Занавес

В магазине прочитала название книги, и представилась мне сцена, крики "Браво!" и "Автора! Автора!" А автор - известный писатель Милан Кундера, который написал семичастное эссе о мировой литературе, закономерностях её развития, о жанре романа, о том, какова роль подлинного искусства.

Конечно, это не литературоведческий труд, не историко-литературное исследование. Это размышления писателя о том, "откуда мы пришли? куда мы идем?" При этом автора интересует, как развивался роман. Он протягивает ниточки от Гомера к Сервантесу, от Толстого к Джойсу... Вообще знаменитые имена мелькают на каждой странице: Сервантес, Флобер, Толстой, Рабле, Кафка, Флобер, Гомбрович, Фолкнер, Гашек, Хемингуэй... Так что список классики от Гомера до XXI века готов. Только читай! Ведь все эти писатели, по мнению автора, оказали влияние на развитие романа как жанр.

Очень понравились размышления о том, что «Амбиции романиста заключаются не в том, чтобы сделать лучше, чем предшественник, а в том, чтобы увидеть то, что прежде не было увидено, сказать то, что прежде не было сказано. Поэтика Флобера не отменяет поэтики Бальзака, точно так же как открытие Северного полюса не отменяет открытия Америки». Поэтому нет необходимости рассуждать: кто из них лучше?

Кундера поднимает множество вопросов: тема смерти в романе, роль рассказчиков и повествователя, трагизм лирического героя, о роли юмора в романе, о том, как из романа сделать драму, о том, что для писателя важен национальный вопрос, и о том, что бывали случаи, когда какого-либо писателя лучше понимал совсем писатель/литературовед другой нации (француз Рабле - русским Бахтиным; британец Джойс - австрийцем Брохом).

Особенно поразило то, в чем видит Кундера отличие романиста от поэта: поэт, чтобы расслышать "душу вещей", как и музыкант должен высказать душу, а романист должен "заглушить крик собственной души".

Завершает Кундера своё эссе беспокойством о судьбах искусства: «Охваченный тревогой, я представляю себе день, когда искусство перестанет искать никогда-не-сказанное и вновь покорно начнет служить общественной жизни, которая потребует от него, чтобы оно вновь придавало блеск повторам и помогало человеку соединиться, в мире и радости, с монотонностью бытия».

Читать всем, кого судьба искусства волнует не меньше автора, а также начинающим писателям.

И вот я снова берусь за чешского автора. В этот раз это сборник эссе, в котором Кундера рассматривает и затрагивает многие произведения искусств: от мировой классической литературы (Госпожа Бовари, Улисс, Дон Кихот, Анна Каренина), картин (Пикассо) до музыки (Бах, Вивальди). Получилось очень многогранно (рассматриваются множество тем), для понимания нужно иметь немалый багаж знаний, чего у меня не доставало, что затрудняет понимание некоторых эссе.

Как и в большинстве своих романов, автор снова обращается к теме эмиграции после вторжения СССР в Чехословакию. А также анализирует судьбу чехов до и после вторжения в контексте литературы, да и в целом культуры. “[Теперь] я знаю, что означает для человека пережить смерть своей нации”.

Особое внимание Милан уделяет Францу Кафке и Гюставу Флоберу. У первого он анализирует романы “Процесс” и “Замок”. Так как оба я читал, то и понять все было достаточно легко, но как-то не задалось у меня с Кафкой — для меня он слишком мрачный автор. У второго он анализирует Воспитание чувств и Госпожу Бовари — оба романа я не читал, что составило некоторые трудности при понимании, о чем речь. Однако я так часто слышу о Бовари из уст модернистов или постмодернистов, что становится жизненно необходимым прочитать Госпожу, ибо сколько можно быть за занавесом неведенья.

Также уловил отличнейшую аллюзию на роман “Бессмертие”: “Слава людей творческих профессий — самая чудовищная из всех, поскольку содержит в себе идею бессмертия”. И приятно осознавать, что Кундера все же обессмертил себя через свои романы. Ведь он имеет чудовищную славу писателя.

На самом деле эту книгу стоило назвать ''Русские оккупанты'' - практически каждое эссе содержит упоминание о советских танках, ГУЛаге, ущемлении свобод чешского народа русскими оккупантами и, как следствие, отсутсвие больших романов чешских авторов. Как старая заезженная и поцарапанная пластинка. Что было органично в художественной литературе, то в легких эссе об истории романа - смотрится в какой-то степени пошло и напоминает прокоммунистические вставки в советских исследованиях, только наоборот.

Если вы рассчитывается познакомиться с мыслями Кундеры о развитии романа в литературе, то не надейтесь - эта книга потуги на литературоведческое исследование что же такое роман в истории литературы. В действительности же, очень поверхностно, очень политизировано (практически на каждой странице опять эти ''русские оккупировавшие Чехию и растоптавшие национальное чувство чехов и литературу''. Огромное количество очень спорных утверждений не выдерживающих никакой критики. Например:

История техники мало зависит от человека и его свободы; она повинуется собственной логике; она не может быть иной, чем та, какой она была и какой будет; в этом смысле она внечеловечна; если бы Эдисон не изобрел лампочку, ее изобрел бы кто-то другой. Но если бы Лоренсу Стерну не пришла в голову безумная мысль написать роман, в котором отсутствует «story», никто бы вместо него этого не сделал, и история романа была бы не такой, какой мы ее знаем.

История техники, как и история литературы всегда зависит от человека, от личности и от технического прогресса или литературного процесса, потому что всегда связано с потребностями человка в свете ли, в развитии ли новых форм художественной литературы. Всегда первичны потребности человека - физические или духовные.
Не совсем согласна я и с утверждением, что язык и национальность не важны для глубокого понимания иностранной литературы и в подтверждение слов Гёте о Die Weltliteratur, Кундера приводит примеры: Бахтин лучше всех понял Рабле, а Жид - Достоевского. Я глубоко убеждена, что читая автора в переводе, не зная национальных особенностей невозможно лучше всех понять никакого автора. Это вообще, в принципе, невозможно. Можно лишь раскрыть какие-то грани, и чем хороши авторы, так это своей непознаваемостью, тем, что для каждого открывают индивидуальные двери, даже для литературоведов.
От Кундеры я все же ждала чуть больше, чем собрание своеобразных эссе, напоминающих непринужденный разговор на кухне, может это и неплохо, но хотелось нырнуть чуть глубже, чем банальное перечисление известных романов (''Дон Кихот'', ''Гаргантюа и Пантагрюэль'', ''Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена'', ''Том Джонс'', ''Госпожа Бовари'', ''Человек без свойств'') и малоизвестных романов (''Бабье лето'' Штифтера, ''Космос'' Гомбровича, ''Лунатики'' Броха), мимоходом в паре фраз охарактеризовать появление и смысл этих романов. Все-таки хотелось чтобы Кундера остановился более подробно на малоизвестных романах авторов Центральной Европы и показать развитие романа в этих странах.
Но, наверное, глупо ждать от балерины, что она сможет поднять штангу.