– Чего таращишься, красавчик? Язык проглотил, что ль? Жалость-то какая, в кои-то веки за столько лет пожаловали гости – и надо же, ведут себя как кучка неотесанных деревенщин. Вас что, здороваться не учили?
Вновь повисла тишина. Теодор вглядывался в дверь: женщина, наверное, пряталась за ней. Почему тогда не выйдет?
Теодор еще раз переглянулся со Змеевикоми, все еще сомневаясь, решил отозваться:
– Э… добрый вечер.
– Доброе утро, патластенький, – дружелюбно ответила незнакомка. – А друзья твои как, говорят?
– Э…
Теодор, ошарашенный словом «патластенький», растерянно поглядел на спутников. Шныряла подскочила на задние лапы и вытянулась в струнку.
– Да вроде до этой минуты говорили.
– Ну, слава Полуночи! Еще и говорящие! А то надоело сипух выслушивать, у них одни мыши на уме. Давайте-давайте, ножки в ручки и топайте сюда.