Цитаты из книги «Последние гиганты. Полная история Guns N’ Roses»

Заманчиво взглянуть на «Use Your Illusion» сквозь призму прошедших лет и последующих событий и увидеть, как Аксель Роуз захватывает власть масштабом своих песен. В них он воплощает все фантазии о жизни рок-звезды, которые были еще в детстве Акселя в Индиане, и как в каждом гротескном моменте проступают его амбиции. Если «Appetite» записали голодные уличные жулики, то «Use Your Illusion» – послание с вершины Голливудских холмов, где на склонах каньона гнездятся декадансные особняки, в которые закрыт путь ребятам из Стрипа

«Дошло до того, что я иду в клуб, а ухожу из него совершенно подавленным, – признался он. – Меня это расстраивает. Каждый хочет завоевать все твое внимание, а если ты не хочешь уделять его кому-то, то они ведут себя так, как будто это ты урод… Я нечасто куда-то хожу. У меня не так много близких друзей… Спустя какое-то время становится немного одиноко…»

В отчаянии Нивен велел Иззи пойти и уговорить Акселя выйти. «Вытащи его оттуда. Все будет хорошо. Это будет крутой концерт». Парень сделал все, как просил менеджер, но Аксель его даже не пустил. Иззи сказал: «Он заперся в спальне и не подходит к двери». Алан спросил, можно ли как-то поговорить с сидящим в комнате Роузом, и Иззи ответил: «За окном растет гребаное дерево». Нивен взглянул на него и сказал: «Так лезь и разговаривай с ним!» Иззи уходит, залезает на дерево, и получается такая картина: Иззи висит на ветвях и кричит: «Пойдем, чувак, это же Aerosmith, будет круто. Пойдем. Мы все хотим на концерт». А Аксель такой: «ИДИ НА ХРЕН! Я НЕ ХОЧУ!» Так и было».

Первое плохое предчувствие появилось у Нивена, когда ему позвонил Иззи и сказал: «Нив, там какой-то придурок с долбаными рогами на голове, а на сцене картонные айсберги. Какого хрена мы здесь делаем?» Дуг Голдстейн смеется: «Вот мы на гастролях с Iron Maiden, и в первый же день, клянусь, мы видим ширмы [декорации] за сценой, на которых изображены утки-роботы. День еще только начинается, и Аксель обычно не приходит так рано, но сегодня он как раз пришел пораньше. Подходит ко мне и говорит: «Никаких фотографий за все турне. Ни за что, мужик. Ни за что. Нет, Дуг. И если я увижу хоть один фотоаппарат, то на хрен уйду». Я спросил: «Почему?» Он сказал: «Чувак, мне даже не нужно объяснять тебе почему. Если ты сам не можешь этого понять, то ты гребаный идиот».

Как всегда, Аксель считал, что его поведение оправдано. «Думаю, я схожу с ума от страха перед своими собственными слабостями, – однажды сказал он в момент прояснения. – Страхи есть у всех, и мои связаны с тем, чем я занимаюсь. А я занимаюсь тем, что пою и фотографируюсь. Мне всегда нужно было прилагать много усилий, чтобы держать себя в руках. Ничто не дается мне так естественно, как желание петь. Раньше я сбегал каждые три дня и уходил на полном серьезе. Как правило, все кончалось тем, что я убегал, но идти было некуда. Что мне делать, поехать в Париж, писать стихи? Ходить по музеям и надеяться, что мысли о том, что я делаю, не съедят меня заживо? Пойти работать заправщиком? Я уже три раза собирался и был к этому готов. Потом, не знаю, что-то говорило мне: «Ты справишься с этим». Мне просто нужно было время, чтобы это пережить. Во многом я злился из-за того, что люди не понимали, что мне нужно время».