– Дрянь! Потаскуха!  – широкая ладонь отца с размаха опустилась мне на лицо, но от второго удара я успела закрыться ладонями. – Кто он? Говори!

Удары сыпались один за другим, и все, чем я могла облегчить себе участь, это закрывать руками свое лицо и часть головы. Перепуганная насмерть мама сделала робкую попытку прийти мне на помощь, но очередной удар отца достался ей, и она, припечатанная к креслу, заскулила, надеясь тем самым смягчить гнев главы нашего семейства.

– Заткнись, Галька! Ты шалаву вырастила, не следила за дочерью, из-за тебя все!

Боясь кулаков отца, похожих по размеру на дыню, мы с мамой уворачивались от них, как могли. Покрывала с кресел и дивана валялись на полу, стулья были перевернуты, а злоба отца кружилась по всей квартире, громя все вокруг.

Остановить безумие казалось невозможным, и приходилось ждать. Непонятно чего, но ждать. Пьяный он обычно устраивал  разборки, и всегда доставалось маме. Он оскорблял ее, иногда поколачивал, мог разбить пару-тройку тарелок на кухне. Пил отец немного, по меркам нашего двора, где проживал в основном рабочий люд, и о счастливых семьях и веселом детстве никто и не мечтал. Так что мне еще повезло – запах перегара появлялся у нас в квартире по пятницам, когда отцу надо было расслабиться после трудовой недели, и в один из выходных – это было необходимо для его души. И в том, и в другом случае мама вела себя крайне осторожно, не перечила ему ни в чем, готовила вкусные блюда, красиво накрывала на стол, как будто к нам в дом пришел праздник. Она делала это, чтобы отец не рассердился, чтобы ему понравилось все, и в доме не начался бы очередной скандал. К сожалению, очень многие, напившись, теряют человеческий облик, превращаются в зверя, и мой отец не был исключением.

Но сейчас он был абсолютно трезв, и то, что он вытворял, происходило из-за меня.

Я понимала, что очень виновата, но что мне делать дальше, не знала. У меня была проблема, разобраться с которой без помощи взрослых не представлялось возможным, и позавчера я во всем призналась маме. Выслушав меня, она сначала впала в ступор, но, обретя способность говорить, произнесла дрожащим голосом:

– А что теперь скажет отец?

А что мог сказать мой отец? Только что он узнал – его пятнадцатилетняя дочь беременна. Единственная дочь, подающая большие надежды в учебе – отец не раз хвалился моим аттестатом за девятый класс. В нем не было ни одной четверки, и я слышала, как отец говорил всем своим друзьям, знакомым и просто собутыльникам:

– В меня Катюха. Головастая – вся в меня! Галька моя хорошая баба, но дура дурой. Ни образования приличного, ни ума. А Катька далеко пойдет. Вот увидите. Это было совсем недавно, и отец даже согласился вместе с мамой прийти в школу на вручение аттестатов. Мои родители сидели в первом ряду, и я, разглядывая их, радовалась, что они такие красивые, нарядные, молодые, а они, в свою очередь, гордились моими успехами. Наверное, они могли быть хорошей парой, любить и уважать друг друга, как и должно быть в семьях. Но этого не случилось.

– Потаскуха! – повторил отец, исподлобья взглянув на меня.

Мне было уже все равно, что будет дальше. Убьет меня, и пусть, подумала я, разве это жизнь? И вообще, какая жизнь ждет меня впереди?

Беременность моя случилась неожиданно и почти случайно. На майские праздники меня отпустили в гости к подружке на дачу. Неподалеку отдыхала большая компания парней, которые сразу обратили на нас внимание. Мне очень понравился один из них, по имени Толик – высокий, симпатичный, с фигурой атлета. Он сказал, что учится в Санкт-Петербурге, в университете имени Лесгафта. Я поверила ему сразу, да и как могло быть иначе? С такими фигурами только там и учиться, а Толик к тому же оказался умен. Он нежно ухаживал за мной, вел себя прилично, не приставал, как это делали другие парни. Моя подружка уже давно сидела на коленях одного из них и глупо хихикала, когда он прижимал ее к себе и что-то шептал ей на ухо. Руки его спокойно гуляли по ее коленям, забирались под футболку, делали что-то еще, на мой взгляд, постыдное.

– Пойдем, погуляем? – предложил мне Толик, протягивая руку. Я с удовольствием согласилась – все-таки неприятно смотреть на мою подружку и других девушек, допускающих разные вольности. Из спиртного здесь было только пиво, правда, в неограниченном количестве. Все пили сколько хотели, и  веселая вечеринка продолжалась. У меня на пиво была аллергия, и поэтому я ничего не пила, кроме сока и минералки. Я рассказала об этом Толику, который ответил мне, что он сам тоже ничего не пьет – спортивный режим. Мы гуляли по дачному поселку, и я была на седьмом небе. Еще бы, понравиться такому видному парню! Слушая Толика, который интересно и много рассказывал о красотах Северной столицы, о своей учебе и спортивных соревнованиях, я просто млела от подступающего счастья. Я чувствовала, что оно есть, я поверила в это сразу и безоговорочно. Особенно когда Толик сказал, что впервые встретил на своем пути такую милую, умную девушку. Нет, он не сделает мне ничего плохого, я могу быть с ним рядом абсолютно спокойна. Я и была спокойна. Ночь мы провели вместе, и мне все очень понравилось. Наслушавшись страшилок о "первом" разе у девчонок, я слегка волновалась. Но Толик подарил мне незабываемую ночь любви. Он долго целовал меня, лаская руками мое тело, губы его блуждали по мне, как по какому-то лабиринту, и я слышала его задыхающееся: "Люблю тебя, моя девочка, очень люблю …"

Мое сердце стучало, как бешеное, я сама задыхалась от нахлынувших на меня чувств и новых ощущений. Я пыталась ласкать моего первого мужчину, делая это наивно и неумело, но это ему нравилось. Вздрагивая от моих прикосновений, Толик прижимался ко мне, не прекращая целоваться, и продолжал шептать слова любви. Он уже понял, что это у меня "первый" раз, и поэтому старался сделать все осторожно. В какой-то момент я все равно почувствовала боль, усиливавшуюся с каждой секундой, и теперь уже мне хотелось, чтобы все закончилось. Позже Толик вновь долго целовал меня, не пропуская ни одного сантиметра моего тела, и сказал, что такая ночь у него впервые. И что он любит меня. Красивые слова я слушала с замиранием сердца. И была уверена в продолжении наших отношений. А потом случилось то, что, наверное, бывает очень часто с девушками – Толик пропал. Он не отвечал на звонки, на его почту я писать не могла. И, конечно, от него не было ни слуху ни духу. Едва отойдя от этого потрясения и сделав вывод, что все мужчины подлецы, я получила очередной удар – у меня случилась задержка. Подружка, подсунувшая мне в тот день на даче какие-то таблетки, убеждала, что ничего не случится. Помимо задержки "критических" дней, появились еще симптомы, и я с ужасом поняла, что не ошиблась. И что теперь делать?

– Что будем делать теперь? – заорал отец, повторяя мои мысли вслух, и, распаляясь вновь, занес руку для очередного удара и вдруг замер, как бы решая, кого ударить сначала, меня или маму.

– Что здесь происходит? Колька, ирод проклятый, ты что творишь? – хриплый прокуренный голос принадлежал самому нужному человеку в мире – моей бабушке. – Не успела уехать, а тут такое! Ты что, скотина, теперь и среди недели пить начал?

Бабушка швырнула сумки и рюкзак в сторону и, оглядывая все вокруг, кинулась на кухню. Вернулась она с большой деревянной толкушкой в одной руке и со скалкой в другой.

– А ну, иди отсюда! Вон пошел, пока не прибила! – бабушка бесстрашно приблизилась к разъяренному отцу и ткнула его скалкой куда-то в плечо.

– Ты чего, мать! Ополоумела? – отец все же попятился от наступавшей на него бабушки. – Да ты знаешь, что Катька натворила? Опозорила нас всех! Из домавыгнать ее…

– Я тебя скорей выгоню! Пошел, пошел отсюда, – бабушка чуть поутихла, – без тебя разберемся.

Отец ушел на кухню, и, судя по звукам, достал из  холодильника бутылку водки, оставшуюся от прошлого "лечения" души. Немного погодя он улегся в постель в спальне, но еще долго не спал. Он рассказывал о случившемся горе: "Катька, сука, в подоле принесет…позор-то какой! Что я друзьям скажу? Обсмеют ведь, меня обсмеют! Что делать теперь? За что мне это?"

Далее он жаловался, что Галька всю жизнь испортила ему, и почему он так несчастен? Слушала и утешала отца, как всегда, наша такса по кличке Кнопка.  Она преданно сидела в спальне и смотрела на него несчастными глазами. Кнопка, действительно, была несчастной собакой. Раньше она жила в семье тети Светы, младшей сестры отца. Кроме бабушки, тетя Света была единственной, кто мог утихомирить отца и обуздать его пьяный гнев, и я всегда радовалась, когда она приезжала к нам. Бывать в гостях в ее семье мне тоже очень нравилось. Жила тетя Света в большой красивой квартире в центре города. Муж ее был непьющим. Добрый и веселый, он много возился со своими сыновьями и очень хорошо относился ко мне. Вот о такой семье я мечтала уже давно. О той семье, которая у меня будет, когда я вырасту и выйду замуж. Я делилась своими мыслями с тетей Светой, и она, обнимая меня, говорила:

– Все у тебя будет, Катенька, вот увидишь! Лучше, чем у меня, будет.

Моя милая, добрая тетя погибла три года назад вместе со своей семьей. Тогда впервые они поехали отдыхать в Тайланд. Райское место для отдыха, все есть и очень дешево, хвалилась тетя Света, заехав к нам перед отъездом. Она привезла нам Кнопку и тысячу указаний, как именно следует ухаживать за их любимицей и обещала, что на следующий год я обязательно поеду отдыхать с ними.

Самолет, на котором они возвращались из Паттайи в Москву, пролетел совсем немного. По неизвестной причине он рухнул в море, и сто сорок пассажиров и восемь членов экипажа пропали без вести. Наступили черные дни в нашей жизни. Томительные часы ожидания, наполненные ужасной болью. Никто не говорил этого вслух, но еще некоторое время мы жили надеждой. Траур бабушка надела после официального сообщения и признания погибшими ста сорока восьми человек, летевших из Паттайи.  Родственникам погибших полагались денежные выплаты, организации, где работали тетя Света с мужем, также оказали  хорошую материальную поддержку. Конечно, об этом никто не хотел думать, до поры…

Сороковины устроили в квартире тети Светы, пригласив только самых близких.

– Скоро в наследство вступать, документы готовить, справки собирать, – заплакала бабушка. Она держалась, пока шли поминки, но теперь мы остались одни. – Не хочу ничего! Светочка, доченька, как же так? И зачем ты так хотела в этот проклятый Тайланд?

– Два года собирались, – закивал головой отец. – Мать, ты сама документами занимайся. Я не могу. Не могу, хоть убей!

– Мама Миши слегла. Единственного сына потеряла, всю его семью, – прерывисто вздохнула бабушка, – я хотела ей позвонить, но трубку берет кто-то другой. Она же тоже наследница, Господи.

Убрав все после поминок, мы вернулись домой. На площадке возле нашей квартиры стояли мужчина и  девушка.

– Я двоюродный брат Михаила и представляю интересы его семьи, – сказал мужчина. – Вы позволите нам войти?

Девушка оказалась адвокатом и сразу приступила к делу. Она заявила, что у Михаила и Светланы, помимо квартиры, автомобиля и дачи, есть счет в банке. Денежную помощь и компенсации тоже нужно пересчитать, все учесть и поделить. Я не все понимала, что говорила девушка, но по лицам взрослых было понятно – происходит что-то нехорошее. И дело не в деньгах, квартирах и счетах, тут что-то другое. В это время девушка закончила говорить и положила на стол папку с документами:

– Здесь все подготовлено мной для нотариуса. Ознакомьтесь, пожалуйста, и, знаете, что я думаю? Пусть наследство оформляется на кого-то одного. Остальным лучше отказаться, это облегчит разные сложности. Потом все разделите, в документах проставлены предварительные суммы. Поверьте, так будет лучше. Через неделю я вам позвоню, и мы договоримся о новой встрече.

Отец взял в руки папку и сказал, что, если так будет лучше, то никто и не против, только чтоб без обмана!

– Николай, подай мне документы, – приказала бабушка. Она углубилась в изучение бумаг, и в комнате воцарилась тишина, длившаяся довольно долго.

Наконец девушка не выдержала:

– Мы предоставляем вам достаточно времени для изучения всех документов и наших предложений.

– А мы и не собираемся ничего изучать, – парировала бабушка, – этим займется наш адвокат. Он сам свяжется с Вами. Позвольте Вашу визитку.

Я смотрела на происходящее, раскрыв от удивления рот. Обычно так говорят герои сериалов, которые идут по телевизору бесконечно, и их так любят смотреть женщины старшего возраста. Отец ничего не хотел знать и делать по вопросам  наследства, и поэтому бабушка приняла все решения сама. У нее были денежные сбережения, копившиеся долгие годы, и она вызвала адвоката из Москвы. Да не первого попавшегося, а одного из тех, чье лицо часто мелькало в различных телевизионных программах, а имя было известным на всю страну. Едва увидев своего визави, молодая адвокатесса смутилась так, что, казалось, потеряла не только дар речи, но и способность мыслить. Все закончилось быстро и мирно. Спустя положенный срок бабушка получила свою долю наследства, которой стала распоряжаться "с умом":

– Катерине учиться надо будет, а нам еще и приданое ей готовить. Так что на эти деньги рассчитывать не будем.

Спорить никто не собирался, а отец заявил, что он будет работать еще больше, чтобы его семья не нуждалась.

– Галина работает не меньше тебя, устает очень, да еще дома все делает, – возразила бабушка.

Чтобы деньги не пропали, мы купили квартиру в хорошем районе, с ремонтом, чтобы потом ее сдать квартирантам. Не доверяя банкам и боясь какой-нибудь денежной реформы, бабушка присмотрела еще и дом в деревне. Добротный, с  большим садом, он понравился нам сразу. Отец не любил ездить в деревню – он "отдыхал" другим способом. А мне и маме там было хорошо. Как раз из деревни и вернулась бабушка, в разгар происходящих скандальных событий у нас дома. Утихомирив отца при помощи скалки и дождавшись, пока он уляжется в спальне, бабушка немного послушала его бормотание и тяжело вздохнула. Весь вечер мы обсуждали, как быть дальше. Точнее, что делать со мной. Я несколько раз пересказывала одно и то же, отвечая на бесконечные вопросы: как все произошло? Зачем я одна куда-то пошла на ночь глядя? Что делала в это время моя подружка? Какая это была машина и как я могла сесть в нее к незнакомому человеку? Моя легенда была давно отработана и полностью поддерживалась подружкой. Впрочем, с ней мы уже не общались так близко – ее родители заявили, что "дружить с этой Катькой нельзя!"

То, что их дочурка уже два года спит с разными парнями и принимает от них любые подарки – от шоколадки до небольшого количества денег, не имело значения, ведь об этом же никто не знал. Я была не из тех, кто выдает чужие тайны. Отец подружки беспробудно пил, зарабатывал мало, и его часто выгоняли с работы. Находясь в бессрочном отпуске дома, он становился злой, требовал денег на бутылку водки или стаканчик вина в "рюмочной", и, если ему было отказано, награждал тумаками жену и детей.

Пить и драться было обычным явлением в нашем дворе, и на это серьезного внимания никто не обращал.

Наконец бабушка вынесла свой приговор:

– Никакого аборта! Родит спокойно, с ребеночком помогать будем. Я уж точно сидеть с ним могу, силенок хватает пока. А тебе, Катерина, учиться надо, институт закончить обязательно. Из-за какого-то гада жизнь портить единственной внучке не дам! Колька, негодяй, руку на ребенка поднял. Ну, пусть только попробует еще один раз хоть пальцем…башку ему отрублю. Так и отлетит к чертовой матери! И ты, Галина, хороша. Почему за дочь не заступилась? Хватит уже его бояться, отпор надо дать как следует – и он притихнет. Это они смелые, пока в ответ по харе не получат.

Бабушка сердито закурила очередную сигарету и на мамино робкое замечание, что Коля, в общем, хороший, только иногда от пьянки как зверь делается, резко ответила:

– А на зверя есть рогатина!

Постепенно у нас в доме все наладилось. Отец смирился, что "Катька в подоле принесет скоро", и даже вопрос, что теперь скажут его друзья, больше не имел никакого значения.

– Какие еще друзья? – грозно спросила бабушка, – пьянь твоя из рюмочных?

– Ты, мать, это зря… Они тебя, знаешь, как уважают? Вот Петровна, говорят, это – человек! И во дворе так все думают.