– Ну, Виталий Сергеевич, если не хотите вы контракт, то кто же может вас заставить?

Яр с улыбкой развёл руками, хотя улыбка давалась ему с трудом. Это был абсолютно новый инструмент в его арсенале, который приходилось осваивать с нуля. Он не привык улыбаться даже тогда, когда был счастлив, что случалось, в общем-то, не часто. Теперь же от него требовалось улыбаться вообще безо всякой радости, и, по его собственному мнению, улыбка от этого получалась куцей и неприятной.

Другим, впрочем, нравилось. Дашенька, его новая секретарша, улыбку хвалила и говорила, что лицо Яра с ней приобретает особый шарм.

Тук говорил, что шарм этот медвежий, и дипломатом Яр как не был, так и не станет никогда.

Больше спросить было некого, но новый деловой этикет предполагал, что партнёров всё же надо встречать с улыбкой, и Яр старался изо всех сил.

– Всё равно вы уже приехали, так давайте хоть отпразднуем как люди, – добавил Яр и гаркнул уже в сторону приёмной: – Даша, чаю нам!

Под чаем понималась, конечно же, водочка, но, опять же, нужно было соблюдать этикет. На кой чёрт дался ему этот этикет на сотой миле от города, где кругом снег, и никого, кроме них с Хамелёвым и двух десятков ребят в кожанках – по десятку с каждой стороны – Яр не знал?!

– Я рад, что вы всё понимаете, Ярослав Игнатьевич. Бизнес есть бизнес.

Называть своё дело «бизнесом» Ярослав тоже только начал привыкать. Хотя в этом в отличие от всего остального был хоть какой-то смысл.

Поборы и контрабанда хоть по-прежнему и приносили деньги , но реализовать их без юридического прикрытия становилось всё трудней. Да и суммы давно уже фигурировали те, которые лично ему для проживания были совсем уж не нужны.

Он расширил дом и купил новую квартиру, точнее, две – одну над другой, чтобы соединить их в одну двухэтажную. Потом расширил жильё так, что в его распоряжении целиком оказались два этажа – тут и его апартаменты, и комнаты Яны, и кабинет со спальней для Даши, и помещения охраны.

Появился и настоящий офис – даже раньше, чем собственная фирма. И тут-то и встал вопрос о том, что нужно выходить на «белый» рынок.

Сказал об этом Тук, который, женившись, стал рассудительным не в меру и к тому же очень сильно полюбил деньги. Но понимал это и сам Яр, который отчётливо ощущал, что нужно обеспечивать подступающую с горизонта старость.

К его удивлению, оказалось, что занять место в легальном бизнесе ничуть не проще, чем в теневом – точнее, различий не было никаких. Те же лица. Те же методы. Только вместо базара на перекрёстке с автоматами в руках – цивильные базары с водочкой под сёмгу в кабинетах и саунах под прицелом тех же самых автоматов.

Яр никогда не видел себя в бизнесе. Но мир менялся, и нужно было меняться ему под стать.

– А может… сразу в сауну… Девочек возьмём? Вон, Дашулька идёт, – Яр подмигнул.

Хамелёв окинул Дашу таким равнодушным взглядом, как будто она была мухой, севшей на окно.

На другую реакцию Яр и не рассчитывал, но попробовать стоило.

– Чего погорячее охота, а?

В глазах Хамелёва загорелось любопытство.

– Куда ж горячей?

– А есть у меня одна… Клеопатра, так сказать. Даша, позови.

– Вам сюда или сразу в сауну, Ярослав Игнатьич? – спросила Даша, прекрасно осведомлённая о том, как обычно проходили переговоры.

Вообще Яр женщинам не доверял, но Даша покорила его этой странной смесью молчаливой преданности и умения поддержать. Вообще Иногда ему вообще казалось, что Даша в него влюблена, но это, собственно, ничего не меняло – жена ему была не нужна, а секса хватало и так.

– В сауну, Дашуль. – Яр встал и кивнул Валерию на дверь.

Сауна располагалась в другом конце двора, и хотя с основным зданием её соединял узкий отапливаемый коридор, ходили обычно напрямую, чтобы почувствовать контраст.

Помещение было сравнительно небольшим и состояло из тамбура, где можно было раздеться, собственно парилки и небольшого бассейна, куда подавали девочек и коньяк.

Яр и Валерий успели раздеться – почти молча, перекидываясь только короткими репликами о «бизнесе». Валерий предлагал обратиться к поставщикам из Питера. Яр говорил, что тамошних ребят знает и они ему нравятся меньше, что московские свои.

А потом Валерий замер, глядя куда-то за спину Яру, и Яр усмехнулся, догадавшись, что подали десерт.

Он сам оборачиваться не стал, только переместился так, чтобы видеть происходящее за спиной в небольшом зеркальце на стене, но даже так понял, что член под полотенцем начинает стремительно подниматься.

Янка вошла неторопливой ленивой походкой пантеры, которая прекрасно знает, кто здесь на самом деле будет подан на ужин. Яр всегда заглядывался на то, как сочетается эта ленивая, развратная грация с чистотой голубых глаз, которые, казалось, ничуть не постарели за прошедшие два года.

Впрочем, заглядывался на это не он один.

Янка была шлюхой, но шлюхой грамотной – такой, каких надо ещё поискать. На неё западали даже женатые, а уж для таких безхозных, как Хамелёв, это было беспроигрышное угощение.

Яр и сам поначалу едва не запал, но вовремя одумался, поняв, с кем имеет дело, и сумел себя остановить.

– Вы что-то хотели… – Янка помедлила. Отчества она не называла демонстративно, сколько бы Яр ни пытался её к этому приучить. – Ярослав?

– Янка, гостю раздеться помоги.

Валерий вообще-то был уже почти что раздет. На нём оставались только брюки и белевшее под ними бельё.

Янка сквозь зеркало сверкнула на Яра взглядом, после которого сауна могла показаться северным полюсом, и подошла к Валерию.

Обняла его и, искоса наблюдая за реакцией Яра, прошлась руками по бокам. Наклонилась почти к самому уху Хамелёва и прошептала то, что было понятно и так:

– Меня зовут Яна. – Она снова прошлась руками по обнажённому телу мужчины, но теперь уже по животу.

– Ва… – Хамелёв закашлялся, когда беспардонная рука девчонки скользнула ниже и сжала его член сквозь тонкую ткань.

– Больно? – сочувственно шепнула Янка и погладила место, которое, по её представлениям, могло бы болеть.

– Валера, – закончил Хамелёв и, не дожидаясь, когда рука Яны окончательно сведёт его с ума, подхватил девушку за пояс и прижал к себе. Прошёлся ладонями от самых лопаток вниз, подхватил ягодицы и крепко сжал на секунду. Затем вернулся к пояснице и потянул наверх майку.

Яр, скрипя зубами, наблюдал, как под напором грубых рук обнажается тонкое тело. Как напрягаются под пальцами Хамелёва мышцы на спине Яны – такие сочные, что так и хочется укусить, обтянутые холёной загорелой кожей, на которой – Яр знал это даже не глядя – нельзя было обнаружить ни одного дефекта.

Руки Яны скользнули по бёдрам Хамелёва, стаскивая разом, и брюки и то, что было под ними, и одновременно с руками сама Яна скользнула вниз, опускаясь на корточки, так что освободившийся член Хамелёва едва не ударился о её лицо.

Яр сжал кулак. Он подумал, что после обязательно врежет девчонке за такие выходки, потому что это в сервис не входило. Ей было сказано просто раздеть. Но Яне, похоже, нравилось его бесить.

– Вас в парилке навестить или в бассейне подождать? – спросила Яна, медленно поднимаясь и будто бы невзначай скользя животом по бедру Хамелёва. Со спины Яр не мог разобрать, нравится ей происходящее или нет, но Валерий, видимо, что-то ощутил, потому что тут же подхватил Янку под ягодицы и прижал крепче. Потом, с трудом оторвавшись от лица девушки, перевёл полубезумный взгляд на Яра.

– Внутри, – ответил тот за него. – Что мы, не мужики, да, Валер? – Он хохотнул, хотя смеяться не хотелось совсем.

Хамелёв только коротко кивнул.

– Тогда мне подготовиться? – спросила Янка, обращаясь, вроде бы, к Хамелёву, но по-прежнему искоса поглядывая на Яра.

Яр повернулся, наконец, к ним – к входу в сауну они стояли ближе – и пошёл к двери. Проходя мимо, подхватил Янку за другую руку и прошипел в ухо – громко, так чтобы услышала даже стоящая у дверей охрана:

– Ты опытная шлюха.

Взгляд Янки изменился всего на секунду, и Яр понял, что удар попал в цель. Он отпустил руку и прошёл сквозь дверь.

Он успел усесться на скамью и откинуть голову назад, когда в дверях появился Хамелёв.

Янка шла последней – ей оставалось ещё снять джинсы, и стоило ей войти внутрь, как Яр протянул руку, сдирая с неё полотенце. Очень уж хотелось проверить, как она отреагирует.

Янка вздрогнула на секунду, но сопротивляться не стала,только посмотрела ему в глаза потемневшими – видимо, от жары – глазами.

Яр хлопнул её по заднице, которая тут же вздрогнула, чуть приподнявшись.

– А ну, покрутись. Дай Валере посмотреть, что у нас сегодня есть.

Янка выполнила команду не сразу.

Сначала завела руки за голову, потягиваясь и демонстрируя красивую высокую грудь и плоский живот. Потом, не опуская рук, медленно повела бедром и развернулась. Когда она оказалась к мужчинам спиной, Яр не преминул шлёпнуть её по заднице ещё раз и озвучить, скорее для Валеры, чем для Яны:

– Хороша?

Почему-то накатила гордость от мыслей о том, что эта задница, кто бы её ни лапал, всё равно его и только его. Янка будет сосать те члены, которые он прикажет, и подставляться тем, кому скажет он. Это идеальное тело принадлежало ему от начала до конца. А душа… Яр не верил в души и уж тем более не верил, что душа может быть у шлюхи. Янка была шлюхой. Но всё-таки эта шлюха была его.

Валерий тоже положил руку Яне на задницу и, проведя пальцами по нежной коже, скользнул в промежность, поглаживая что-то там в темноте.

Янка задышала тяжело. Видимо, Хамелёв нашёл какое-то чувствительное место. Бёдра её чуть заметно задрожали, ноги грозили подкоситься.

Яр откинулся.

Смотреть, как по телу Яны шарит рука Хамелёва, было неприятно, как бы он ни убеждал себя, что давно привык.

– Так что, точно не хочешь контракт?

Рука Хамелёва замерла.

– Яр, вроде, решили всё, а?

– Ну, не волнуйся так. Решили так решили. Янка, обслужи нашего гостя так, чтобы ему стало по-настоящему хорошо. – Яр повернулся к Хамелёву и добавил: —Я это не чтобы убедить.

Тот кивнул. Хотел сказать что-то, но не успел, потому что Янка развернулась, сбрасывая его руку, и резко опустилась на колени. Резким движением развела бёдра Хамелёва в стороны и склонилась к его паху, скользнула вдоль члена, не прикасаясь – будто принюхиваясь.

На Яра она больше не смотрела – глаза её были закрыты, а лицо стало каким-то… блаженным. Яр даже повёл плечами, отгоняя наваждение, потому что на лице Янки не было ни страсти, ни похоти, ни стеснения. Будто она не делала вовсе ничего недопустимого. Будто они с Хамелёвым были только вдвоём, и будто Валерий не был случайным несостоявшимся партнёром, а был кем-то… любовником или, может быть, даже любимым.

Она высунула язык и прошлась им по стволу – вдумчиво, ощупывая кончиком каждую венку.

Затем поймала губами головку и мягко потянула на себя кожицу.

Хамелёв хрипло выдохнул, а губы Янки продолжили скользить по его члену. Яр отодвинулся, чтобы не поддаться желанию схватить эту шлюху за волосы и оттащить силой от столь любимого ею лакомства. Вместо этого он, как зачарованный, смотрел, как надевается голова Яны на стоящий колом член.

Валера уже тяжело дышал. Яр видел, как медленно и сильно вздымается его грудь.

Янка этого видеть не могла, но будто компенсируя отсутствие обзора, подняла руку и принялась гладить живот Хамелёва, задрожавший под её рукой, и грудь, которая теперь стала вздыматься быстрее.

– Яйца ему оближи, – приказал Яр. Янка, наконец, открыла глаза – всего на секунду, чтобы сверкнуть на него злым взглядом из-под ресниц. Поймала яйца Хамелева в свободную ладонь, а другой скользнула выше, дотягиваясь до его губ. Всё это Янка сделала одновременно, а в следующую секунду прикрыла рот Хамелёва правой рукой, а левую сжала так, что Валерий заорал – крик его, и без того приглушенный толстыми стенами, потонул в ладони Янки.

Хамелёв задёргался, вырываясь, но схватился не за плечи девушки, а за собственную грудь, и принялся скрести ногтями то место, где должно было быть сердце.

Потом дёрнулся в последний раз и затих.

Янка едва успела отшатнуться, когда из уретры хлынула прозрачная жидкость вперемешку с мочой.

Яр выждал с полминуты, глядя Яне в глаза – всё такие же тёмные и будто бы остекленевшие. Потом крикнул:

– Охрана! Валерию Сергеевичу плохо! На помощь! – и бросился к двери.

Янка не двинулась. Продолжала следить за ним этим немигающим взглядом. Только отодвинулась подальше от неподвижного тела того, кто никогда уже не сможет ничего подписать.

Когда Яр исчез за дверью, она обняла колени руками и уткнулась в них лбом. Плечи сотрясали беззвучные рыдания. Благо так и должен был бы вести себя тот, кто только что впервые увидел смерть.

***

Той ночью Яру не спалось. Никак он не мог отогнать от себя виденье пухлых губ Яны, скользящих в опасной близости от промежности чужого мужчины, её загорелых, совсем маленьких ягодиц, в которые так и хотелось вцепиться рукой, и струи желтоватой жидкости, бьющей из мёртвого тела.

Всё вместе составляло тошнотворную картину.

В конце концов, когда время приближалось к трём, Яр сел на кровати и, потянувшись к трубке, набрал номер внутренней связи. Ответили почти сразу – видимо, там тоже не спали.

– Зайди, – коротко приказал Яр и бросил трубку.

Встал и, натянув халат, вышел в кабинет – не тот, где он принимал посетителей, а другой, куда имели доступ только трое.

Подошёл к буфету и плеснул в бокал коньяка. Принюхался и, прихватив с собой бутылку, опустился в кресло.

Сделал глоток.

Раньше он никогда не пил коньяк вот так, по глоточку, но теперь тот сам будто бы и не шёл ему в горло – приходилось цедить понемногу, давиться терпким вкусом и всё же пить.

Янка появилась через пять минут – на ней были только джинсы с расстёгнутой пуговицей и чёрная рубашка, полы которой и вовсе болтались свободно. Она посмотрела на Яра заспанным взглядом – глаза у неё были красные, а на щеке отпечатался след от подушки. Яр подумал, что будь она простой уличной шлюхой, в таком виде её вряд ли бы кто-нибудь купил.

– Отсоси, – приказал он так же коротко.

Янка приблизилась к нему и опустилась на колени между раздвинутых ног. Развязала пояс халата, но приступать к делу не спешила.

Она гладила его бёдра, скользя пальцами близко-близко от застарелой раны, которая всё ещё продолжала ныть по ночам.

Запечатлела мягкий поцелуй рядом с оставшимся на её месте шрамом, прильнула на секунду щекой и потёрлась, как котёнок.

Сосать ей явно не хотелось, так что Яр решил помочь.

Он опустил руку девушке на затылок. На секунду замер, просто наслаждаясь шелковистой мягкостью её волос. Они у Янки были такими же длинными, как и два года назад, даже, может быть, стали чуточку длинней. Иногда Яру хотелось пройтись по ним рукой, потому что просто прикасаться к ним было приятно, но он останавливал себя, не давая поддаться слабости.

В следующую секунду он надавил на затылок девушки, заставляя уткнуться носом себе в пах. Губы Яны открылись, впуская член. Язык принялся работать, выписывая зигзаги вдоль ствола и поглаживая головку. Глаза Янки были открыты. Они снова стали голубыми и чистыми, как у святой, и смотрели в самую глубину Яриковых глаз.

Это разозлило Яра ещё сильнее, и он качнул бёдрами, толкаясь глубже, проникая в самое горло, так же послушно открывающееся ему, как только что открывались губы.

В голове с новой силой замелькали образы этих же губ на чужом члене, этого затылка, мелькающего между ног Хамелёва. Яр прижал Янку к паху, заставляя задохнуться, а потом так же резко потянул за волосы, оттаскивая назад.

– Шлюха! – выплюнул он.

Когда семя брызнуло из его члена, Янка попыталась податься вперёд, поймать его губами, но Яр не позволил. Его рука твёрдо держала Янку за волосы, а сам он наблюдал, как сперма заливает её холёное лицо, и ему становилось легче – с каждой каплей, с каждым миллиметром гаснущей красоты.

– Это всё? – спросила Яна, когда струя иссякла.

Раньше, когда всё только начиналось, она сама приникала к его члену, стараясь вылизать остатки. Теперь это нужно было приказывать, а Яру стало вдруг невыносимо противно от этих приказов.

– Убирайся! – бросил он и так же, за волосы, отшвырнул Яну прочь.

Она не упала. Спружинила мягко, как кошка, поднялась на ноги и вышла за дверь. Только в коридоре она вытерла лицо полой рубашки.

Вернувшись к себе, долго не могла уснуть, как не могла уснуть и до того, как её вызвал Ярослав.

Он крутилась в темноте почти до самого утра, а потом, когда стрелка часов оглушительно щёлкнула, становясь на цифру «шесть», встала. Достала из тумбочки тетрадь, исписанную до середины, и ручку. Подошла к подоконнику, села и, пристроив тетрадь на коленях, принялась писать.

«1 января 1995 года. Наш третий Новый год.

Я всё время думаю: где же мы свернули не туда? Потому что я вижу, что Яру так же больно, как и мне. И, несмотря на то, что я вижу эту боль, всё равно не могу его понять.

С ним никогда не было легко. Но я поняла, что люблю его – наверное, уже тогда, когда увидела в первый раз. Когда он приехал в наш дом.

С тех пор для меня не изменилось ничего, а раз так – наверное, не изменится уже никогда. Что бы он ни делал со мной, моя любовь не становится слабей. Это – как болезнь, от которой мне не вылечиться никак.

И, что самое страшное, я чувствую, что он тоже любит меня. Я не знаю, откуда у меня эта уверенность. Если бы не она, я бы давно уже не выдержала и покончила с собой, потому что жить так, как я живу сейчас, нет никакого смысла.

Я начинаю ненавидеть людей – всех, кто касался меня, видел меня и знает, чем я стала.

Яр прав: я просто шлюха, даже если когда-то это и было не так. Но я сама выбрала то, кем стала. Если подумать, я, наверное, выбрала бы это снова, если бы это приблизило меня к нему.

Ирония в том, что ближе мы так и не стали, и я уже не знаю, станем ли когда-нибудь.

Каждый раз, когда меня касаются чьи-то руки, я представляю, что это руки Яра. Иногда у меня почти выходит поверить, особенно, если настоящий Яр не смотрит на меня с презрением из другого угла. Когда он смотрит, это больнее всего.

Иногда я думаю, что Яр ненавидит меня так же сильно, как я люблю его. В такие минуты мне хочется умереть, потому что всё, что я делала и делаю, теряет смысл. А потом он даёт мне надежду, и мне снова приходится жить. Рядом с ним и в то же время далеко от него».

– Я сожалею о том, что случилось с вашим отцом.

Яр скользнул рукой вдоль бока Яны, сидевшей на подлокотнике его кресла.

Близость Яны придавала ему уверенности. Когда тела Яны не было у него в руках, Яру казалось, что он и сам лишился руки.

Дело, впрочем, было не только в психологическом комфорте.

Худенькую девушку, разодетую в дорогие шмотки, никто не принимал всерьёз. Никто даже не проверял, есть ли у Яны оружие, а металлоискатели она обходил с лёгкой улыбкой, иногда опасно прижимаясь к охранникам бедром.

Улыбка у Янки в самом деле была какая-то… волшебная. Яр заметил уже давно, что эта улыбка служит пропуском в каждые двери, а любую услугу позволяет получить бесплатно и без применения силы. Он и сам иногда впадал в странный транс, глядя на эту улыбку, становился словно обкуренный – уходили все беды, и хотелось просто смотреть на неё ещё и ещё.