Мила Коротич

e-mail: milanas2@yandex.ru

тел: 8-962-294-77-04

И все мои девять хвостов

Роман

Судьба человека более всего зависит не от случая,

а от его умения делать выбор.

Сунь Цзы «Искусство войны»

Бабушка Ен Ху делала вид, что курит. Все вокруг знали, что она не переносит табака и бережет свое тонкое обоняние. Но и она тоже прекрасно знала, как эффектно выглядит в глазах туристов красивая пожилая китаянка с серебряными волосами, убранными плоскими волнами, переходящими в пучок на затылке: китайская леди, курящая сигарету в тонком длинном мундштуке. Это идеальная картинка в витрине сувенирной лавки работала лучше любой рекламы, стоило только бабушке Ен Ху cесть в кресло, включить лампу и начать проверять бухгалтерские книги. Клиенты, жаждущие утонченной китайской экзотики, тут же появлялись в дверях ее магазина под звук дверных колокольчиков и делали ей прибыль на безделушках. А бабушка Ен Ху, чуть улыбаясь, записывала циферки перьевой ручкой китайской скорописью…

Но сегодня же она то и дело хотела закурить по-настоящему, хоть и не умела. А потому просто грызла мундштук своими белыми зубками, как нервная школьница. Что-то должно было произойти: влажный северный ветер, который бабушка чуяла, нес новости и тревоги, возможности, перемены.

Часть первая

Сны и собаки

Глава 1

…Цветущая ветка сливы – тонкая, чуть неровная, узловатая. Цветы на ней – простые розетки о пяти лепестках, округлые как щеки младенца. Пара больших цветов, еще пара поменьше, и конечно, бутон, да. Да, это банальность, рисунок на форменном платье официантки из китайского ресторана. Но если ветка рассекает диск полной луны, а луна отражается в глазах ночного зверя, тогда совсем другое дело. Нужно только обвести ветку в круг, а потом…

Звякнул дверной колокольчик. Саша вздрогнула, сжала пальцы и слива на салфетке стала просто мятой бумажкой. Три ярко-красных царапины через глаз от брови и до носа резко заболели. Девушка одним движением сунула салфетку в карман фартука, туда, где, как назло, стал вибрировать мобильник, быстро опустила ножки в казенные гэта, положенные работнику как спецодежда, и приготовилась, кланяясь и улыбаясь (улыбка и поклон тут тоже были частью спецодежды), принять заказ от новых посетителей тофу-ресторанчика «Серебристая луна».

Но, увидев, кто входит в дверь, девушка прикрыла лицо рукавом и юркнула в кухню.

– Леся, а Леся, – простонала она напарнице, высокой и худой девице в такой же форменной розовой блузке. – Подмени меня, прими заказ у посетителей. Пожаааалуйста!

Леся вскинула татуированную бровь:

– С чего вдруг? Твой столик, ты и иди! Я устала, – и демонстративно прикурила сигарету от электроконфорки. «Ты так, наверное, однажды брови себе и спалила», – в сердцах подумала Саша, но предприняла еще одну попытку.

– Лесечка, пожалуйста-пожалуйста, ну выйди и прими заказ. Там одногруппницы мои. Я не хочу им на глаза попадаться, – Саша сделала моську. – И, и мне мама звонит, срочно! – Правда была настолько мелодраматична, что рассмешила суровую Лесю. Подруга окинула взглядом тощенькую Сашу, на мгновенье задержавшись на левой стороне лица, но ничего не сказала про саднящие царапины. Уже в который раз ничего не сказала, вот странно.

– У нас в стране вообще-то любой труд почетен. Нечего тут стыдиться каких-то пижонов с айфонами – проворчала Леся. Однако, с грацией бурого медведя в родной среде обитания статная деваха всё же встала с табуретки. «Может, в прошлой жизни она бродила по тайге в бурой шкуре, – решила Саша. Но напарница надела типа деревянные башмаки (дресс-код, как-никак), и как по волшебству изменила походку на легкий семенящий шаг. – А потом ее поймали и в цирк отдали, по проволоке ходить». Саша, чтоб спрятать улыбку, полезла в телефон и попыталась изящно и незаметно прикрыть зудящим аппаратом оцарапанную щеку.

Телефон, однако, замер в руках, а на экране всплыло уведомление: «Пропущенные вызовы: Мама. 3 вызова».

Перезвонить, пока есть время?! Но абонент неожиданно оказался временно недоступен. Странно это, мама так не делает, а дозвониться может и на выключенный телефон, если ей нужно. Суровая Сашина мама.

Зато с заказом пронесло! Не придется прятать глаза и отвечать на вопросы девчонок из группы. Девушка перевела дух. А тут и Леся вернулась:

– Выбирают пока. Фифы размалеванные, ничего особенного, – и она улыбнулась Саше. – Все нормально. Тебя никто не видел и про тебя никто не спрашивал. Ой, блин! – напарница резко схватилась за живот. – Я сейчас вернусь, – и Леся умчалась в сторону служебного туалета.

Саша еще раз попыталась позвонить маме и проверила вотсап. Но галочка не посинела даже! Мама выключила телефон? Да неужели?! На почву страхов упала первая крупная капля сомнений…

На табло вызовов зажглась цифра семь. Тот самый столик, за которым расположились три главные сплетницы курса.

Уже сделали выбор и вызывали официантку, а Леся еще не вернулась. Вторая капля – немного тревоги.

К светящейся цифре добавился еще и звоночек. А Леська застряла там, в дамской комнате.

Еще чуть-чуть и будут неприятности у всей смены… А Леська всё не идет, поганка! Тревога и паника!

– Саша, почему ты здесь? Клиенты с твоего столика ждут! – голос хозяина Тян Ши не был ласковым. Сухопарый старик с жидкой бородкой, как показывают в китайских фильмах про кунг-фу, смотрел сурово. – Иди-иди! – одним взмахом руки он развеял все Сашины надежды на спокойный вечер. И бородка его сейчас девушке напомнила одно деревенское животное. Но пришлось подчиниться: Тян Ши был крут с персоналом, если было за что наказывать, но премии выплачивал щедрые и регулярно. А сегодня как раз должны были раздавать красные конвертики. Паника-паника-паника! Предел! Лишь бы не «поплыть», не провалиться в зыбкий кисель, где не помнишь, что было, а потом как в детстве расхлебывать последствия: «Мама, я плохо поступила? Нельзя так делать?!» А мама не обвиняет, поджимает губы, не отвечает. Прячет глаза, отворачивает лицо… Крепко держит в руках любимую чайную пару с розами. И на выходных в доме появляется новый набор посуды. Стыдобища. После очередного такого «поплыва» всю посуду дома взрослые сменили на эмалированную. Он дольше всех прослужил, этот набор с детсадовскими мишками. Окна также часто менять не могли и сколы на углах оставались года-два, пока не вошли в моду тройные стеклопакеты и мама тогда наскребла денег на замену окон.

А как всё хорошо начиналось! И сданная на повышенную стипендию сессия, и объявленная уже премия на работе, и фамилия в списках прошедших первый отборочный тур на заграничную стажировку. И если бы не эти собачьи царапины на лице! Но Саша поклонилась, как требовал рабочий этикет в «Серебряной луне» и пошла, вся заледенев внутри. Насмешки и сплетни обеспечены…

Леська, устыдившись приступа своей «медвежьей болезни» днем, весь вечер даже немножко заискивала. Но даже если к этому добавить премию от Тян Ши, не хватит, чтобы успокоиться после ехидства и замечаний по поводу расцарапанного лица, торчащих скул, раскосых глаз и полного отсутствия груди в девятнадцать Сашиных лет.

Вот и пора бы уже привыкнуть к свой азиатской внешности – она же с тобой с рождения, а всё же больно! И в школе было больно, и сейчас. Никто не называл Сашу Кислицкую «фарфоровой куколкой» или «китайской феей». Почему-то предпочитали совсем другие эпитеты всё детство. «Якудза» и «китаёза» – самые милые из них. «Интернатница-задница» – еще тоже безобидное. Хотя она совсем, совсем не помнила своей жизни до Некрасовки, до домика с белыми ставням и забором из зеленого штакетника по улице Орловской, 13. И в садик Саша ходила оттуда, и в школу, и в институт потом уехала оттуда же поступать.

И плакала очень в садике, когда вдруг поняла, что ей не достались ни мамины синие глаза, ни папины серые. «У тебя – черные, вот держи карандаш. Исправь свою картинку, – велела девочке воспитательница на занятиях по рисованию. – Художник должен рисовать правду!»

Саша ревела от обиды и даже рисунок, отобранный на областную выставку, и коробка конфет как приз за него – не утешили до конца. Она не такая как все вокруг, не такая, как мама и папа. Не родная, как она потом тихо поняла. Самого разговора она тоже не помнила.

Приемные родители не знали, как девочку утешить. Говорили только: «Давай сдачи!» Но попробуй тут врезать кодле матерящихся сельских мальчишек, когда ты одна… И вот-вот случится что-то, но к счастью, в последний момент всегда появлялся кто-то из взрослых и ничего не случалось действительно плохого. И всегда удавалось увернуться от комков грязи в спину.

Стала старше, вроде полегчало, или односельчане попривыкли. А в городе, куда уехала учиться, думала, что тут-то всем будет всё равно, а подковырки опять начались. Но гнобили уже за интеллект. Мало кто на ее факультете охотоведения принес из школы в аттестате оценки выше тройки, а у нее – серебряная медаль.

Сначала Саша думала, что это просто трудности адаптации, но оброненные в ее присутствии фразы типа «Даже косоглазым ясно, а ты тупишь! Дай ему на лапу!» были словно удар в спину. А наотмашь било тут же произнесенное в лицо типа приветливое: «Привет, анимэ!» Мама учила ее не обращать внимания на колкости – «С чего ты взяла, что это они про тебя?!» – но гордого молчания не получалось. А кротость местные не оценили.

Даже мода на К-рор не помогла. Потому что надо к азиатской внешности еще и умение нести себя, как звезду, и шмоток модненьких, а не тихого нрава и нецелованности.

В общежитии Саша жить не смогла, стала работать и снимала времянку у подслеповатой старухи Михалны в частном секторе. Повышенная стипендия, зарплата официантки и папа с мамой кое-что подкидывали из продуктов. Если не шиковать и готовить самой – прожить можно. Закрыть дверь ото всех и прожить, не глядя в зеркало.

Под окном времянки сейчас как раз цвела слива. И лепестки падали на крашеный водоэмульсионкой подоконник. Туда, домой, Саша и направлялась после смены, закончившейся затемно. Влажный северный ветер задувал под куртку. Собьет все лепестки со сливы и с окна! Ну что за день!

Прийти скорей туда, закрыть дверь на крючок, заварить на газе чаю и, не включая свет, смотреть как падают лепестки в лунном свете, пока невыносимо не захочется спать.

Фонари в частном секторе традиционно не работали. Зато луна светила вовсю, пряча в густые тени дневные огрехи людской недоустроенности. Сегодня девушка не могла успокоиться. Попробовала по дороге еще раз дозвониться маме и разозлилась даже. Ни одного деления на датчике приема сигнала! Ни одного!!! Двадцать первый век, областной центр! Граница с Китаем недалеко – там даже у нищих вейсин есть и милостыню им по QR-кодам подают, а тут двадцать минут пешком по частному сектору и нате вам – нет сигнала! Зла не хватает, и нервов!

Сколько желчи и замечаний о том, что она нашла уже свое место – зачем ей с ее данными в институт?! Официанткой или на поле – перец пропалывать. Потому как время «челноков»* и «фонарей»* уже прошло, а для азиатской модели она не вышла рож… ростом. Как злы бывают люди к тем, кто не похож на них! И надо завтра заболеть, не пойти на работу, потому что все придут еще и завтра. «Ты завтра работаешь? Отлично, мы завтра тут отметим сессию. Чаевыми завалим! На год вперед лапши себе купишь!» – и всё это сказано с притворной заботой.

И мама тоже хороша: не перезванивает, на вотсап* не пишет, сообщения не шлет, скайпом перестала пользоваться уже месяц как – что случилось-то?! Эти тревога и паника созрели, чтоб перерасти в истерику. Срочно взять себя в руки, чтобы не «поплыть» прямо здесь…

– Не пойду на работу завтра! – решила Саша. И сама удивилась своим мыслям. И даже как-то легче стало, спокойнее. – Отпрошусь и пойду с провайдерами разбираться – где моя связь, за что я им плачу?!

Прижав сумку покрепче к груди, девушка быстрее зашагала по привычным неосвещенным колдобинам. Вот так же вчера она шла здесь, когда пошло всё наперекосяк, в том числе и ссадины на лице появились.

Вчера вдруг из проулка прямо под ноги ей бросилось что-то серое и визжащее. Щенок сбил ее и сам полетел кувырком, громко скуля. Стукнулся о забор и заметался, начал отчаянно копать лапами под столбом, потом прижался к нему спиной и затявкал, повизгивая и хрипя. А потом бросился к Саше.

– Будь ты не ладен! – девушка, поднимаясь, шарила руками по земле, чтоб найти отлетевшую куда-то сумку. Отпихнула песика. Нашла. Щенок же снова бросился к ней, скуля и царапая куртку. Саша взяла неуклюжего на руки, а тот задергался, засучил лапами.

Вой раздался по всему околотку. Стая больших псов не спеша вышла из подворотни. И как сказали бы в детективе: «Намерения у них были самые недобрые». Щенок сильней затрясся и заскулил. Вожак стаи поднял голову и, Саша готова была поклясться, – улыбнулся. Сверкнул зубами. А затем замер, его стая повторила те же действия, в упор глядя на девушку и щенка. Крайние псы стали заходить с флангов, а вожак всё гипнотизировал девушку взглядом.

– Пшел прочь! – кинула в стаю камень Кислицкая и рванула что есть сил в темноту. Никогда она еще не бегала так быстро. Хотя нет, бегала. В детстве. От собак же. Всегда их боялась. А псы сегодня отставали лишь на пару метров. И разрыв сокращался с каждой секундой. Щенок бился в руках и лез под куртку, скуля, злобные твари рычали и лаяли, норовя вцепиться в ноги. И улица закончилась тупиком.

– Аааа! Помогите! – завизжала девушка, отчаянно мотая сумкой, словно кистенем. Она сейчас, как щенок пять минут назад, вжалась спиной в забор и визжала, срывая голос. Вот только землю под забором не рыла – некогда, надо было ноги от зубов защищать!

Сухой хлопок оглушил. Рядом что-то прорезало темноту яркой зеленой полоской света. «Как в кино», – не к месту подумалось Саше. И лохматый вожак завизжал, словно ужаленный в зад. Потом еще, еще! И псы взвыли! И псы отступили! А Кислицкая без сил стекла по штакетнику прямо на руки человеку с коротким обрезом. Отборная китайская ругань сейчас звучала как музыка. А потом человек спросил на чистом русском:

– С вами всё в порядке? Они вас не покусали? Я могу в больницу отвезти.

– Лучше домой, если можно, – едва пролепетала Саша, задыхаясь от бешеной гонки. И только отдышавшись, посмела посмотреть на человека. Круглая луна отражалась в глазах ее спасителя. В больших раскосых глазах. Или это он улыбался.

– Побудьте в доме, пока я вызову такси, – предложил незнакомец. – Собаки могли и не уйти еще. – Жестом мужчина пригласил девушку вовнутрь. Саша сама удивилась, как легко согласилась, но потом простила себя – злые собаки ночью хоть кого уговорят побыть за закрытой дверью.

В доме было светло, но чего-то не хватало. Или напротив – что-то лишнее? Смутное ощущение тревоги не покидало девушку. Чтоб его развеять, она стала осматриваться: одна комната, простая мебель, легкий беспорядок, остатки ужина на столе – судя по запаху жареное что-то, небольшой белый телевизор рябил в углу напротив кровати. В комнате все вещи словно стремились в один обжитой угол, и оставалось еще много пустого пространства, хотя комната на вид не больше обычной. «Зябко как-то», – сжала голову в плечи Кислицкая, хотя еще минуту назад задыхалась, разгоряченная от бега.

Незнакомец прикрыл дверь и взял со стола телефон. Большой такой лопатник, тоже белого цвета. Мужчина набирал номер и ободряюще улыбнулся Саше. Та смутилась. Ее спаситель оказался высоким метисом явно восточных кровей. Широкий белый джемпер из чего-то похожего на флис. Свободные, тоже белые брюки. «Непривычно широкий вырез для мужчины», – отметила Кислицкая. Так показалось ей на первый взгляд: «Замечаю детали одежды – значит, уже оживаю». Наверное, на вид человеку лет тридцать. Хотя, сложно определить возраст азиатского мужчины. Да и опыта в этом у Саши не было. Не такой старый как Тан Ши – уже хорошо. Или плохо? И этот странный вырез… Мужчина тоже ее разглядывал, заметила девушка, и спешно опустила глаза.

– Чем вы их отпугнули? – спросила, чтоб как-то отвести от себя его изучающий взгляд. Похоже, незнакомец теперь сам немного смутился:

– Это игрушка. С трассирующими зарядами. Но очень похожа на настоящую. Купил на рынке, на всякий случай. А у вас что там? – и спаситель кивнул на грудь девушки. Саша покраснела. На что он смотрит: на помятую куртку, или на что-то еще? Щенок так кстати завозился и полез к ней в рукав.

– Маленькая собачка, – выдохнула с улыбкой девушка и затараторила: – Она ко мне примчалась, а потом эти… выбежали. Наверное, за ней гнались, а тут – я! Я вообще собак боюсь, особенно больших. Спасибо, что распугали свору…

– Я тоже не люблю больших собак, – улыбнулся незнакомец, чтобы прервать Сашин словесный поток. Девушка снова почувствовала себя глупо – ну явно же сказал, чтоб она замолчала. – А маленькие и пушистые мне нравятся. – Мужчина смотрел на Сашу, улыбаясь и не отрывая телефон от уха. И что-то было в его взгляде, что заставляло девушку опустить глаза и затаить едва восстановившееся дыхание. Щеки предательски запылали. И уши – с ними заодно. – Покажете, что за щенок там у вас? Трубку в такси пока не берут.

Словно непристойное предложение делал, так сказал. «У меня совсем крыша съехала сегодня, – отдернула сама себя Кислицкая. – Человек просто пытается поддерживать со мной беседу, разбить лед, да еще и спас меня, по сути. А я вообразила невесть что!» И она, путаясь в пуговицах, расстегнула куртку.