вопли неслись из уборной! А нечего было моего Горыныча обижать. Вот теперь этим ябедам при посещении уборной из унитаза грозила когтистая лапа, покрытая рыбьей чешуей, и замогильный голос вещал: «Должо‑о-ок!»[6]