Этого русского писателя зовут Муса Мураталиев. Ему 77 лет. Он родился в селе Ача-Кайынды (Ат-Башинский район, Нарынская область, Киргизская ССР). Учился на факультете журналистики Киргизского государственного университета, закончил Литературный институт им. А. М. Горького, работал корреспондентом газеты «Советская Киргизия», редактором литературно-драматического вещания, собкором АПН, консультантом по киргизской литературе в Союзе писателей СССР, сотрудничал с радио «Свобода».

С 1974 года и по сей день живёт в Москве. Он является автором доброй дюжины книг, переведённых на разные языки.

Советская власть попервоначалу горячо приветствовала его, сочтя Мураталиева преданным ей и вдобавок просвещённым «национальным кадром». Но, как говорится, недолго музыка играла. После выхода романа «Майская кукушка» партийные товарищи высокого уровня дружно обвинили его в отступлении от «классовых позиций, принципов историзма» и в том, что он «объективно подогревает националистические предрассудки», «заострённо и натуралистически описывает отдельные конфликтные эпизоды» (Первый секретарь ЦК КП Киргизии Масалиев и председатель КГБ той же республики Рябоконь).

Настоящему писателю, а не изготовителю пластмассовой или одноразовой литературы, всегда трудно. Цензуру по имени Главлит сменила цензура денег. И Муса Мураталиев занял своё достойное место в современной словесности лишь с 2011 года, когда один за одним увидели свет его книги «Идол и Мария», «Тоска по огню», «Нашествие мигрантов», «Гастарбайтер» и особняком стоящее, едкое «кафкианское» сочинение «Поэт и писарь», фантазия на тему «экзистенции» писательских начальников, которые строили коммунизм под руководством оргсекретаря СП СССР тов. Верченко и, увлечённые этим делом, не заметили, как Советский Союз накрылся медным тазом.

Муса Мураталиев – тонкий стилист и экспериментатор. Он пишет на том замечательном русском языке, в котором еле уловимо ощущается мощное дыхание канувшей империи, сыном которой он является при всех её минусах и плюсах. Вот и этот новый текст, который вы непременно прочитаете, потому что от него невозможно оторваться, одно его название чего стоит, послушайте – «Швоткать»! И это не глагол, не существительное, а так – неведомая словесная зверушка типа «Дыл, бул, щил» А. Крученых или «Скрымтымным» А. Вознесенского. И вся история страны неведомо каким образом отражена в этой его книге, написанной по-молодёжному отрывисто, энергично и изобретательно.

Как это делает, например, годящийся ему в сыновья Дмитрий Данилов, который, в свою очередь, является учеником живущего во Владимире великолепного автора коротких рассказов Анатолия Гаврилова. Данилов – москвич, Гаврилов родился в Жданове, который стал теперь украинским Мариуполем, Мураталиев – в Кыргызстане. Нового его персонажа, блатного богача Бугая, зовут (по паспорту) Совет, церемонную хамку-соседку – Лайма Яновна.

И всё это – наша держава, всё это – русская литература, нравится это кому или совсем наоборот.

Евгений Попов,

Президент Русского ПЕН-центра,

Секретарь Союза писателей Москвы.

07.07.2019 г.

Швоткать
Роман

Нож для мясорубки

Я до станции «Рязанский проспект» приезжаю на метро.

Мне нужен Институтский тупик.

Бодренько шагаю, беря курс на запад.

Незнакомая местность действует на меня удручающе.

Я прохожу три автобусные остановки.

Слева – проспект, справа – высокие ограждения.

Думаю, что надо спросить дорогу.

– Уважаемый, – говорю я проходящим людям. – Не подскажете, где Институтский тупик?

Но все молча обходят меня.

Такое впечатление, что никто не хочет разговаривать.

Одна женщина всё же остановилась.

– Такого здесь нет, – говорит она. – Но я точно знаю, что тупик где-то поблизости.

Раньше тут стоял инструментальный завод.

Там делали запчасти для космических кораблей…

Бывший режимный объект.

Женщина молчит, а потом добавляет:

– А где находится Институтский тупик, тоже не знаю.

Я настроен найти Институтский тупик во что бы то ни стало.

Включаю смартфон, но интернет не ловится.

А без навигатора я как слепой котёнок.

Передвигаюсь почти тактильным способом.

Вдруг вижу здание Института управления.

Навстречу мне идёт Бугай.

Здоровый детина, по бокам ещё двое крупных парней.

Я невольно вскрикиваю от радости:

– Здравствуйте!

Останавливаюсь за метр от них.

Бугай, идущий чуть впереди своих товарищей, не реагирует.

Тогда я говорю:

– Я с Одиннадцатой улицы Текстильщиков!

– Откуда-откуда? – переспрашивает тут Бугай.

– С улицы Текстильщиков, а ищу Институтский тупик, – говорю я.

Бугай смотрит мне в лицо.

– Швоткать! – произносит шёпотом.

Слышу густой аромат пены после бритья, такой же, как у меня.

Бугай обращается ко мне неожиданно вкрадчивым голосом:

– Ты что-то попутал, босота!

– Я ещё дома изучил, по инету, – говорю я. – От метро 20 минут…

– Что ты там забыл? – говорит Бугай.

– Я на завод ВИМ, мне нужен нож для мясорубки.

– Ладно, – говорит Бугай. – Садись, босота, подвезу.

Он кивает на припаркованную рядом «девятку».

Внутри у меня всё холодеет, но отказаться язык не поворачивается.

Бугай, открыв переднюю дверцу, сам садится за руль.

Машина проседает под его весом.

Я всё ещё не решаюсь.

Товарищ Бугая, открыв дверь, насильно сажает меня вперёд.

Он же застёгивает на мне ремень безопасности.

Бугай всё это время с кем-то разговаривает по смартфону.

Я выдавливаю из себя:

– Ох-ох-хо! И чем я заслужил такую честь?

– Тебе просто с нами по пути, дружище!

Вмешивается в разговор второй с заднего сиденья.

Едем по узкой улице.

Длинные пролёты между кварталами огорожены глухими заборами.

Приятная заморская музыка сопровождает нас.

Машина вдруг резко тормозит, и Бугай произносит:

– Иди к этим воротам, а там спросишь.

Первый товарищ Бугая открывает мне дверь и занимает моё место.

– Благодарю вас… – говорю я.

– Давай-давай! – говорит Бугай.

Машина только отъезжает, рядом со мной вырастает пожилой охранник.

– Куда идём? – говорит он, провожая меня на КПП.

Садится в кресло в своей будке и ждёт моего ответа.

– Я за заказом… – говорю я, ища в барсетке памятку от Сони.

– Ракету СС или «Томагавк»? – доброжелательно острит дежурный.

– Жене нужен нож для мясорубки, – говорю я.

– Какой отдел? Или номер корпуса, – подсказывает мне охранник.

Я нахожу памятную бумажку Сони и зачитываю:

– Организация «Зи ПТЭН»…

– Тут много организаций, но такой я не знаю, – говорит охранник.

Я пропускаю стоящих за мной людей.

Они выкрикивают номера цехов и получают пропуска.

Я набираю номер «Зи ПТЭНа».

Через некоторое время слышу голос девушки.

Объясняю ей ситуацию.

– Назовите номер заказа, – говорит она, – тогда пропустит.

– Заказ номер 4257! – говорю я охраннику.

А сам не прерываю разговор с девушкой на случай осечки.

– Паспорт! – говорит охранник.

Опускаю трубку и передаю свой паспорт дежурному.

Тот переписывает паспортные данные.

Шлёпнув круглой печатью, протягивает мне пропуск и паспорт.

– Серый корпус! – говорит он.

Беру пропуск, и тут старый охранник неожиданно как рявкнет:

– Вбили болта вместо винта!

Секунду нахожусь в замешательстве.

Затем вспоминаю о цели и окрылённо шагаю вперёд.

Теперь мне нужен 432-й кабинет!

Этот номер назвала по телефону девушка.

С напряжением оглядываю громадную территорию завода.

Она порядком захламлена.

Впереди высятся корпуса разных размеров, стилей и эпох.

Единственная площадь, обросшая разнотравьем, прижата к оранжевому корпусу.

Ветви одичавших деревьев заслоняют его со всех сторон.

Несмотря на свой плачевный вид, оранжевый корпус выделяется благородством.

Античный стиль фронтона с подпирающими колоннами подчёркивает его статус главного из всех корпусов.

Я иду по давно неубранной территории.

Тропинки между корпусами виднеются еле угадываемыми линиями.

Одна из них приводит меня к незатейливому трёхэтажному зданию.

На втором этаже, по моему расчёту, должен быть 432-й кабинет.

Двери кабинета приоткрыты.

В офисе сидит одинокая девушка.

Поздоровавшись со мной, она сходу отвечает:

– Вам нужен серый корпус.

– Ножи для мясорубки не вы производите? – говорю я.

– Лично я – нет! – говорит девушка с улыбкой.

– А кто производит? – говорю я.

– Мы сдаём заводские помещения в аренду, – говорит девушка.

Я вижу, что стены этого корпуса – фиолетовые.

Осматриваюсь.

Вижу серое здание.

Оно стоит ко мне торцом.

Направляюсь прямиком к нему.

Но натыкаюсь на крутой мост.

Он сварен из арматуры прямо поверх огромного газопровода.

Держась за холодную арматуру пальцами, я ставлю ногу на ступеньку.

Проверяю её на прочность и с опаской поднимаюсь по мосту.

Я на верхней точке трубы.

Приземляюсь уже с другой стороны трубы.

Через десять шагов оказываюсь у входа в серое здание.

У проходной вижу двух охранников.

Один сидит в будке, другой подходит к каждому вошедшему в корпус человеку и досматривает его.

Он пропускает меня через рамку.

– Куда идём? – говорит строгим голосом.

На этот раз второй охранник выходит из будки.

– Иду за заказом, – говорю я, протягивая им пропуск с главного входа.

Оба читают мою фамилию, и первый уходит обратно в будку.

Потом оттуда по микрофону объявляет:

– Пусть пройдёт!

Тогда второй предупреждает меня:

– Обязательно отметь пропуск в отделе, куда сейчас идёшь.

На обратном пути его нам покажешь.

Поднимаюсь на второй этаж.

Войдя в коридор-распашонку, вижу по бокам номера кабинетов.

Все двухсотые.

Сразу иду на четвёртый этаж.

Но сходу натыкаюсь на лист А4 на стене.

На нем номер 432, стрелка, куда надо двигаться.

На листе надпись от руки: «Сюда».

Я радуюсь, что приближаюсь к цели.

Двигаюсь быстрыми шагами.

Вижу такую же бумагу за поворотом.

Следующая стрелка летит по лестнице вниз.

Ещё одна уже на первом этаже.

Нахожу заветный номер в подвале, в самом конце здания.

Крохотный кабинет.

Работает одна девушка.

Живая очередь из одних мужчин.

Те же лица, что и на проходной.

Девушка получает деньги, выписывает чеки, отпускает товар.

Очередь быстро тает.

Вдруг плотно сложенный мужчина впереди меня затевает спор.

Он говорит, что заказывал марки ТЭНа на менее мощную машину.

Девушка настаивает на ТЭНе, лежащем у неё на столе.

Мужчина спорит, что приготовили ТЭН не для его стиральной машины.

Дескать, теперь придётся менять провода.

Мужчина звонит жене.

И пока отказывается оплачивать.

Я не просто стою, а тереблю в кармане свой пропуск.

В голове повторяю номер заказа.

Всё это время глаз не спускаю со рта девушки.

Тут скандалист отходит.

Я правым бедром упираюсь в столешницу.

– Мой заказ номер 4257, нож для мясорубки, – говорю я чётко и быстро.

– Moulinex 1026, правильно? – проверяет она.

– Именно! – говорю я на этот раз громче.

– Паспорт, – говорит девушка и добавляет. – Приготовьте 206 рублей.

У меня нет сдачи, предупреждаю!

– Наконец-то! – говорю я.

Внимательно пересчитываю рубли, чтобы подогнать оплату без сдачи.

Деньги вместе с паспортом протягиваю ей.

Проверив сумму, девушка убирает деньги в ячейку кассы.

Набирает на компьютере мои данные и номер заказа, щелкает мышью.

Потом нажимает на Enter.

Принтер, загудев, выбрасывает из чрева четыре экземпляра накладной.

Там указана стоимость товара прописью и цифрами.

Характеристики ножа, а также кто исполнял заказ.

Девушка, расписавшись на всех экземплярах, двигает их ко мне.

Палец её руки указывает, где нужно расписаться.

Я оставляю свою подпись во всех экземплярах.

Девушка шлёпает на каждом экземпляре круглую печать.

На ней оттиск ИП Zipten.

Девушка протягивает мне бумагу вместе с моим паспортом:

– Товар получите на складе, – говорит и добавляет, – первый экземпляр остаётся на складе, второй для вас.

Я, не попрощавшись, выскакиваю из кабинета.

Меня окружают длинные коридоры со множеством кабинетов.

Ни на одном из них не указано, что это склад.

Иду, бегу и вдруг оказываюсь около дежурного.

– Мне нужен склад… – говорю я.

– Какой заказ? – спрашивает дежурный.

– Нож для мясорубки… – говорю я.

– Не знаю! – говорит он.

В голову приходит мысль вернуться к девушке и узнать у неё.

Но вышел я, не попрощавшись, и пойти снова как-то неловко.

В мою сторону направляется пожилой охранник с главного входа.

– Заказ готов, но я не знаю, где склад… – говорю, идя ему навстречу.

– Что называется, вбили болта вместо винта! – повторяет он свою крылатую фразу. – Пойдём!

Серьёзное отношение охранника к моему делу бодрит меня.

Всё нутро у меня, кажется, горячее от радости.

Я беспечно следую за ним, как за родным человеком.

– Вы на сегодня отстрелялись, – говорю я. – Теперь домой, отдыхать?

– Нет, я до следующей будки, – отвечает он. – У нас вахтовая работа.

Через несколько шагов старый охранник продолжает свою мысль:

– Раз уж засылаешь человека в космос, так сосредоточься!

А он в паз вместо винта болт загоняет!

А когда давление чуть посильнее, шляпка болта отторгается из гнезда.

Так они ещё молотком доводят её до погнутости!

Результат плачевный…

– Понял, понял! – кричу я от восторга. – Теперь понял!

– Иди, получай свой нож для мясорубки, – говорит пожилой охранник.

– Благодарю вас… – говорю ему.

– За углом вход, не оплошай! – добавляет он. – Тут, брат, люди с космической техникой имеют дело.

Чуть промахнёшься, и ты прогорел!

Я за углом нахожу не дверь, а дверной проём.

Он занавешен толстыми резиновыми лентами.

Каждая лента с полметра шириной.

Верхний конец закреплён на потолке, нижний соприкасается с полом.

Раздвигаю массивные резиновые ленты и вхожу.

Склад ангарного типа, высотой с двухэтажный дом.

Вокруг четырёхъярусные стеллажи.

На полках коробки всех размеров и форм.

Тут и там стоят разнообразные грузоподъёмники.

Жду, пока кто-нибудь подойдёт.

Проходит около минуты:

– Тюк-тюк… – подаю голос и стучу ключом по столу.

Слышу, кто-то направляется из глубины склада в мою сторону.

Подходит молодой человек в синей спецовке.

Мы не здороваемся.

Я отдаю оплаченную квитанцию.

Работник, держа квитанцию в руке, уходит направо.

Через минуту возвращается с моим заказом.

Ножик оказался меньше моей ладони.

Четырёхкрылый предмет из стали.

Он гладкий на ощупь, красивый, как детская игрушка.

Никогда не держал его в руке.

Завернув нож в накладную, убираю во внутренний карман.

Теперь надо выбраться с завода.

Выхожу со склада и беру курс туда, откуда мы с пожилым охранником пришли.

Вижу вдалеке рельсовые чугунные ворота.