Эти агитационные сборники создавались подобно коллекциям анекдотов в русском зарубежье – составители, как и их коллеги-эмигранты, активно – и при этом практически без какой-либо существенной редакторской правки – переписывали тексты из более ранних сборников, поэтому если в двух близких, буквально дословно воспроизводящих друг друга сборниках один или несколько текстов приведены в сильно различающихся вариантах, мы можем сделать вывод, что составитель сборника, скорее всего, заменил текст на более, по его мнению, удачный или более привычный для него. Это дает нам серьезнейшие основания для констатации устной природы данного сюжета – прочие же сюжеты, зафиксированные во фронтовой печати, внесены в Указатель в статусе сомнительных.

После войны до 1989 года на территории России и других советских республик практически не выходило никаких сборников советских анекдотов. Исключением стали только публикации подборок анекдотов военного времени издательства Министерства обороны СССР. Как пример можно привести крупную (почти сто сюжетов) подборку «реприз, шуток и анекдотов» из сборника «Фронтовой юмор» [ВВ 1970], изданного в 1970 году, – согласно предисловию, в нее вошли архивные материалы Центрального музея вооруженных сил СССР, военного отдела Государственной библиотеки имени Ленина, Государственного литературного музея и Института этнографии Академии наук СССР. При этом сравнение «Фронтового юмора» со сборниками военного времени позволяет нам сделать вывод о почти дословной перепечатке текстов из последних – то есть ничего сверх проверенного много лет назад военной цензурой в нем не публиковалось.

В то же время получили распространение самиздатовские сборники политических анекдотов. Несмотря на сведения о существовании нескольких подобных сборников, поработать нам удалось лишь с одним, доподлинно распространявшимся в самиздате, копия которого отложилась в домашнем собрании Виталия и Ирины Белобровцевых (Таллин); возможность поработать с ним мы получили благодаря любезному участию Г.Г. Суперфина. Данный сборник представляет собой 33 машинописных листа формата А2, переплетенных в обложку из серого картона, и состоит из четырех неравномерных разделов. Первый, озаглавленный «История в анекдотах», занимает 22 листа с единой нумерацией страниц от 1 до 54. Открывается он небольшим предисловием с общими фразами о популярности политических анекдотов, цитатами из Горького, Евтушенко, журнала «Наука и техника» и заявлением, что анекдоты, собранные под одной обложкой и расположенные в хронологическом порядке, «составят историю периода, который в них отражен, причем концепция здесь будет близка к идеалу, т.е. к действительному положению вещей, никем не навязана, не подредактирована, не подверглась давлению, не испытала искажения». Сама подборка анекдотов открывается несколькими дореволюционными юмористическими текстами, такими как «Письмо запорожцев Магомету IV» и счет за обновление росписи храма, якобы предоставленный безымянным маляром настоятелю некого монастыря. С седьмой страницы начинается подборка анекдотов – каждый из приведенных текстов имеет порядковый номер от 1 до 376. Следом за 54-й страницей идет лист с заголовком «1980» и десятью анекдотами про Афганистан и Олимпиаду. Название этой части и тот факт, что она не имеет общей с первой частью нумерации страниц, заставляет нас думать, что она содержит в себе анекдоты, появившиеся незадолго до завершения работы над сборником, поэтому можно условно датировать его первой половиной 1980-х годов. Третья часть озаглавлена «Отвечает армянское радио» и представляет собой восемь пронумерованных от единицы страниц со 146 небольшими анекдотами вопросно-ответной структуры. Четвертая часть – полторы страницы текстов под заголовком «Разное» – включает в себя 25 пословиц, стихотворных эпиграмм и небольших анекдотов.

Сборник вполне самостоятелен и не имеет очевидных генетических связей с прочими коллекциями анекдотов, известными нам. Значительная часть текстов представляет собой бытовые сюжеты и анекдоты, построенные на этнических стереотипах, часть политических сюжетов приведена в их наиболее распространенных вариантах, поэтому в данный Указатель было включено лишь 124 записи из всех имеющихся в сборнике.

Возможен самиздатовский генезис еще одного анонимного машинописного сборника – собрания анекдотов из фонда К.А. Любарского в Архиве инакомыслия в СССР Международного Мемориала [ЛК *1991]. Он представляет собой ксерокопии машинописного сборника, переплетенные в три тетради, не содержащие никакой информации о собирателе, а также о времени и месте составления коллекции. В третьей тетради содержится несколько текстов о перестройке и М.С. Горбачеве, поэтому мы условно датировали сборник 1991 годом, что не отменяет возможности более раннего ее происхождения. Собрание содержит 740 текстов, часть из которых доступна нам в единственной записи. В связи с абсолютным отсутствием информации о составителе, месте и времени возникновения сборника мы были вынуждены отнести его к разряду источников с невысоким уровнем достоверности и сюжеты, известные нам только по записи в данном сборнике, пометить как вероятно не имевшие устного хождения.

Начало девяностых характеризуется изданием значительного количества подборок анекдотов. Первая публикация текстов политических анекдотов, обнаруженная нами, относится к 1989 году¹⁴⁹, начало же выпуску анекдотических сборников было положено в 1990 году¹⁵⁰. Прилавки магазинов оказались наводнены многочисленными брошюрами с анекдотами, издававшимися почти столь же многочисленными кооперативными издательствами, но ценность материалов, опубликованных в постсоветское время, очень невелика. Постсоветские сборники были ориентированы на коммерческий успех, необходимость «залить» в издание определенный объем текста серьезным образом сказалась на качестве изданий и на уровне плагиата и фальсификаций. Почти под каждой обложкой с заголовком «Анекдоты» и датой издания с 1990 года по наше время исследователя ждут хорошо знакомые тексты из «Советского Союза в зеркале политического анекдота» [ШТ 1986], только без комментариев и датировок реальных составителей¹⁵¹. История заимствований в анекдотопечатании двух последних десятилетий в высшей степени запутанная – после выхода русского издания [ШТ 1986] в 1992 году у нас нет возможности считать любое последующее собрание анекдотов свободным от заимствований, прямых или опосредованных. Даже в «авторских» собраниях анекдотов, использованных в указателе, чувствуется влияние [ШТ 1986], отчего нам пришлось построить работу со сборниками, изданными в современной России, по несколько иным принципам, нежели со сборниками эмигрантскими. Поздние собрания вносились в Указатель не целиком – мы использовали только записи, не имеющие текстологической близости с фиксациями из прочих сборников.

Из персон, плотно занявшихся изданием советских анекдотов в 1990-е годы, в первую очередь нужно назвать Ю.Б. Борева – специалиста по эстетике и теории литературы, долгое время занимавшегося сбором «интеллигентского фольклора». Многочисленные сборники, выпущенные им¹⁵², были чрезвычайно популярны в середине девяностых годов, однако опубликованные Боревым материалы весьма далеки от реальной широкой анекдотической традиции и представляют собой скорее анекдоты в понимании девятнадцатого века, бытовавшие в узких интеллигентских кругах. Записи же более демократичеких анекдотов, имевших хождение в менее образованных слоях населения, встречающиеся в его книгах, прошли серьезную литературную обработку, что понижает их ценность с научной точки зрения. Тексты разных жанров, записанные и отредактированные Боревым, публиковались вперемежку, отчего сложно понять, что перед нами: история из жизни, анекдот или слух. При этом популярность Борева как публикатора «интеллигентского фольклора» не пошла на пользу реальной традиции – тиражи его сборников были весьма велики, значительная часть записанных им текстов попала в интернет, и сейчас читающая публика относит к советской устной традиции СССР многочисленные сюжеты, получившие широкое распространение, вероятно, только после их публикации в первой половине девяностых годов.

Серьезную роль в судьбе анекдота в постсоветскую эпоху сыграл Ю.В. Никулин – выдающийся советский и российский артист. Начало его коллекции было положено в тридцатые годы:

В 1996 году исполнилось 60 лет, как я начал записывать в большую записную книжку анекдоты, смешные афоризмы, загадки, случаи из жизни. Спустя три года с этой книжкой поехал служить в армию. К тому времени у меня было записано шестьсот анекдотов, а к началу войны их набралось уже полторы тысячи. И во время войны и после, учась в студии клоунады и став клоуном и, наконец, став директором цирка, я время от времени пополнял свою коллекцию¹⁵³.

В конце 1980-х Никулин вошел в общественный совет редакции журнала «Огонек» и по инициативе главного редактора В. Коротича начал вести персональную колонку «Анекдоты от Никулина», ставшую очень популярной в читательской среде. В 1994 году издательство «Аутопан» выпустило первый сборник анекдотов, составленный Никулиным, – «999 анекдотов от Никулина», через два года увидел свет «1001 анекдот от Никулина». Юрий Владимирович принимал участие как член редакционной коллегии в издании «Антологии мирового анекдота» и других сборников анекдотов, с 1993 до своей смерти в 1997 году он был ведущим юмористической передачи «Клуб “Белый попугай”», – в передаче принимали участие известные артисты, рассказывая в эфире свои любимые анекдоты. Собранные и опубликованные Никулиным материалы содержат большое количество сюжетов советских анекдотов, вошедших в данный Указатель, 39 из которых обнаружены нами только в сборниках Никулина или в коллекциях, генетически с ними связанных.

Еще одним заметным собранием анекдотов стала «Энциклопедия хулиганствующего ортодокса» И. Раскина, первое издание которой вышло в 1995 году. В советское время Раскин занимался перепродажей книг и обладал огромным кругом общения – благодаря этому и феноменальной памяти на анекдоты ему удалось создать большой самостоятельный сборник анекдотов и баек из жизни, выдержавший несколько переизданий и разошедшийся огромными тиражами. Особенность Раскина как собирателя анекдотов в том, что он в первую очередь ориентирован на тексты с обсценной лексикой:

…когда я увидел появление такого несметного количества брошюр и газет с «анекдотами», изуродованными, обшарпанными, приглаженными, мне стало очень больно за это чудо человеческой мысли. Возникло неистребимое желание спасти, оставить на бумаге не только замечательные анекдоты, но и все те образцы юмора человеческого, которые мне, да и не только мне, помогали жить и выжить…¹⁵⁴

Благодаря этому в собрании Раскина можно найти тексты, оказавшиеся «неформатными» для прочих сборников анекдотов, – как обсценные варианты хорошо известных нам сюжетов, так и сюжеты, зафиксированные только у Раскина (104 сюжета).

Довольно заметным изданием стал также девятитомник «Антология мирового анекдота», выпущенный в Киеве в середине 1990-х годов. Каждый из томов посвящен конкретной теме (политическому анекдоту, детскому анекдоту, анекдоту об интеллигентах и пр.) и имеет внутреннюю нумерацию приведенных записей. Издание претендует на презентацию всех мировых анекдотических традиций, но, несмотря на использование коллективом авторов впечатляющего круга отечественных и зарубежных источников, естественно, таковой не является. Под каждым текстом указана нация – «производитель» анекдота, но в большинстве случаев совершенно произвольно: так, в издании встречаются дословные перепечатки из более ранних сборников советских анекдотов с указанием того, что данный сюжет имел хождение в Ассирии, Непале, Венесуэле и пр. В десятитомнике воспроизведены 16 103 текста, однако огромная часть из них вообще не является анекдотами, а несколько сотен представляют собой повторы – каждый том готовил свой коллектив составителей и, судя по результату, они слабо координировали свою работу. Судьба издания довольно стандартна – несмотря на то, что процент недостоверной информации в девятитомнике зашкаливает, он получил популярность у издателей как источник текстов – цитаты из него можно найти во множестве современных сборников анекдотов. Мы использовали 459 записей из данного издания, давших нам немногим больше двух сотен сюжетов в статусе «сомнительных».

Весьма качественным изданием стал сборник украинского фольклора времен СССР, подготовленный запорожским писателем и журналистом Филиппом Юриком [ЮП 2003]. В послесловии автор пишет, что толчком к сбору фольклора для него стала книга «Украинские пословицы и поговорки», выпущенная издательством «Днепр» в 1984 году, вернее, ее раздел «В.И. Ленин. Коммунистическая партия». Столкнувшись со множеством фальсификаций устной традиции, автор понемногу стал сам собирать украинский фольклор. В начале девяностых он вел постоянную рубрику «Только Сталин на стене» в украинском журнале «Перец», в 2003 выпустил свое собрание отдельной книгой с тем же названием. В нее вошли тексты разных жанров – частушки, пословицы, песни, анекдоты – последних насчитывается 177, из которых 58 сюжетов в прочих источниках не фиксировались.

В издание было включено 8019 записей из сборников. При этом по рассмотренным источникам текстов, выдаваемых фиксаторами за анекдот, фиксируется значительно больше. В первую очередь это «анекдоты» из коллекции Н.В. Соколовой (см. раздел «Собрание анекдотов Н.В. Соколовой») – ввиду ее очевидных авторских амбиций, записи из последней редакции ее собрания, не обладающие пуантом, отличающим анекдот современного типа от прочих жанров, не были включены в указатель даже в статусе сомнительных сюжетов. Не были включены не имеющие пуанта тексты из ряда изданных в эмиграции сборников [КС 1928, 1932; СА 1927], а также тексты, представляющие собой дословную перепечатку авторских острот из подцензурной советской периодики. Ни в каких статистических подсчетах не учитывались более семи сотен записей из эмигрантских сборников, представляющие собой дословное – или подвергшееся незначительной редакторской правке – воспроизведение текстов из сборников-предшественников.

Как уже отмечено выше, в Указатель не вошли десятки тысяч записей из постсоветских сборников – тексты из них включались в Указатель, только если в них был зафиксирован новый по отношению к уже имеющимся записям вариант сюжета или же если включение ссылки на независимую запись было необходимо для констатации устного распространения анекдота.

Несмотря на избирательное отношение к текстам из сборников, этот вид источников стал самым значительным для данного Указателя, дав чуть более восьми тысяч записей (83% от общего числа используемых текстов). Количество записей из сборников сопоставимо с количеством записей из прочих источников только для сюжетов, получивших распространение в довоенное время, – для послевоенного времени источниковая база Указателя представлена фактически только сборниками, а записи в прочих видах источников практически сходят на нет.

Делопроизводственная документация

Тексты политических анекдотов советского периода фиксировались и в документах официального делопроизводства. К ним относятся записи в судебных делах, доносах и сводках о настроениях населения.

Информационно-аналитические сводки о настроениях населения составлялись каждые 1—5 дней в информационных отделах ОГПУ—НКВД, а также местными партийными органами и содержали подробные описания реакции людей на происходящие в стране события¹⁵⁵. До начала девяностых эти документы были строго засекречены, к тому же из соображений безопасности потерявшие актуальность сводки зачастую уничтожались. Только во второй половине девяностых годов они начали публиковаться¹⁵⁶, наряду с прочими документами, способными в той или иной мере пролить свет на общественные настроения – письмами «во власть»¹⁵⁷ и пр. В эти сводки часто попадала информация о политическом фольклоре. Впервые на записи анекдотов в подобного рода источниках обратил внимание питерский историк С.А. Шинкарчук в 1995 году. По его утверждению, в каждой третьей сводке были упоминания об анекдотчиках (анекдотистах)¹⁵⁸, нередко фиксировались тексты анекдотов. Однако серьезной работы по выявлению в сводках о настроениях населения записей политического фольклора никем не проводилось. Причиной этого, на наш взгляд, в первую очередь является отсутствие крупных публикаций сводок «низового уровня». Так, крупнейшее издание сводок о настроениях населения «Лубянка – Сталину о положении в стране» включает в себя резюмирующие сводки, дающие представление о положении дел в стране, но лишенные записей интересующих нас текстов. Сводки, составлявшиеся на местах и содержащие тексты анекдотов, публиковались очень мало.

Плохо изучены записи политического фольклора в судебных делах – в нашем распоряжении есть считанные единицы подобного рода записей, в большинстве своем это записи из доносов или свидетельских показаний [БА 2002, МЭ 2008, ШВ 2004 и пр.]. К сожалению, судебные дела рассматриваемого периода находятся на ведомственном хранении и недоступны исследователям, однако толика информации из них доступна нам во вторичных по отношению к уголовным делам источникам. Так, например, записи анекдотов можно найти в материалах прокурорского контроля за следствием, оформлявшегося в виде надзорного дела (производства), которое заводили в органах прокуратуры параллельно с ведшимися следственными органами уголовными делами в соответствии с их поднадзорностью. Кроме того, подобного рода дела заводились и задним числом при пересмотре дела по жалобе осужденного¹⁵⁹. По материалам Верховного Суда СССР и Отдела по надзору за следствием в органах государственной безопасности Прокуратуры СССР, хранящимся в ГАРФ, был составлен аннотированный каталог документов обо всех «антисоветских проявлениях» и политических репрессиях, применяемых на основании статьи 58.10 Уголовного кодекса РСФСР с марта 1953 года по 1991 год [КМЭ 1999], давший нам более 50 записей политических анекдотов, в большинстве случаев имевших хождение в слабообразованных слоях населения – т.е. тексты, принадлежащие более демократической, самой интересной для исследователя, традиции. К особенностям записей в данной группе источников можно отнести хорошую хронологическую локализацию сюжета (верхней границы его возникновения). Выявленные тексты позволяют выделить ряд особенностей записи текстов политических анекдотов в источниках подобного рода. Далеко не всегда в нашем распоряжении оказывается полная запись текста анекдота. Часто следователь сам до конца не понимал анекдот или использовал при записи обороты, приводящие к потере смысла. Нередко следователи делали вставки в текст, чтобы сгладить его антисоветский смысл – см., к примеру, записи 793D и 852A.