В чем скрыт личный, глубинный источник творчества? Невероятная книга Моше Сафди великолепно отвечает на этот вопрос.

Стивен Гринблатт, лауреат Пулитцеровской премии

Сафди творит здания, которые невозможно забыть. Мемуары Сафди так же незабываемы, как и все, что он создал из камня, цемента и стали.

Саманта Пауэр, экс-представитель США при ООН, автор 4 книг

Рассказы Сафди о его проектах, от Музея истории Холокоста в Иерусалиме – здании, встроенном в гору, «которое проходит через нее, как шип», – до Marina Bay Sands в Сингапуре, сочетают убеждения интеллектуала с рассуждениями о влиянии пространства, света, звука, земли и воды.

New Yorker

Кто бы мог подумать, что один из ведущих архитекторов в мире так увлекательно и тепло сможет рассказать о своей жизни и объяснить, чего он стремится достичь?..

Air Mail

Как показывают эти с теплотой написанные мемуары, идеи, касающиеся прав человека, социализации и доступа к природе, по-прежнему составляют основу философии города и архитектуры Сафди даже сейчас, когда ему уже за восемьдесят.

Globe and Mail

Информативно и увлекательно… Свободный от терминов монолог о многих успехах и неудачах архитектора, который создает проекты по всему миру.

Quill & Quire

Очень интересный, преимущественно хронологический обзор карьеры Сафди.

Architectural Record

Чудесно!.. Простым и понятным языком Сафди формулирует свою философию художника и блестяще отстаивает архитектуру как средство выражения истины и красоты.

Publishers Weekly

Сафди обладает даром рассказчика. Он красноречиво объясняет, как архитектура может улучшить общество или место, и как она может служить общественному благу.

Дуглас Джонстон, Winnipeg Free Press

Содержательные, трогательные мемуары об архитектуре, творчестве и жизненном предназначении.

Kirkus Reviews

Мемуары, сопровождаемые манифестом об ответственном, тщательно продуманном проектировании.

Cultured

Знаменитый архитектор размышляет о своей жизни, о проектировании знаменитых зданий, таких как Habitat’67 в Монреале и Marina Bay Sands, и ратует за архитектуру, которая сосредоточена не только на красоте, но и на социальных функциях.

New York Times Book Review

Моше Сафди продолжает заниматься архитектурой в самом чистом и полном смысле этого слова, не обращая внимания на моду и стремясь придерживаться идеалов и идей мирового масштаба.

Президент Бостонского общества архитекторов Эмили Грандстафф-Райс – в своем письме о выдвижении Моше Сафди на Золотую медаль

Американского института архитекторов

Moshe Safdie

IF WALLS COULD SPEAK

My Life in Architecture

© Moshe Safdie, 2022

© Левензон С.М., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2024

КоЛибри®

Введение
Одна неделя из моей жизни

Купание в бесконечном бассейне, Marina Bay Sands, Сингапур, 2010 г.

Офисы Safdie Architects располагаются в четырехэтажном производственном кирпичном здании конца XIX века постройки. Это неприметный объект в одном из переулков Сомервилля, штат Массачусетс, в пятнадцати минутах ходьбы от Высшей школы дизайна Гарвардского университета. В разные годы здесь были производство плетеных изделий, оптовый склад виноторговли, автосервис. Наша компания въехала сюда в 1982 году. Мы расчистили внутреннее пространство здания, но его внешний вид сохранили в основном нетронутым. Кирпичное строение поддерживает каркас из массивных деревянных балок и колонн с элегантными чугунными капителями – самыми верхними характерными элементами, формирующими соединение между колонной и балкой. Большие, разделенные на части окна в стальных рамах подчеркивают кирпичную кладку снаружи. Мы расширили свои владения, добавив с задней стороны три эркера, и надстроили четвертый этаж. Когда мы купили это здание, тут и там на его внешних стенах зеленел плющ. Сегодня оно полностью увито плющом, бостонским и обыкновенным, так что кирпичная кладка с улицы совсем не видна. При дуновении легкого ветерка кажется, будто здание дышит. За окном моего кабинета под сенью плюща устроил себе логово енот. Большую часть дня он спит за оконным стеклом, и его присутствие успокаивает.

Однажды в начале 2020 года, в четверг утром, я приехал в офис на машине, за пять минут добравшись сюда от своего дома в Кембридже. В этот раз я вернулся в офис на целых две недели, что бывает редко. Через два дня я опять уеду. Хотя наш головной офис находится в Сомервилле, в последние годы большая часть работы ведется в Азии. Пандемия быстро нарушила наши привычки, но не саму работу. Мы с коллегами только что побывали на официальном открытии «Жемчужины Чанги» (Jewel Changi), торгово-развлекательного комплекса аэропорта Чанги, расположенного в центре широкого тороидального стеклянного купола, закрывающего террасы тропического леса. Каскад дождевой воды – самый высокий крытый водопад в мире – непрерывно падает из отверстия на вершине купола. На церемонии открытия ленточку перерезал премьер-министр Сингапура. Он весьма восторженно отозвался о дизайне. К празднованию присоединились сотрудники моего офиса и моя семья. Мы также отпраздновали свадьбу нашего партнера Харона Лубина и Хелен Хан, тоже архитектора, на фоне водопада. Харон был одним из двух руководителей проекта Jewel Changi. В Сингапуре мои семья и коллеги останавливались в Marina Bay Sands – эту береговую застройку также спроектировала и построила наша компания; комплексу уже 10 лет, и он стал достопримечательностью Сингапура. Если вы смотрели «Безумно богатых азиатов», то вы видели Marina Bay Sands – место действия во многих сценах фильма. Открытие комплекса Jewel Changi стало кульминацией шестилетних усилий. Сотни тысяч людей пришли в Jewel Changi на спокойную церемонию открытия и продолжали приходить потом. (В первые 6 месяцев ее посетили 50 млн человек.) В офисе после нашего возвращения царило ликование.

Помещение в Сомервилле приятно в любой день, при любых обстоятельствах: оно спроектировано так, чтобы поддерживать и укреплять дух товарищества, который необходим такой компании, как наша, и при этом сдержанно демонстрировать наши достоинства. От стеклянных парадных дверей посетителю, идущему по переходу, открывается вид на внутреннее пространство здания, вплоть до задней стены, где разливается мягкое сияние естественного света. Внутренняя часть просторна и многослойна: мостики и открытые лестницы обеспечивают беспрепятственный обзор. Отовсюду на любом этаже видно, что делается в остальной части помещения на этом уровне, а из различных мест на любом этаже можно увидеть участки других этажей. Интересно, что бы сделал из этого места художник Мауриц Корнелис Эшер?..

Крытый водопад в Jewel Changi, Сингапур

Вы входите в здание там, где на самом деле расположен второй этаж: посетителю кажется, будто это первый этаж, но ниже есть еще один уровень, где находятся наши служебные помещения, а его большую часть занимает макетная мастерская – место, где я бы с радостью проводил много часов в день. В вестибюле на стенах висят фотографии некоторых наших знаковых проектов: Jewel Changi и Marina Bay Sands; Музея американского искусства «Хрустальные мосты» в Арканзасе, выполненного по заказу Элис Уолтон; Habitat’67, жилого комплекса в Монреале, спроектированного к Всемирной выставке 1967 года «Экспо-67» – с этого проекта моя карьера резко пошла в гору. Но по соседству также расположены фотографии Музея истории Холокоста Яд Вашем в Израиле, культурного центра Скирболла в Лос-Анджелесе, штаб-квартиры Американского института мира в Вашингтоне, округ Колумбия, и Центра наследия хальса в Пенджабе, Индия. Также в холле много фотографий восьми новых башен, которые были только что построены в Чунцине, Китай, на стрелке, где встречаются две великие реки, – эти здания обозначили новые границы центра одного из крупнейших городов мира.

Второй и третий этажи состоят преимущественно из открытых чертежных зон, перемежающихся с моделями как законченных проектов, так и тех, что в силу различных обстоятельств так и не были реализованы: например, Коламбус-Серкл в Нью-Йорке (гнетущая история) и Национальный музей Китая, многообещающее предприятие, которое потерпело неудачу по не вполне понятным для меня причинам. Чертежный зал – теперь это анахроничное название для пространства, заполненного компьютерами, где никто, кроме таких старожилов, как я, не чертит карандашом или пером. Почти все в Safdie Architects работают в общем пространстве, разделенном низкими перегородками. В некоторых отсеках у компьютеров по два или три монитора. Я люблю физические модели – на самом деле мне они необходимы, – но в офисе почти все чертежи создаются именно с помощью компьютерного проектирования, когда изображения можно вращать, переворачивать и всячески ими манипулировать.

Мой кабинет (уединенный, если не считать енота), где я могу проводить встречи и небольшие конференции, находится на третьем этаже. Одна стена заполнена книгами и игрушками, вдохновленными нашими проектами, – в их числе LEGO-версия Marina Bay Sands. Стена за моим столом увешана фотографиями детей и внуков. Моя дочь Тааль с семьей в Мачу-Пикчу. Мой сын Орен с семьей в Египте. Мои дочери Кармелла и Ясмин в Иерусалиме. Моя жена Михаль на обложке Newsweek 1973 года. Есть фотография, на которой я показываю исторический музей Яд Вашем Бараку Обаме, в те времена еще молодому сенатору. И карикатура из New Yorker, беззлобно высмеивающая Habitat’67. Большую часть дня я провожу не в своем кабинете, а перехожу от стола к столу, встречаюсь с одной группой за другой, показываю наброски, сделанные накануне вечером или привезенные из поездки, или сижу с коллегой за монитором компьютера и наблюдаю, как разрабатывается замысел и какой вид он приобретает в трехмерном изображении.

Наши офисы в помещении бывшей фабрики и склада в Сомервилле, Массачусетс, непосредственно над железной дорогой из Кембриджа

Самый верхний этаж состоит из очень большого конференц-зала, из которого виден силуэт делового центра Бостона. Зал вмещает сорок человек. Мы построили его, когда работали над проектом Marina Bay Sands, узнав нечто важное о культурном разнообразии и разных стилях ведения бизнеса по всему миру. В ходе реализации гигантских проектов в Азии, подобных Jewel Changi и небоскребам в Чунцине, на встречи будут приезжать клиенты – представители разных народностей, и существует иерархия, которую нужно уважать. Есть люди, которые должны участвовать в каждом совещании. Элементы процесса могут быть столь же священны, сколь и непонятны. Это не похоже на мозговой штурм с набросками, сделанными в кофейне на обратной стороне салфетки.

Моя жена Михаль Роннен Сафди, 1973 г. Журнал отмечал 25 лет со дня создания Государства Израиль

Сегодня мы встречаемся с представителями еще одной незнакомой культуры – командой из Facebook (ныне Meta)^[1], прилетевшей из Менло-Парка, Калифорния. Мы только что закончили большую модель нового комплекса, который Марк Цукерберг намерен построить на месте штаб-квартиры корпорации. Модель Project Uplift, как Meta/Facebook называет комплекс, представлена в масштабе 1:240, ее размеры около 2,1 м в длину и 1,2 м в ширину. Проект выиграл конкурс, завершившийся всего три месяца назад. Перед нами стояла задача соединить два существующих кампуса корпорации с предполагаемым третьим. Пространство между ними не пустовало – оно включало скоростные шоссе, болота и часть городской застройки, – нужно было все это как-то связать. А новый кампус должен стать многофункциональным, объединив в себе не только офисный комплекс, но и гостиницу, и сквер. В конце концов наша команда выиграла конкурс, разработав проект, который включает эллиптический парк, нависающий над пространством и соединяющий главные сооружения, а также площадку с садом под куполом – «Форум» – для конференций и общественных программ. К настоящему времени в процессе работы, продолжающейся несколько месяцев, для Цукерберга уже проведены две презентации. Обе встречи стали короткими, им предшествовало напряженное планирование, и они были назначены на очень небольшие окна в его расписании. В конференц-зале на столах были подготовлены модели и чертежи. Цукерберг осмотрел их все и сосредоточился на самом необходимом.

Сегодня с группой инженерно-технических работников компании мы обсуждаем более подробно план «Форума», а также решение вопросов, касающихся согласований с местными и федеральными органами власти Калифорнии. Согласования – проведение проекта через лабиринт строительных норм и правил, законов о зонировании и различных общественных советов, которые в разных местностях отличаются, но везде сулят сложности, – это большая и неблагодарная часть работы, которую делает каждый архитектор. И это лишний раз напоминает о том, что архитектура не существует в каком-то абстрактном, неземном измерении, где полубоги размахивают своими волшебными палочками. Архитектура связана с реальными местами, населенными реальными людьми.

Встреча с Meta/Facebook заканчивается после обеда. Время после полудня я провожу в чертежных зонах, чтобы встретиться с разными группами. Некоторые работают над строительно-технической документацией медицинской школы, которую мы строим в Сан-Паулу, Бразилия. Мы только что получили образцы материалов с места, и необходимо пересмотреть некоторые детали конструкции покрытия из стекла и стали, разработанного и произведенного в Германии. Другая группа работает над новым жилым комплексом в Кито, Эквадор. Мы уже представили общую концепцию и получили одобрение, и теперь начинается этап эскизного проектирования. От инженеров получены новые данные с различными вариантами улучшения геометрии. Через зал наша команда по дизайну интерьеров компонует образцы и цветовые гаммы ковров, кафеля и дерева для больницы, которую мы строим в Картахене, Колумбия. Потом мы рассматриваем палаты, приемные и рестораны.

Встреча с клиентами в нашем офисе, 2019 г.: рассмотрение проекта нового кампуса для Meta/Facebook, строительство которого планируется в Менло-Парк, Калифорния

К пяти часам я возвращаюсь за свой рабочий стол. В электронном почтовом ящике начали накапливаться письма, и на некоторые нужно срочно ответить – это запросы из наших офисов на местах в Сингапуре, Шанхае и Иерусалиме. В любое время наше бюро занято проектами стоимостью несколько миллиардов долларов, и эти проекты находятся на разных этапах разработки. Проекты распределены в двенадцати часовых поясах, каким-то образом со всем этим справляется команда из восьмидесяти человек в Бостоне и из двадцати-тридцати человек в офисах на местах. Я отвечаю на письма с учетом срочности, часто добавляя наброски, чтобы детально проработать вопрос или объяснить мой более масштабный замысел. К семи часам я уже дома, раньше, чем обычно, чтобы спокойно поужинать с Михаль. Я рассказываю о событиях дня; Михаль слушает и дает советы. Хорошим новостям она радуется, а из-за плохих расстраивается даже больше, чем я. Наша жизнь и работа (Михаль – фотограф) тесно переплетены.