Истинным сотрудникам советских и

российских спецслужб посвящается

Молодой светловолосый человек с голубыми глазами шел по Маликону, весело насвистывая какую-то задорную мелодию. Он прилетел сюда не многим более двух месяцев назад, но уже успел загореть под лучами тропического солнца и научиться нескольким наиболее употребительным словам и выражениям. Именно поэтому, когда на его пути встретились две шоколадного цвета белозубые красавицы и, едва завидев его, наперебой защебетали неповторимое ни в каких-других широтах: “Amor. Amor.” * молодой человек неохотно, но решительно произнес: “No, gracias.” ** и пошел дальше, туда, где, вместе с набежавшей на берег волной уже зародились и забурлили поджидавшие его испытания.

Молодой человек был одет в льняные брюки, светлую футболку и кроссовки. В заднем наглухо застегнутом кармане его брюк находилось самое дорогое: удостоверение личности, письмо от матери и небольшая сумма денег. Мама писала, что после его отъезда за границу на те первые заработанные им средства, что он ей переслал, она сделала ремонт и купила новый телевизор. Она писала, что очень гордится своим сыном и с нетерпением ждет от него следующей весточки, что их соседи недавно съездили на Юг и привезли ей в подарок бутылку замечательного коллекционного шампанского… От этих, казалось бы, незначительных и оттого еще более приятных мелочей, от этого ласкового солнца, шума прибоя и атмосферы всеобщей любви и счастья, которая его окружала, от этого буйства природы на фоне колыщущихся под ласковыми поглаживаниями веющего над островом пассата пальм, от лучезарных улыбок местных красавиц и пения птиц молодому человеку стало так хорошо, что он остановился, заложил руки за голову и, расправив плечи, на какое-то мгновение застыл, прислушиваясь к окружавшим его звукам и собственному внутреннему голосу.

Простояв несколько секунд, молодой человек вдруг спохватился, быстро посмотрел на часы и, осознав, что опаздывает, присвистнул и произнес что-то такое, что не понял ни один из целой группы проходивших мимо кубинских рабочих. До автобусной остановки было пятнадцать минут ходьбы.

“Успею,” – подумал молодой человек и, скинув с себя футболку, бодро побежал вдоль шоссе.

Его натренированное, но непривычное к жаркому климату тело быстро покрылось испариной. Вытирая пот со лба, он неожиданно вспомнил, что за свою совсем еще короткую жизнь он пробежал, наверное, столько километров, сколько не пробегал иной профессиональный спортсмен. От этой в сущности весьма незатейливой мысли ему вновь стало довольно весело, и он улыбнулся. Не успела улыбка сойти с его лица, как вдруг он услышал за спиной легкое шуршание шин по асфальту.

“Патруль,” – мелькнуло в голове молодого человека, и он остановился.

Расправив и без того статные плечи, он приготовился уже было к долгим объяснениям с представителями правопорядка, но, обернувшись, увидел рядом с собой вместо неуклюжей патрульной машины остановившуюся белую “тойоту”, за рулем которой сидела не менее великолепная тридцати-тридцатипятилетняя блондинка.

– Привет! Ты, кажется, очень торопишься? – опустив стекло правой передней двери, на чистом английском языке спросила его незнакомка.

– Вообще-то, да, – с заметным акцентом ответил молодой человек.

– Тебя подвезти?

– Если Вас не затруднит, – не без ошибок произнес молодой человек и, оглянувшись по сторонам, ловко прыгнул на сиденье рядом с обворожительной иностранкой.

– В Пинар-дель-Рио? – плавно трогаясь с места, спросила незнакомка.

– Нет-нет, – ответил молодой человек, – я выйду гораздо раньше.

Белая “тойота”, быстро набирая обороты, резво заскользила в сторону Пинар-дель-Рио. Еще несколько мгновений назад уверенный в себе и так ловко вскочивший в машину

_____________________________________________________________________________

* “Amor. Amor.” – “Любовь. Любовь.” (исп.)

** “No, gracias.” – “Нет, спасибо.” (исп.)

молодой человек казался весьма смущенным. Конечно, и раньше ему доводилось совершать довольно отчаянные поступки, но никогда, никогда в жизни он не садился раньше в “тойту”, за рулем которой сидела бы столь обворожительная и безусловно чертовски богатая женщина. Украдкой взглянув на нее, молодой человек чуть было не ослеп, не то от блеска ее лукавых цвета морской волны глаз, не то от магического свечения элегантного бриллиантового колье, украшавшего ее тонкую аристократическую шею. “Ну и дела,” – подумал путешественник и вновь перевел взгляд на приборную доску роскошного автомобиля. В той стране, откуда он прибыл сюда, на этот чудный остров, точно так же, кстати, как и Куба, омываемой с Севера водами океана, а с Юга – водами теплых морей, он много ездил на автомобилях, но, конечно же, не таких комфортабельных. Запах женщины, ее духов и легкий бриз работающего кондиционера заставляли его сердце биться еще учащеннее, нежели во время пробежки…

– У тебя красивое тело. Ты спортсмен? – смерив его лукавым взглядом, спросила женщина.

– В каком-то смысле, – натягивая футболку, ответил пассажир.

В этот момент, выполнив левый поворот, “тойота” догнала небольшой фургон, до отказа забитый чернокожими пассажирами. Увидев белых людей на белой машине, пассажиры фургона заметно оживились и поприветствовали попутчиков радостными и жизнелюбивыми выкриками.

– Меня зовут Кэтэрин Дюбуа, – оставляя позади ликующих кубинцев, произнесла непредсказуемая особа, – я приехала сюда из Канады. А как твое имя?

– Сергей, – впервые прямо взглянув на женщину, ответил молодой человек, – я из Советского Союза.

– О-ля-ля! – воодушевившись, воскликнула Кэтэрин, – у меня никогда не было друзей из Советского Союза.

“Теперь будут,” – подумал про себя Сергей, но вслух заученно добавил:

– Я авиационный техник. Мы помогаем кубинцам обслуживать наши самолеты.

– Летать – это так интересно! – обрадовалась Кэтэрин. – Ты ведь научишь меня летать, не правда ли?

Блеск ее лукавых цвета морской волны глаз растворился в лазури наивного ответного взгляда советского парня.

– Но я не летчик, – попытался было возразить он, – но неожиданно передумав, добавил, – впрочем, если вы хотите, чтобы я научил вас летать… то…

– То что?

– То я вас научу.

Лукавая самодовольная улыбка воцарилась на королевском лице жизнелюбивой канадки. Буйная кубинская природа со свойственной только ей стремительностью отреагировала на это событие замысловатыми пируэтами волнистого попугая вдоль шоссе. И даже белая “тойота”, словно почувствовав свежий прилив сил, еще динамичнее понеслась в сторону такого знакомого и одновременно совершенно неизвестного Пинар-дель-Рио.       Несколько минут спутники молча наслаждались красотой мелькавших за окном пейзажей и не думали ни о чем другом, кроме их непредсказуемо-закономерной встречи. Наконец, преодолев некоторое смущение, Сергей спросил:

– А чем занимаетесь Вы, Кэтэрин?

“В промежутках между моментами, когда подвозите молодых людей,” – хотел было добавить он, но то ли от недостатка знаний английского языка, то ли от переизбытка воспитания тактично замолчал.

– Я супруга Луи Дюбуа, – как-то невпопад ответила женщина.

– Что ж, по-видимому, это достойное занятие, – вежливо среагировал молодой человек.

– Ты, что же, – искренне удивилась Кэтэрин, – ничего не слышал о Луи Дюбуа?!

– Нет.

– Странно. Вообще-то, мой муж – известный режиссер. Его фильмы знают и любят во многих странах. “Операция “Леопард””, “Приговоренные к жизни”? Разве в Советском Союзе не любят кино?

На какое-то время молодой человек погрузился в ностальгические воспоминания о своей малогабаритной московской квартире, в которой прожил семнадцать лет вплоть до окончания школы и отъезда на учебу в Ленинград. Мелькавшие за окнами “тойоты” экзотические тропические пейзажи неожиданно пропали, и перед мысленным взором Сергея совершенно отчетливо предстали столь памятный для него лоснящийся от времени и припорошенный пылью диван, вечно капающий кран в ванной комнате и старый-престарый телевизор с минимальным набором программ и до боли знакомыми лицами актеров.

– В Советском Союзе любят кино, – глядя прямо перед собой, загадочно произнес молодой человек, – “А зори здесь тихие”, “Бриллиантовая рука”, “Джентльмены удачи”.

– Это тоже голливудские фильмы? – поинтересовалась Кэтэрин.

– Нет, – спокойно отреагировал Сергей, – это “Мосфильм”, если я не ошибаюсь.

– “Мосфильм” – это русский Голливуд? – пошутила канадка.

– “Мосфильм” – это “Мосфильм”, – чуть слышно произнес Сергей и нарочито-обиженно отвернулся в сторону.

Следующие несколько минут своенравная и решительная канадка и дисциплинированный и подтянутый русский провели в искусственно созданной ими самими тишине, лишь изредка нарушаемой вылетающими из-под колес мчащейся навстречу неизвестности белой “тойоты” камнями.

– Тебе было холодно в Советском Союзе, правда? – неожиданно положив руку на бедро молодого человека, вновь перешла в наступление неугомонная укротительница непокоренных сердец Кэтэрин Дюбуа.

– Иногда да, – почувствовав, как начинает играть его молодая кровь, ответил Сергей.

– И ты приехал сюда, чтобы согреться?

– Я приехал сюда, чтобы помочь кубинцам обслуживать наши самолеты.

– И еще, чтобы согреться? – не унималась полубогемная блондинка.

– Возможно, – плотно накрыв заигравшуюся руку Кэтэрин своей сильной рукой, сказал парень. – И что из этого?

– А то, – взгляд ее зеленовато-бесовских глаз победно скользнул по его застывшему в ожидании приговора профилю, – что я могла бы тебе в этом помочь.

– Вы шутите? – с трудом переводя дух, проронил молодой человек.

– Нет, я говорю совершенно серьезно: я хотела бы пригласить тебя завтра вечером к себе на яхту. Ты знаешь, где находится бухта Эль Соль?

– Да.

– В таком случае завтра в девять я буду ждать тебя. Яхта называется “La onda azul”. *

* * *

Спецчасть Главного разведывательного управления СССР, расквартированная в пятидесяти километрах от Гаваны, жила своей обычной размеренной жизнью. Полковник Субботин, только что закончивший очередное донесение в Москву, не без удовольствия пробежал несколько абзацев идеально с армейской точки зрения составленного текста:

“ Москва, ГРУ Генерал-майору Дубову С.К.

Донесение

За минувшие сутки на вверенном мне участке воздушного пространства Кубы никаких чрезвычайных происшествий не произошло.

Вместе с тем довожу до Вашего сведения, что в 18.00 по московскому времени с мыса Канаверал произошел запуск американского космического корабля. Цель запуска – вывод на орбиту спутника под кодовым номером 335. Выход спутника на орбиту состоялся в 20.25 по московскому времени. Слежение за спутником установлено.

______________________________________________________________________________

* “La onda azul” – “Голубая волна” (исп.)

Дополнительно сообщаю, что личный состав части находится в постоянной боевой готовности. Техника и аппаратура функционируют нормально.

Жду дальнейших указаний Полковник Субботин Д.М.”

Нажав кнопку вызова дежурного, полковник привычным жестом сложил лист бумаги с текстом донесения вдвое. Через несколько секунд в дверь кабинета постучали.

– Товарищ полковник, разрешите войти?

– Войдите.

На пороге кабинета комполка появился молодцеватого вида смуглолицый молодой человек в форме лейтенанта советских военно-воздушных сил и красной повязкой дежурного на правой руке.

– Зашифруйте и передайте в Москву, – бросив беглый взгляд на вошедшего, приказал Субботин.

– Есть, товарищ полковник?

– Чем занимается личный состав? Все ли были на политинформации?

Тень сомнения, лишь на долю секунды задержавшаяся на не до конца искушенном в маленьких армейских хитростях лице дежурного, заставила полковника повторить вопрос:

– Все ли были на политинформации, я спрашиваю?

– Никак нет, товарищ полковник. Старший лейтенант Смехов сказался больным и…

– Шифрограмму – в Москву! Смехова – ко мне! Ишь, распоясались! Выполняйте приказ.

– Разрешите идти?

– Идите.

Оставшись в одиночестве, полковник Субботин подошел к затянотому противомоскитной сеткой окну своего кабинета. В помещении работал кондиционер, и оттого пахнувший в лицо полковнику вечерний тропический воздух показался похожим на давно забытые пары хорошо натопленной русской бани. Что-то ностальгическое шевельнулось в душе умудренного опытом прожитых лет и службы в элитарных частях советских вооруженных сил полковника. Обведя взглядом близлежащую штабную территорию, надраенную личным составом так, что даже глубокая кубинская темнота расступалась от исходящего от нее блеска, полковник Субботин развернулся на сто восемьдесят градусов и уверенной походкой направился к стоявшему у противоположной стены кабинета холодильнику. Открыв его, полковник бережно вынул и поставил на находящийся рядом журнальный столик початую бутылку “Столичной” и банку пива. Налив рюмку и залпом осушив ее, полковник вскрыл банку и, сделав несколько жадных глотков, умиротворенный сел в кресло.

Дела в части действительно шли неплохо. Всего лишь месяц назад он получил личную благодарность от генерал-майора Дубова за блестяще проведенную операцию по организации утечки информации о якобы готовящейся в рамках оказания технического содействия Кубе отправке в ее адрес большого транспорта от берегов Советского Союза. Насмерть перепуганные американцы были вынуждены привести свои военно-морские и военно-воздушные силы в состояние повышенной боевой готовности. Разведывательные рейсы их подводных лодок и полеты самолетов, снабженных системой “Авакс”, в непосредственной близости от территориальных вод и воздушного пространства Кубы увеличились вдвое. Расходы Пентагона на эти цели, по данным информационно-аналитического отдела ГРУ, составили не менее пятисот миллионов долларов. Затраты советской стороны, не считая затрат на составление нарочито плохо зашифрованной радиограммы и ее передачи в эфир, составили двести пятьдесят инвалютных рублей, которые получил на свой счет во Внешэконобанке лично полковник Субботин.

– Товарищ полковник, старший лейтенант Смехов по вашему приказанию прибыл, – вывел его из полусонного состояния излишне, как ему показалось, жизнерадостный голос русоволосого и голубоглазого старшего лейтенанта.

“Когда себя плохо чувствуют, так не горлопанят,” – подумал полковник и, тут же посуровев, прохрипел:

– Вам что же, товарищ старший лейтенант, здесь не нравится?

Розовощекость и присущий молодости бытовой оптимизм по-предательски спешно покинули лицо и горящие глаза вновь вошедшего. Старший лейтенант Смехов, как и все в части, очень хорошо знал, что полковник Субботин редко любил пошутить и уж тем более никогда не позволял себе тратить время на пустопорожние разговоры с подчиненными. “Значит, раз уж он вызвал меня сюда, – подумал Смехов, – на то существует довольно веская причина. Но какая?”

– Никак нет, товарищ полковник, – судорожно перебирая в голове всевозможные варианты развития событий, ответил озадаченный старший лейтенант, – мне очень нравится здесь служить!

– А я так не думаю! – грозно насупив брови, прорычал полковник. – Вы были сегодня на политинформации?

“Ах, вот в чем дело, – с облегчением подумал Смехов, – а я уж было нафантазировал себе не весть что!” – и вслух добавил:

– Виноват, товарищ полковник! Я что-то неважно себя чувствую.

– Как вы, офицер советской разведки, – пропустив мимо ушей реплику старшего лейтенанта, продолжил Субботин, – будете завтра осуществлять работу с личным составом, если вы не в курсе последних ориентиров, которые дают партия и правительство? Может быть, вам нужно было призываться на службу в инженерные или внутренние войска? Вам надоело ходить в передовых? Вы, возможно, устали и хотите вернуться в Москву?

– Никак нет, товарищ полковник. Я взял конспект политзанятия и сегодня же наверстаю упущенное.

– Так-то лучше, – неожиданно сменил гнев на милость строгий, но справедливый полковник Субботин, – что дома? Как мать?

– Спасибо, нормально.

– Ладно, идите Смехов. И смотрите, чтоб завтра без приключений!

– Есть! – не без хитрецы засверкав глазами, ответил старший лейтенант и, через несколько мгновений оказавшись на воздухе, подумал: “Хороший все-таки мужик Субботин! Но мне надо вести себя осмотрительнее!”

Вернувшись в бунгало, в одной половине которого он проживал вместе со своим другом и сослуживцем капитаном Олегом Смолиным, старший лейтенант Смехов, не раздеваясь, к удивлению Смолина со всего маху плюхнулся на постель.