Глава 1. Неприятности

– Янина, немедленно прекрати рыдать, – жестко произнесла моя мама в трубку стационарного телефона.

– Не могу. Я лишилась работы, мужа и водительских прав. А как только подумаю, что Виталик с этой крашенной Леночкой, слезы сами начинают течь.

– Послушай, дочка, тебе только сорок три года, у тебя еще полно времени для карьерного роста и обретения личного счастья, – попыталась подбодрить меня мама.

– Мама, мне уже сорок три года. И как я смогу верить мужчинам, после того, что сделал Виталик?

– А им и не обязательно верить. Янина, открой глаза. Большую часть из своих сорока трех лет ты посвятила Виталику. Во всем помогала и угождала ему. С младенцем на руках написала за него дипломную работу. И если ты забыла, напомню – его диплом, тобой написанный, произвел впечатление на представителей крупной компании, где этот неблагодарный тип до сих пор работает.

– Мама, но ты же знаешь, что ему было некогда писать дипломную работу. Ему надо было работать, чтобы кормить нас с Наташкой. К тому же Виталик хороший специалист, поэтому он до сих пор и работает в той самой компании.

– Он там до сих пор работает, потому что сидит много лет на одной должности, выполняя рутинную работу и получая более чем скромную зарплату.

– Но нам вполне хватало наших двух зарплат.

– Он заставлял тебя готовить еду с его любимыми специями, зная, что у тебя аллергия на их запах, – продолжала, не слушая меня, мама. – Таскал тебя в кинотеатр на свои любимые фильмы ужасов, зная, что потом тебе будут сниться кошмары. Даже собаку завел такую какую хотел он, а не ты! И теперь, когда наконец‑то он смылся и можно пожить в свое удовольствие, ты причитаешь как профессиональная плакальщица! Кстати, он забрал с собой эту неуправляемую псину?

При взгляде на сидящего у моих ног рыже‑белого английского бульдога, я заплакала еще горше.

– Нет. Виталик сказал, что у Леночки аллергия на собак, поэтому пес останется со мной.

Я подумала, что не стоит сообщать маме о словах, сказанных мне Виталиком на прощание.

– Ты должна быть счастлива. Я же все оставляю тебе, – произнес он, стоя в дверях с чемоданами в руках.

– Да? – недоуменно посмотрела я на него. – И что же это?

– Собаку и квартиру, – подбоченившись, заявил очень довольный собой мой уже бывший муж. И ушел.

Вот так‑то. Он оказывается оставляет мне квартиру. Квартиру, что досталась мне по завещанию от моей любимой бабули и где я была единственным собственником. Квартиру, в которой мои родители сделали отличный ремонт перед нашей с Виталиком свадьбой. Квартиру, в которой родилась наша с ним дочь Наташа, где мы жили все двадцать четыре года совместного супружества и где меньше чем за пару лет его любимый пес изодрал все, до чего смог дотянуться.

– Надеюсь ты подыщешь для него приют или новых хозяев, – услышала я на другом конце провода.

– Для кого? – не сразу поняла я, выплывая из своих горьких мыслей.

– Ну не для Виталика же, – усмехнулась мама. – Для псины твоей неразумной.

– А! Я пыталась. Но как только набираю номер приюта, он так смотрит на меня, что я сразу же кладу трубку обратно.

– Жалостливая ты, Янина, – вздохнула мама. И уже на более бодрой ноте воскликнула: –Только представь сколько у тебя теперь возможностей!

– Это каких же? – невольно заинтересовалась я.

– Ну, например, съездишь на море, а не на рыбалку. Новогодние праздники проведешь в коттедже у меня в Австралии, а не в подмосковной двушке твоей бывшей свекрови, нарезая селедку. Займешься поиском новой интересной работы. Встретишь другого мужчину.

– Где же я его встречу? Мама, это ты у нас такая красавица, что после смерти папы тебе не составило труда влюбить в себя твоего австралийца. Благо Наташка красотой пошла в тебя. Но моя‑то внешность оставляет желать лучшего. Ты это и сама прекрасно знаешь.

– Ты себя недооцениваешь, дорогая. В общем так, тебе нужен хороший шопинг, поход в салон красоты, посиделки с подружками за бокальчиком вина, добрые старые фильмы и эротическая книжечка на ночь.

– Мама! – попыталась остановить я свою родительницу.

– Подожди, я еще не договорила. Если будут нужны деньги, мы с Эшли поможем.

– Ну что ты, мама. Спасибо конечно, но не надо. При увольнении мне выплатили отпускные и компенсацию. К тому же, если меня лишат водительских прав, не придется тратиться на бензин, техосмотр и страховку.

– Вот видишь, ты уже ищешь плюсы из создавшейся ситуации. На новый год ждем тебя в Австралии. Билет я закажу, – закончила на этом разговор моя известная мама.

Известность пришла к моей маме после пятидесяти лет. Много лет она была обычной воспитательницей в детском саду. Наблюдая за всегда искрящейся и моложавой мамой, у меня появилась теория, что женщины, постоянно работающие с детьми, заряжаются от них положительными эмоциями, за счет чего намного дольше своих сверстниц остаются молоды душой и внешностью. Подтверждение своей теории я получила, когда на протяжении пяти лет водила в сад дочь Наташу. Все дочкины воспитатели были улыбчивыми женщинами вне времени, выглядели свежо и молодо. Думаю, работа в детском саду – это эликсир молодости для начавших увядать женщин.

Мой папа умер, когда мама стояла на пороге своего пятидесятилетия. Казалось бы, что ждать женщине от такого критического возраста. Оказывается, ждать можно даже очень многого. Каждый год я, Виталик, мама и папа, пока был жив, посещали международную книжную ярмарку, с удовольствием окунаясь в выставочное многолюдье и книжное разнообразие. В тот год мы пришли на ярмарку первый раз без папы. И пока я и Виталик кружили у прилавков, мама успела познакомиться с австралийским книгоиздателем Эшли Стевенсом, увезшим впоследствии ее к себе на родину.

Мама не привыкла сидеть без дела, но без знания языка устроиться куда‑либо в чужой стране на работу не представлялось возможным. И в пятьдесят лет она, неожиданно для всех близких и знакомых, начала писать романы. Ее новый муж отдал первый роман в перевод и выпустил на пробу небольшой тираж в Австралии. Мне же родительница прислала русскую версию. Я до сих пор помню, как сгорала от стыда, читая эту книжку, поглядывая на истерично хохочущего мужа. Мама оказалась писательницей фэнтезийных любовно‑эротических романов с множеством откровенных сцен.

– Ну как? – потребовала она ответ через несколько дней после того, как прислала мне рукопись.

– Мамочка, а ты уверена, что у такого жанра будут читатели? – спросила я осторожно.

Мама засмеялась.

– Янина, сейчас это самый популярный жанр.

– Правда? – не поверила я.

– Точно тебе говорю. Моя книга отлично продается во всех крупных книжных магазинах Австралии. А сейчас со мной ведут переговоры интернет-площадки о возможности размещения уже написанного и последующих романов.

Находясь под впечатлением от маминых слов, я залезла в интернет и с удивлением обнаружила множество книг в жанре любовного фэнтези. Купила и скачала сразу несколько произведений разных авторов для сравнения. И на несколько дней выпала из реальной жизни. Так увлек меня мир магии, академий, драконов и жарких эротических сцен между попаданками и иномирцами.

Закончив читать, я позвонила маме.

– Мам, ты была права. Судя по количеству издаваемых книг в жанре любовного фэнтези, тема популярна. Я сама увлеклась. Но, знаешь, кое‑что мне не понравилось.

– И что же это, милая?

– Все героини очень молоды и красивы. При этом еще умны и сексуальны. Ты не находишь, что в жанре можно было бы найти место дурнушкам или более зрелым женщинам?

– Гениально, Янина! – закричала в трубку мама. – Я сейчас же изменю концепцию своего нового романа и по готовности пришлю тебе почитать.

После этого разговора мамины книги обрели краски. Их издавали большими тиражами в разных странах и размещали на электронных ресурсах. Она получала множество теплых писем от женщин разных возрастов. За десять лет творчества у нее сформировалась своя армия поклонников, к которым относились и я с моей лучшей подругой Лерой.

Хорошо, что мама писала под псевдонимом, не принимала приглашения от телевидения и не раскрывала своего инкогнито. Ее дом не осаждали журналисты, Наташа спокойно училась в школе, а затем в университете Сиднея, а я не натыкалась в средствах массовой информации на свои фотографии с заголовками – «Дочь известной писательницы разводится с мужем», «Дочь знаменитого автора эротических романов уволили с работы», «Дочь прославленной Мирославы Лутошиной‑Стевенс попала в дорожно‑транспортное происшествие», «У красавицы писательницы некрасивая дочь». И, кстати, все это было бы правдой.

Если взять какую‑то точку отсчета, с которой началось разрушение всей моей привычной налаженной жизни, я могу назвать точную дату – ровно полтора года назад в понедельник двенадцатого марта. В этот день я, как обычно, в восемь утра завела свою маленькую уютную машинку ярко‑красного цвета японской марки suzuki и порулила на любимую работу. Тринадцать лет я работала в компании крупного интернет-провайдера в программно‑расчетном отделе. В мои обязанности входила поддержка работоспособности биллинговой системы, составление множества сводных отчетов, проведение сверок между данными биллинга и бухгалтерии, а также внесение вех необходимых изменений в базы данных. Работа мне нравилась. Нравился и сложившийся коллектив. Я трудилась в подразделении, состоящем из семи женщин разных возрастов, включая властную начальницу отдела Капитолину Михайловну Власенко. Капитолина Михайловна была наделена даром управленца, умелой рукой направляла и защищала нас. Руководство неизменно бывало нами довольно и не жалело на наш отдел премий и похвальных грамот. Но в тот день разразился гром над нашим сплоченным коллективом.

Не так давно главный босс компании перепоручил ведение дел своему сыну. Тот вернулся после обучения из‑за границы и мечтал применить полученные знания на практике. И вот, двенадцатого марта, поставив машину на стоянку, проведя карточкой‑пропуском по считывающему устройству, я зашла в свой отдел, предвкушая радостную суету первого рабочего дня после выходных. Но застала девочек с мрачными лицами и плачущую Капитолину Михайловну.

– Что случилось? – обратилась я сразу ко всем.

– Нашу Капитолину Михайловну уволили, – ответила пышечка Марина, мать двоих детей, всегда улыбчивая и немного рассеянная, но сейчас наоборот нахмуренная и собранная.

– А вместо нее назначают какую‑то приезжую фифу, – возмутилась Галочка, самая молодая из нашего отдела девушка.

– Видите ли мои методы управления устарели и нужна молодая кровь, – всхлипывала Капитолина Михайловна.

Мы принялись ее утешать. Весь день пропал для работы. Мы либо плакали, жалея любимую начальницу, либо смеялись, вспоминая забавные ситуации, которых набралось множество за время нашей совместной трудовой деятельности.

Вечером, подъезжая к дому, услышала музыку и вспомнила, что сегодня должно было состояться открытие нового супермаркета, вывеска которого уже две недели притягивала к себе внимание всех местных жителей. Решила зайти, осмотреться и возможно купить что‑нибудь домой. У прилавка со свежей выпечкой стоял Виталик и о чем‑то оживленно беседовал с крашенной рыженькой продавщицей. Заметив меня, он помахал рукой, и когда я подошла, радостно сообщил:

– Янина, ты только посмотри! Тут есть вся выпечка, которую я люблю. Не придется теперь ходить в кулинарию через две улицы.

– Вы можете еще оставлять заказ. Наш повар выполнит его к нужному времени.

– Ничего себе сервис, – удивилась я.

– Я Леночка, из Архангельска, – представилась продавщица. – Обращайтесь если что.

– Обязательно, – ответил за нас двоих мой муж.

Когда мы выходили из супермаркета, на мобильный телефон Виталика позвонили.

– Ну вот, мне сообщили, что нашему щенку сделали все необходимые прививки и его можно забирать из питомника, – еще больше воодушевился муж.

И уже на следующий день в моей жизни появились новая начальница и трехмесячный щенок.

Когда Наташа переехала жить к бабушке в Австралию, в доме стало как‑то тихо. И я предложила мужу завести собаку. Мне всегда нравились веселые ушастые американские кокер-спаниели. Я даже нашла подходящий питомник, где можно было зарезервировать понравившуюся собаку.

– Виталик, посмотри какой прелестный щенок, – показала я фото с сайта питомника.

– Янина, я тут подумал, что нам нужна более серьезная собака.

– Что значит более серьезная? – напряглась я.

– Кавказская овчарка или английский бульдог.

– Но почему именно эти породы? – не на шутку испугалась я, вспомнив какие жуткие пасти у таких собак. – Они же опасны.

– Вот и хорошо. Я сам планирую выгуливать пса. Только представь, как глупо я буду смотреться со спаниелем, подметающим всю грязь с улицы своими ушами и так и норовящему съесть чужие какашки. Другое дело кавказец или бульдог. Такая собака придаст мне брутальности.

– Может тогда не английского, а французского бульдога? – взмолилась я, надеясь, что муж не знает между ними разницы.

Разницу он знал.

– Кавказская овчарка или английский бульдог. Выбирай одну из двух.

– Знаешь, я тут подумала, что нам и без собаки хорошо, – пошла на попятный я.

– Нет, я уже решил. Мне нужен лохматый друг. Как раз на работе Валерка Сорокин упоминал, что у его родственников в селе вот‑вот разродится овчарка.

Объятая паникой, я бросилась к компьютеру искать питомники английских бульдогов. Все же это лучшее из двух зол. И через некоторое время немного успокоилась, почитав отзывы вполне довольных владельцев. Я даже сочла эту породу немного симпатичной и, найдя нужный телефон, дала номер мужу. Надо было опередить неведомого Валерку Сорокина с овчаркой.

На следующий день мы уже рассматривали восьмерых двухмесячных щенков. Их мать флегматично развалилась на большом покрывале и казалось совсем нас не замечает. Хозяйка питомника нахваливала помет, обещая, что мы не пожалеем о своем выборе. Мне приглянулся толстенький совсем беленький спокойный щенок. Я подумала, что с ним мы сможем подружиться.

– Виталик, давай возьмем этого, – взяла я пухлячка на руки.

– Ты что! Смотри какой он ленивый. Будет толстым и неповоротливым. И ухватил другого, рыже‑белого, очень верткого щенка, уже дважды пытавшегося укусить меня за ноги.

Так, через месяц, после сделанных прививок, в нашем доме появился Янга, тот самый рыже‑белый щенок, выбранный моим мужем. С Янга мы не подружились. Я пыталась, но все попытки заканчивались моими покусанными руками, ногами или разорванной одеждой. Янга признавал и любил только мужа. Виляя хвостом встречал его с работы, с удовольствием разваливался рядом с ним на диване, облизывал ему руки и лицо. На меня же скалился и всячески оттеснял от мужа. Моим любимым временем стали вечера, когда Виталик с псом уходили на прогулку. Гуляли они долго, а потому я спокойно могла перемещаться по квартире. Но через некоторое время у мужа на работе появился какой‑то многообещающий проект, из‑за которого он стал приходить слишком поздно и исчезать даже в выходные. И Янга оказался полностью на мне. Я дважды в день его выгуливала, придумывала псу игры, покупала для него хорошее мясо, варила ему каши, промывала глаза и чистила уши. Несмотря на мою заботу, он все также скалился, кусался и пытался сгрызть любую вещь, что оказывалась в моих руках.

Бульдоги умеют очень высоко подпрыгивать. В прыжке пес достигает моего лица и на лету может отнять бутерброд. Янга обожает белый хлеб. Поэтому надо или с ним делиться, или есть бутерброд с черным хлебом. К тому же пес вел себя сильно навязчиво, требуя к себе ежеминутного внимания. Иногда мне удавалось запереться от него в ванной, но тогда он начинал с силой лупить по двери лапой и выть. Приходилось запускать его, и он караулил у ванны, пока я мылась.

За год Янга вырос в красивого мощного пса с большущими глазами. Пес оказался очень умен. Но признавал только мужа. Я хотела отдать собаку кому‑нибудь, потому что за год просто измучилась с ним. Но как только заводила об этом речь, муж, поглаживая преданную ему псину, ухмылялся.

– Смотри‑ка, Янга, она хочет от тебя избавиться.

Пес начинал рычать и все продолжалось по‑прежнему. После работы, из‑за навязчивого невзлюбившего меня бульдога, не было никакого желания возвращаться домой. Но и на работу теперь ходить я тоже больше не хотела.

Новой начальницей, которую нам привели вместо Капитолины Михайловны, оказалась тридцатипятилетняя уроженка города Тамбова, Ольга Рыськова, похожая на крыску. За глаза мы и звали ее «Крыськова». Ольга апеллировала новомодными словами, такими, как аутсорсинг и делегирование, чем импонировала высокому начальству. В работу вверенного ей отдела не погружалась, считая, что все должно выполняться автоматически. Позволяла себе разговаривать с подчиненными, используя ненормативную лексику и постоянно требовала каких‑то отчетов.

Постепенно люди стали увольняться, новых сотрудников не брали, а на оставшихся распределялась нагрузка уволившихся. Поэтому, когда Рыськова предложила мне написать заявление на увольнение по собственному желанию, не скрывая, что собирается пристроить свою тамбовскую сестру, я даже вздохнула с облегчением и уволилась одним днем. В конце рабочего дня, собрав личные вещи и тепло попрощавшись с уже бывшими коллегами, я загрузилась в suzuki. Находясь в растрепанных чувствах, включив на полную громкость волну любимой радиостанции, вырулила с парковки, не обратив внимание на дребезжащий скрежет.

Зайдя в квартиру, как обычно сняла с крючка ошейник с поводком и стала звать Янга на прогулку.

– Я уже с ним погулял, – удивил меня, вышедший вместе с псом в коридор, муж.

– О, ты сегодня пораньше. Как хорошо. Ты знаешь, на работе меня попросили…, – начала я.

– Подожди, Янина. Есть разговор поважнее твоей работы.

– Да? – заметила я два чемодана и обрадовалась, решив, что Виталик как‑то узнал о моем увольнении и спешно приобрел горящий тур, чтобы свозить меня к океану. Похоже он не забыл, что я мечтаю побывать в Марокко.

– Я ухожу.

– Куда? – с трудом распрощалась я с красочными картинками марокканского пляжа и перевела взгляд с чемоданов на мужа.

– К Леночке.

– А, к той веселой архангелогородке, – вспомнила я продавщицу выпечки из супермаркета. – А зачем тебе к ней? Ты что, заказывал выпечку?

– Янина, я ухожу к ней жить, – вздохнул муж.

– Но я помню, как она говорила, что снимает квартиру с подругой.

– Это она раньше снимала квартиру с подругой. А сейчас я снимаю ей квартиру.