© Татарское книжное издательство, 2021

© Шаехов Л. М., рук. проекта, сост., 2021

Художник и художественный редактор Р. Х. Хасаншин

* * *

I. Песню милой подари

Душе моей

 
Чем тебе, душа, земля не приглянулась?
Почему так страстно к небу ты взметнулась?
 
 
Много ли чудес на небе встретить можно?
Всё отринь ты, что поверхностно и ложно!
 
 
Увидав звезду лучистую, не думай,
Что и месяц тайно полон чистой думой.
 
 
Только издали спокойно солнце тоже —
На цветок оно лишь издали похоже.
 
 
Всё едино на земле, на небосводе, —
Там и тут одна материя в природе.
 
 
Так вернись, душа, спустись на землю снова!
Где ни будешь ты – всему одна основа.
 
 
В небе не витай, земли верней жилище,
На земле одной ты сущее отыщешь!
 
 
Ты ищи смелей – и всё найдёшь. Но прежде
Укрепись, душа, в желанье и надежде.
 

1921

Перевод М. Фофановой

У могилы Тукая

 
В душе, свободной от мирской тщеты,
храня наказ страны труда и света,
я возлагаю красные цветы
к священному пристанищу поэта.
 
 
В живой земле кладбищенской цветут
багряные цветы – они прекрасны!
Но красота живёт не только тут:
по всей земле – широкой, светлой, страстной!
 
 
На родине, свободной навсегда,
весенний ветер веет, возвещая
народный праздник дружбы и труда
над вечным родником людского счастья!
 
 
Прекрасна жизнь! Весенняя земля,
лучами солнца яркого согрета,
я вижу, благодарно зацвела
над праведной могилою поэта.
 
 
Возрадуйся, поэт! Ведь первым ты
весну народа юным сердцем понял,
ты страстно верил в праздник бедноты,
в весенний ветер над свободным полем!
 
 
Давным-давно воспетые тобой
великий труд, душевная свобода,
любовь и доброта, за правду бой —
пришли с единством и родством народа…
 
 
Возрадуйся! Воспрянувший народ
запомнил строки чудные навечно.
В весенний праздник свой тебе он шлёт
посланье благодарно и сердечно.
 
 
Твои заветы для него святы:
в знак уваженья светом неизменным
запламенели алые цветы
над каменным надгробием священным!
 
 
Надгробие!
Над каменной плитой
мои цветы горят с другими вместе,
своей весенней, юной красотой
несут поэту радостные вести.
 
 
Да… Яркие багряные цветы,
исполненные свежести и света,
расскажут о сиянье красоты
на возрождённой родине поэта!
 

Апрель, 1923

Перевод Р. Бухараева

Ведь это я…

1

 
Когда метель метёт на сотни вёрст вокруг,
Когда она от глаз упрямо гонит сны,
Когда в твоей душе отчётлив каждый звук
И мысли о былом печальны и ясны,
В такую ночь огню бывает путник рад.
Ты знаешь, я не здесь, я далеко теперь…
Но если в поздний час ступени заскрипят
И кто-нибудь войдёт в незапертую дверь,
Ты сердце укроти, беднягу не кляня:
Быть может, он спешит в далёкие края.
Пускай нежданный гость присядет у огня,
Пускай он отдохнёт в тепле – ведь это я!
 

2

 
Расколешь ли в жару озёр прозрачных гладь,
Обступят ли тебя душистые цветы, —
То рада день-деньской ты брызгами играть,
То руку к лепесткам протягиваешь ты.
Но если у одежд, оставленных тобой,
На землю упадёт, скрывая хриплый вздох,
Не будущий супруг, ниспосланный судьбой,
А тот, кто от жары в дороге изнемог,
Его ты не гони… Калёная стрела
С ним встретилась в бою, коварство затая.
Но сердце билось в нём, и радость в нём жила,
И он сумел дойти к тебе – ведь это я!
 

3

 
Проходишь ли грустна по берегу реки,
С весенним ветерком гуляешь ли в садах, —
С твоих спокойных рук взлетают мотыльки,
И нежные цветы цветут в твоих садах.
Но если преградит тебе дорогу вдруг
Лежащий человек – лицо и грудь в крови,
Ты сердцем победи нахлынувший испуг
И мужество своё на помощь призови.
Сомненьям овладеть собою не позволь,
Пусть будет в этот миг правдива скорбь твоя.
Ещё струится кровь, ещё не стихла боль,
Но человек смирил судьбу – ведь это я!
 

4

 
Ты ягоды несёшь, и всё темней в лесу,
И встречный ветерок теснит со всех сторон:
То треплет на плече тяжёлую косу,
То за спину её закидывает он,
То глухо зашуршит кустами невдали.
Но если встретишь ты могилу на пути,
Печальный бугорок обугленной земли, —
Со страхом не спеши сторонкой обойти.
Под ним безмолвный прах. Под ним нашёл покой
Тот, кто в сраженья шёл, надежду затая,
Кто дух не укротил, охваченный тоской,
Кто пел и проклинал врагов, – ведь это я!
 

1923

Перевод В. Савельева

Первый дождь

 
Дождь движется вдали…
                    Усильем плуга
Земная плоть уже обнажена.
Томима жаждой, сева ждёт округа.
Очищены в амбаре семена.
Проверено лукошко.
                    У порога
Стоит отец, я жду его давно.
– Муса, готова лошадь?
– Да.
– Ну, трогай…
Порадуемся, съездим на гумно.
А позади гумна земля чернеет…
Извилистые борозды легли
Вдоль полосы,
                    и свежий ветер веет
В лицо
          и поднимает пыль с земли…
Отец из-под ладони смотрит в небо
И, улыбаясь, говорит:
                    – Гляди,
Сынок, примета добрая: жди хлеба,
Коль перед севом пролетят дожди…
 

25 апреля, 1924

Перевод Р. Бухараева

Со съезда

 
Ростепель.
Телеге нет проезда…
Но, меся лаптями снег и грязь,
В кожухе, под вешним солнцем тёплым
Он идёт в деревню торопясь.
 
 
Он идёт из города,
Со съезда —
Сельским миром выбранный ходок.
Много дельного он там услышал
И теперь спешит вернуться в срок.
 
 
Убеждали:
– Через дней десяток,
Грязь подсохнет —
Соберёшься в путь.
Лошадьми тебя домой доставим,
Ты ещё с недельку здесь побудь!
 
 
Но ходок не хочет ждать нисколько.
Много дельного узнал он тут,
Должен он с друзьями поделиться.
Невтерпёж!
Односельчане ждут.
 
 
Словно лишь вчера ему Калинин^[1]
Говорил:
«Есть тракторы для вас.
Время перейти на многополье,
Время взяться всем за труд сейчас!»
 
 
И ходок спешит по бездорожью.
Он вспотел.
Взбираться тяжело,
Близок вечер.
Вот и холм знакомый.
Скоро он придёт в своё село.
 

Февраль, 1925

Перевод А. Штейнберга

Осень наступила

 
И в бескрайних полях,
И в дремучих лесах
Деревья, цветы,
Посмотрите,
Пожухли и облетели.
 
 
Поймы в кустарниках,
Озёры и старицы
Ночью осенней,
Посмотрите,
Первым ледком прихватило.
 
 
Холодны стали дни,
Смолк последний родник,
Нас оставив одних,
Ощутите,
Птицы на юг улетели.
 
 
Дружной стайкой и нам,
Поднимая шум-гам,
На уроки пора,
Догадались,
За парты – заняться делом.
 

1929

Перевод Н. Ишмухаметова

Храбрый заяц

 
Заяц в сугробе
Продрогший сидит:
Уши обвисли,
И хвостик дрожит.
 
 
Ну-ка, возьмём его
В школу с собой,
Чтобы в тепле
Отогрелся косой…
 
 
Заяц, однако,
Был вовсе не трус.
Глянул сердито:
Без вас обойдусь!
 
 
Прыгнул – и только
Следы на снегу:
Сам отогреюсь —
В лесу на бегу!..
 
 
– Где же ты, заяц?
– По лесу бегу!
– Где ты, смельчак?
– Обгоняю пургу!
 
 
– Где ты, ау?
– Средь зелёных лугов!
– Где ты, ау?
– Среди жёлтых песков!..
 
 
Дальнего мы
Не боимся пути.
Храброго зайца
Хотим мы найти!
 

1930

Перевод Б. Сулимова

«Мы сквозь ресницы всё ещё смеёмся…»

 
Мы сквозь ресницы всё ещё смеёмся,
Друг другу глядя в жаркие зрачки,
Друг друга любим, но не признаёмся
В любви своей. Какие чудаки!
 
 
Я всё ещё влюблёнными глазами
Твой взгляд ловлю, слежу твои мечты.
Меня испепеляет это пламя.
Скажи по совести: как терпишь ты?
 
 
Лишь гляну я, и, верно, из кокетства
Ты неприметно мне грозишь в ответ.
Ну и шалунья, ну и молодец ты!
Будь счастлива, живи сто тысяч лет!
 
 
– Ну как дела твои, Муса?
                    – Чудесно! —
Отвечу я, и кончен разговор.
Лишь говорят глаза, что сердцу тесно,
Что мы лишились речи с неких пор.
 
 
Твой взгляд – как дождь в засушливое лето.
Твой взгляд – как солнце в пасмурный денёк.
Твой взгляд – весёлый вешний праздник света.
Лишь глянешь ты, и я не одинок.
 
 
Твои ресницы… Ох, твои ресницы —
Густая туча раскалённых стрел!
Твои зрачки мерцают, как зарницы…
Я, попросту сказать, пропал, сгорел.
 
 
Как я тоскую по тебе! Как часто,
Сказав, что не приду, я приходил!
А вздумаю уйти – и шутишь! Баста! —
С тобой расстаться не хватает сил.
 
 
Как сладостно и с каждой встречей ново
Тайком любить, любимым быть тайком!
Но бушеванье сердца молодого
Надолго ли?.. Что знаешь ты о нём!
 

1931–1932

Перевод М. Петровых

Молодость

 
Молодость со мной и не простилась,
Даже и руки не подала.
До чего горда, скажи на милость, —
Просто повернулась и ушла.
 
 
Только я, чудак, дивясь чему-то,
Помахал рукою ей вослед —
То ль просил вернуться на минуту,
То ль послал признательный привет.
 
 
Бросила меня в пути, не глядя.
Упорхнула лёгким ветерком,
Проведя, как на озёрной глади,
Борозды морщин на лбу моём.
 
 
И стоял я долго на поляне,
Чувствуя стеснение в груди:
Молодость, как этот лес в тумане,
Далеко осталась позади.
 
 
Молодость, резвунья, чаровница,
Чем же ты была мне так близка?
Отчего же в сердце длится, длится
Эта беспокойная тоска?
 
 
Может быть, в тебе мне были любы
Дни, когда я страстью был томим?
Раузы рябиновые губы,
Горячо прильнувшие к моим?
 
 
Или дорога мне до сих пор ты
Стадионом, где шумел футбол?
Был я одержим азартом спорта,
Много дней в чаду его провёл.
 
 
Или вот…
Стою перед мишенью,
Нажимаю, щуря глаз, курок.
Помню каждое своё движенье,
Хоть тому уже немалый срок.
 
 
Может быть, бывает так со всеми,
Злая память жалит, как пчела?
Или просто наступило время
Погрустить, что молодость прошла.
 
 
Ничего! Я унывать не стану,
Много в жизни и разлук и встреч.
Я и в старости не перестану
Слушать звонкой молодости речь.
 
 
Родина нас вместе с молодыми
Призовёт на бой с любой бедой, —
Встанем все тогда в одни ряды мы
И тряхнём седою бородой.
 
 
Молодость, не чванься, дорогая,
Жар в душе не только у тебя, —
Это жизнь у нас теперь такая:
Нам и жить и умирать, любя.
 
 
Не одна ты радость и утеха.
Разве счастье лишь в тебе одной?
Силе чувства возраст не помеха,
Солнце не кончается с весной.
 
 
Если снова Рауза родится —
Вновь придёт к заветному ручью.
Моему «джигитству» подивится
И погладит бороду мою.
 
 
Молодости нету и в помине,
Сколько ни гляжу я ей вослед,
Лишь на горизонте вижу синий,
Как морские волны, синий цвет…
 
 
Дай-ка я сегодня на прощанье
Обернусь, махну тебе рукой.
Это уж и вправду расставанье,
Молодость, товарищ дорогой!
 
 
За огонь затепленный – спасибо!
А грустить?.. Не та теперь пора.
Если бы ты возвратилась, ты бы
Удивилась яркости костра.
 
 
Не погаснет этот жар сердечный,
Жить, гореть, бороться буду я.
Вот что означает помнить вечно
О тебе, далёкая моя.
 

Февраль, 1933

Перевод В. Звягинцевой