи, чтобы их не поймала милиция.

– Что мне платите за работу?

– Пятьдесят тысяч рублей.

– Подождите, что они должны вам?

– Мне бы не хотелось раскрывать карты прежде времени. Мои деньги – моя собственность, это никого не касается. Давно не платили – накопилось достаточно. А вашу долю оплачиваю из своего кармана.

– Стало быть, мою работу вы сами уже оценили? И знаете, что мне платить, так ведь?

– Не хочу с вами спорить – сто тысяча и баста!

– Вы не делайте мне одолжения. За ней – риск. Поймают – тюрьма. А это деньгами не меряется.

– Не-не, зачем так? Достаточно оказать на них психическое воздействие. Вы не нервничайте. Они такие же мигранты, как и вы, у вас с ними будет полный контакт. Они пойдут навстречу и вопрос решится. Только вы с ними жестче. Как поведете себя, таков будет и результат.

– Могут они на вас писать или привлечь к ответственности?

– Говорю же вам – они мои квартиранты. Могу выгнать, но сначала хочу получить свое законное. Пусть убедятся, что я не одинок. Всего мало, даже на телок не хватает, вот и сколачиваю деньжата за счет нелегалов. Их теперь пруд пруди – конца – края нет, только успевай зарегистрировать в свою конуру.

– А что вы предлагаете?

– Если дело дойдет до властей, то скажут, что пришел такой-то дядька силач, а я скажу – не видел никого. Однако тогда придется отказаться от них, чтобы милиция не приставала. Плохо, конечно. Где взять тогда мани?

– Если поднажать и меня предать властям, – заключил Султан.

– А что? Испугались?

– Нет, но отступать некуда.

– Сейчас проигрывает лишь тот, кто не рискует.

– А платить будете как?

– Сначала сбор калыма. Тогда отстегну, сколько полагается.

– Ваши квартиранты вдруг надумают не выдавать калым, тогда как?

– Выплатят, куда им податься, без регистрации жить в нашем городе нельзя. Милиция с них больше соберет. На это у них ума хватит.

– Ну, что же, командуйте, – сказал Султан. – Куда идти, что делать?

– Скажу еще. Они ночуют не там, а где работают, – ответил Арнольд. – Это просто ширма лишь оттиск печати на паспорте у них. Но и собираются один раз в квартал по адресу, где они прописаны, чтобы платить мне должок.

– Ладно. Жду от вас весточки.

– Еще что-то хотите спросить?

– Такие люди дерутся не с голыми руками? Оружие у них есть?

– Этого я не знаю, но прописку имеют. Все они у меня на крючке.

– Узнайте, чтобы не нарываться на железяку зазря.

– Ну, что вы, они жалкие такие… гастарбайтеры. Своей тени боятся.

– Годится. Жду от вас контракта.

– Обязательно!

Арнольд стремительно встал, хотя грузное туловище ему, казалось, мешало. Попрощавшись с ними, уверенными шагами направился к выходу. За ними долго тянулся запах дорогих духов.

Султан готов был трудиться в мегаполисе кем угодно, чтобы добывать деньги. Так чемпион уехал далеко от родного очага, потому как в мегаполисе можно завести деньги, богатство и душевное спокойствие. Там простая работа дает человеку возможность прокормить семью. И только. Пока в Чеч-Тюбе его орава родственников обустроится. Условия достойной жизни пока наладятся, как у людей – странствовать придется. Обязательно будет такая жизнь, но ею будут править его дети. Так что странствовать по свету чемпиону все же придется. Этого хочет Тенири, если на самом деле его существует. Последнее время не выходила из головы чемпиона Мария Ивановна. О чем только не размышлял: и как они привыкали условиям мегаполиса, и как обидели сдуру семью Бека, и как не сложились жизни Сармата и Алмы… И как Аскар и Шарипа с подмоги Марии Ивановны устроились, что называется, с первой попытки. Как же судьба повернулась лицом к Кайрату, кто впоследствии стал состоятельным новым киргизом. Вспомнил чемпион про свою верность Марии Ивановне, когда необходимо было продолжить или бросить работу земляков, возглавив критически настроенную группу дворников наперекор инициативу Алмы.

Поступило сообщение от Арнольда. Встретиться в выходной. «Взять боксерские перчатки», – записано на клочке бумаги и указан адрес. Прибыть на электричке до станции «Переделкино», идти по правую руку, на втором перекрестке – налево серая калитка. На деле калитка оказалась зеленой и перекосившейся от времени и бесхозности. Домик оказался с мансардой. Заброшенные шесть сотых были дики и глухи. Одна яблоня и несколько кустов крыжовника обросли бурьяном и лопухами. Прогнившие ступеньки крыльца при ходьбе танцевали. А когда наступил чемпион на последнюю ступеньку, она со скрипом проломилась. Султан успел перешагнуть через порог, и оказался в прихожей.