* * *

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Talos Claims His Virgin

© 2015 by Michelle Smart

«Его любимая скрипачка»

© «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

Глава 1

Талос Каллиакис опустил голову и потер затылок, когда до него дошел смысл сказанного врачом.

Оглянувшись, он посмотрел на своих двух братьев и прочел скорбь на их лицах.

Астреус Каллиакис – король Агона, их дедушка, умирал.

Гелиос, старший из трех братьев и наследник престола, сложил руки на груди и глубоко вздохнул, прежде чем заговорить.

– Нам надо провести юбилейные торжества раньше.

Весь Агон собирался отпраздновать пятидесятилетие правления Астреуса. Мероприятия были запланированы на конец лета, до них оставалось шесть месяцев. Врач-онколог недвусмысленно сказал братьям, что король долго не продержится.

Талос откашлялся:

– Я предлагаю сосредоточиться на юбилейной гала-вечеринке, а остальные мероприятия отменить. Они лишние. Давайте сделаем гала-вечеринку истинным праздником для короля.

– Я согласен, – кивая, сказал Тесей – средний брат. – Мы должны провести ее в апреле, то есть через три месяца. Будет хлопотно, но мы справимся.

Следовало торопиться. Два месяца интенсивной химиотерапии на время уменьшили опухоли, пронизывающие органы короля. Но он уже не выздоровеет. Уже слишком поздно.

Через два месяца

Талос Каллиакис вошел в заднюю дверь театра, где размещался Национальный оркестр Парижа, и обратил внимание на выцветшие, шелушащиеся обои, потертый ковер и потолок с потеками воды. Неудивительно, что здание считалось отвратительным. Из всех оркестровых домов, которые он посещал за последние два месяца, этот объект был, безусловно, худшим.

Но он пришел сюда не из-за состояния этого здания. Он явился сюда по собственной прихоти после того, как его разочаровали скрипачи других крупных оркестров Франции и оставили в недоумении музыканты ведущих оркестров Греции, Италии, Испании и Англии.

Время шло.

То, что он прежде считал простой задачей, стало настоящим испытанием его выносливости.

Он искал скрипача, который очаровал бы его своей игрой так, как это делала его бабушка, пока она была жива. Выбранный скрипач получит право исполнить последнюю музыкальную пьесу, сочиненную бабушкой Талоса, в сопровождении собственного оркестра на юбилейной гала-вечеринке в честь короля.

К этому моменту около десяти парижских скрипачей желали продемонстрировать Талосу свое мастерство.

Он просто хотел, чтобы все поскорее закончилось.

Отчасти он хотел выбрать любого скрипача. Все, кого он прослушал до сих пор, были профессиональными, замечательными музыкантами, способными вызвать восхищение у любого слушателя. Но их игра не трогала его сердце. А он знал, что должен выбрать подходящего человека, чье исполнение заденет его за живое.

Для юбилейной гала-вечеринки требуется лучший скрипач. Меньшего его дед не заслуживает. И его покойная бабушка тоже заслуживает лучшего.

Скрипачи выстроились за кулисами; остальные музыканты сидели в зрительном зале. Он давно бы начал прослушивание, если бы дорожные работы не заставили его водителя объезжать здание театра с задней стороны.

Талос обдумывал дела, которые ему пришлось отложить за последние два месяца. Как квалифицированный юрист, он курировал все продажи, слияния и выкуп бизнес-империи, которой управлял вместе со своими двумя братьями. Однако он не всегда использовал свои юридические навыки, чтобы добиться того, чего он хотел.

Тесей – средний брат в семье Каллиакисов, решил инвестировать средства в интернет-проекты. Если прогнозы окажутся верными, то прибыль превысит инвестиции в четыре раза менее чем через два месяца. Но у Талоса были подозрения в отношении владельцев этих интернет-проектов.

Его мысли о недобросовестных программистах прервались, когда он услышал слабый звук, идущий через дверь слева от него.

Он сделал паузу, подняв руку, и попросил тишины.

Напрягши слух, он повернулся лицом к двери.

Вот оно.

Единственное классическое произведение, которое он знал наизусть.

К его горлу подступил ком.

Желая услышать игру отчетливее, но не желая беспокоить скрипача, он осторожно повернул ручку и приоткрыл дверь.

И тут у него сдавило грудь – на него нахлынули горькие воспоминания.

Ему было всего семь лет, когда умерли его родители. Ночи, которые последовали за этим, до того, как его братья отправились в английскую школу-интернат, в которой он стал учиться всего через год, оставляли его безутешным.

Королева Рэя Каллиакис – обожаемая им бабушка, успокаивала его единственным способом, какой она знала. Она приходила к нему в комнату, садилась на край его кровати и играла «Медитацию» из оперы «Таис» Жюля Массне.

Он не вспоминал этот музыкальный отрывок более двадцати пяти лет.

Скрипач играл медленнее его бабушки, но эффект был тот же. Томительный, но успокаивающий, как бальзам на ране, который просачивается сквозь кожу, чтобы исцелить тело изнутри.

В игре скрипача было нечто особенное, неуловимое.

– Вот оно, – сказал Талос, обращаясь к дирижерам оркестра.

Переводчик перевел его фразу на французский язык.

Женщина с острыми чертами лица, сидящая слева от Талоса, посмотрела на него с таким выражением лица, будто она не поверила, что он говорит серьезно. Потом ее глаза сверкнули, и она в волнении распахнула дверь.

В углу комнаты, придерживая скрипку подбородком и держа в правой руке смычок, стояла высокая, гибкая девушка. Она походила на кролика, ослепленного светом фар несущегося на нее автомобиля.

Глаза.

Раньше она не видела подобных глаз.

Они походили на лазеры.

Амалия вздрогнула, думая о них.

Она снова вздрогнула, когда вышла из театра на грязную автостоянку. Крепко держа в руках скрипичный футляр, она натянула на уши красно-серую полосатую шапочку.

Рядом с ней остановился длинный черный автомобиль. Открылась задняя дверца – из машины вышел очень высокий человек.

Через секунду Амалия поняла, что этот гигант – Талос Каллиакис.

На нее снова уставились его внимательные, удивительные глаза. Она во второй раз испытала те же пугающие и головокружительные ощущения.

Когда дверь в репетиционный зал распахнулась и Амалия увидела, как все на нее смотрят, ей захотелось сбежать. Она не записывалась на прослушивание, но ей сказали прийти на тот случай, если понадобится весь оркестр.

Эти глаза…

Они так долго смотрели на нее, что ей показалось, будто она выпала из реальности.

Она была высокого роста, но Талос возвышался над ней и выглядел очень мощным и мускулистым.

У нее пересохло во рту.

У него были густые, не слишком короткие черные волосы, слегка взъерошенные спереди, с завитками у основания шеи. На его квадратном подбородке красовалась густая темная щетина.

Несмотря на дорогую одежду и обувь ручной работы, Талос выглядел как Тарзан, раскачивающийся на лианах в джунглях и стучащий кулаком себе в грудь.

Он выглядел опасным. Очень опасным. Шрам на правой брови, который делил ее надвое, только усиливал впечатление.

Он сделал к ней несколько шагов, протянул руку и, не улыбаясь, произнес на совершенном английском языке:

– Амалия Картрайт, я рад встрече с вами.

Откуда он знает, что она говорит на двух языках?

Судорожно сглотнув, Амалия взяла скрипичный футляр в левую руку и протянула Талосу правую. Он тут же обхватил ее пальцы сильной загорелой рукой. Амалия носила шерстяные перчатки, но все равно почувствовала жар его руки.

– Месье Каллиакис, – пробормотала она в ответ.

Отдернув руку, она обхватила ею скрипичный футляр.

– «Мне требуется ваше внимание». Пожалуйста, садитесь в машину, – сказал он.

Мне требуется ваше внимание. Не будь она так взволнована присутствием Талоса и глубиной его хрипловатого и густого баса, который вполне соответствовал его внешности, она рассмеялась бы в ответ на его официальное обращение.

Вздрогнув, она вспомнила, что он принц. Королевская особа. Должна ли она сделать реверанс? Он исчез из репетиционного зала до того, как их официально представили друг другу.

Откашлявшись, она сделала небольшой шаг назад.

– Примите мои извинения, месье, но, по-моему, нам нечего с вами обсуждать.

– Уверяю вас, вы ошибаетесь. Садитесь в машину. Здесь слишком холодно, чтобы вести дискуссию.

Он говорил как человек, привыкший повелевать.

– Это связано с моей игрой? Я уже объяснила вашему помощнику, что я не смогу участвовать в гала-вечеринке, потому что приглашена на другое мероприятие. Приношу свои извинения, если это сообщение не дошло до вас.

Помощник Талоса – мужчина средних лет – не смог скрыть шока, когда она сказала, что не будет участвовать в гала-вечеринке. Дирижеры оркестра уставились на нее с мольбой.

– Ваше сообщение дошло до меня, поэтому я вернулся из аэропорта и приехал сюда, чтобы об судить этот вопрос с вами напрямую.

Его неудовольствие было очевидным, словно его планы рухнули по ее вине.

– Вам надо отказаться от участия в другом мероприятии. Я хочу, чтобы вы сыграли на гала-вечеринке для моего дедушки.

– Я бы тоже этого хотела, – солгала она. – Но от участия в запланированном мероприятии я отказаться не могу.

Он нахмурился, будто не привык к тому, что ему отказывают.

– Вы понимаете, кто мой дедушка и какая огромная возможность вам предоставляется?

– Да, он король Агона, и я понимаю, какую великую честь он мне окажет, выбрав меня…

– На вечеринке будет большинство мировых государственных деятелей…

– Но в оркестре много других скрипачей, – продолжала она, ведя себя так, словно он не прерывал ее. – Если вы прослушаете их, то подберете более талантливого исполнителя, чем я.

Конечно, она знала, каким грандиозным событием станет гала-вечеринка. Ее коллеги-музыканты говорили о ней уже несколько недель. Все европейские оркестры были предупреждены о том, что принц Талос Каллиакис ищет скрипача. Когда вчера подтвердили, что он приезжает на прослушивание скрипачей Национального оркестра Парижа, все женщины-скрипачки немедленно отправились в парижские салоны красоты – окрашивать волосы, делать эпиляцию и т. д.

Три принца Агона считались самыми завидными холостяками Европы. И самыми красивыми.

Амалия знала, что она не будет участвовать в прослушивании, поэтому она не прихорашивалась.

Если бы она знала, что Талос будет слушать ее игру, она бы старательно фальшивила.

Она не могла играть на юбилейной гала-вечеринке! Просто не могла. При одной мысли об этом ее бросало в холодный пот.

Налетел холодный ветер. Она поджала озябшие пальцы промокших ног. На заднем сиденье автомобиля Талоса было очень уютно и тепло.

– Простите, месье, но мне надо домой. У нас сегодня вечером концерт, и я должна вернуться сюда через несколько часов. Я желаю вам найти подходящего скрипача.

Его лицо едва заметно смягчилось, но его светло-карие глаза смотрели настороженно.

– Мы поговорим снова в понедельник. А пока я предлагаю вам задуматься над тем, от чего вы отказываетесь, не желая солировать.

– В понедельник у нас выходной. Я буду в театре во вторник, если вы хотите поговорить со мной. Хотя я сомневаюсь, что нам есть о чем говорить.

Он наклонил голову:

– Поживем – увидим. О, при нашей следующей встрече вы можете обращаться ко мне официально: ваше высочество.

На этот раз она не сдержала улыбку:

– Но, месье, мы во Франции. Даже когда у нас была королевская семья, к мужским наследникам престола обращались «месье», поэтому я правильно вас называю. И мне кажется, я должна напомнить вам, что случилось с теми, кто хвастался своей королевской кровью. Им отрубили головы.

Амалия заняла свое место на сцене – во втором ряду сзади. Ей нравилось быть скрытой от внимания.

Все ждали Себастьяна Кассела – приглашенного дирижера. От волнения у Амалии покалывало кожу.

Посмотрев в зал, она увидела, что он заполнен только наполовину.

Как долго это будет продолжаться?

Париж – город культуры. Он веками поддерживал и прославлял свои оркестры. Но некоторые оркестры теперь выступали в убогих условиях – например, в Музыкальном театре, который когда-то был ярким и прославленным. Годы недофинансирования привели к тому, что этот театр стал приносить убытки.

Увидев мощную фигуру в правой ложе, Амалия моргнула и присмотрелась. Она поняла, отчего так нервничает.

Она вдруг подумала о принце Талосе. Этот человек излучал опасность, от которой ей хотелось убежать куда глаза глядят.

Скрипачка Джульетта, сидящая рядом с Амалией, ткнула ей в бок острым локтем.

На них смотрел Себастьян.

Амалия заставила себя смотреть перед собой и уселась удобнее, молясь, чтобы ее пальцы не потеряли ловкость.

Сидя среди восьмидесяти талантливых музыкантов, она обычно чувствовала себя невидимой – просто еще одной скрипачкой под светом софитов. Она активно избегала быть в центре внимания с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет.