Воспоминая Агнессы Аргиропуло, жены сталинского палача Миронова, взахлеб цитирует Слезкин в «Доме правительства» для иллюстрации быта и нравов, царивших в среде номенклатуры тридцатых годов. Персонаж оказался настолько интересным, что решила глянуть первоисточник.
Согласно предисловию, Мира Яковенко познакомилась с нашей героиней в 1960-е и в течение следующих двадцати лет тайком записывала ее истории. Ну прямо Чуковская и Ахматова, вот только Агнесса якобы и знать не знала о том, что ее пишут. Тем более не читала она своих мемуаров. При этом рассказ ведется от первого лица, в мельчайших деталях описываются разговоры, обеды, интерьеры, дамские туалеты... Строй речи и интонации милой, но недалекой дамочки (прелесть, что за дурочка!) переданы великолепно, только периодически повествование все же сбивается на «интеллигентную» речь. Да и композиция слишком хорошо выстроена для спонтанных застольных баек. Чем дальше я читала, тем больше укреплялась в мысли, что за именем Миры Яковенко прячется даровитый писатель, который как минимум серьезно переработал сырой материал. А может быть, эта книга и вовсе чья-то талантливая мистификация. Se non è vero, è ben trovato.
Первая и самая непосредственная ассоциация при чтении — Эллочка-людоедка заговорила развернутыми предложениями. Никогда не понимала, кстати, чего Ильф с Петровым на ее так взъелись: да, легкомысленна и пустовата — но не злобная мегера же. И вообще, не только «товарищи по борьбе» ценны, вечной женственности тоже должно быть место. Вот и Агнесса порхает, шьет платья и везет в чемоданчике (ворованные) серебрянные ложечки в качестве приданного. Она знает о Голодоморе, о массовых расстрелах, своими глазами видит страдания людей и даже помогает гонимым — в ее положении жены видного нквдшного чина это Поступок. Но трагедии внешнего мира идут по касательной, самое важное на этом свете — ее красота, победительность и алкание мирских наслаждений.
И тут возникает другая, более точная, ассоциация — Скарлетт, конечно. То же «я никогда не буду голодать!», та же ревнивая зависть ко всем женщинам, а главное — та же цепкость и кошачья живучесть.
Я никак не могла отбросить сомнения относительно подлинности мемуаров и поэтому читала книгу не как документальное свидетельство, а как увлекательный дамский роман — как бы странно эти два определения ни выглядели рядом. Психологизм на уровне, жанровые зарисовки убедительны, герои яркие — все признаки хорошей, без дураков книги. С крайне редким для отечественной страдальческой литературы образом безусловной победительницы в центре всего.
Агнесса, к счастью, пережила войну, каторгу и успела отпраздновать 79-летие. Желаю всем нам такой же стойкости и жизнелюбия.