Моему отцу

Аркадию Несторовичу Шуваеву,

Ветерану Великой Отечественной войны,

Гвардии старшему сержанту разведки

455 авиаполка Авиации дальнего действия

п о с в я щ а е т с я

Бой идет не ради славы,

Ради жизни на Земле.

А.Твардовский

Бомбардировщик тяжело плюхнулся на нелепо торчащие шасси и, переваливаясь с крыла на крыло и подпрыгивая, покатился по темному зеленому полю. Рассвет в этот теплый майский день 1944 года только-только начал вступать в свои права, но цвета в утренней полупрозрачной дымке уже проступили. На крыльях и киле самолета можно было различить красные звезды, а на фюзеляже белый номер 84.

ИЛ-4¹ медленно развернулся и направился в сторону опушки леса, где находились стояночные места, прикрытые маскировочной сеткой. Там его окружили механики и летчики, свободные от полетов. Оба мотора заглохли, и лопасти, сделав последние обороты, замерли. В нижней части стеклянного фонаря кабины штурмана открылся люк, высунулась лестница, и на землю спрыгнули два человека – младший лейтенант штурман Георгий, красивый, высокий, чернявый парень и старший сержант контролер-фотограф авиаразведки полка Аркадий – среднего роста, крепкий русый паренек. Кто-то из механиков приставил лестницу к зеленому фюзеляжу ИЛа, забрался на нее и помог командиру экипажа лейтенанту Володе Крылову открыть фонарь и выбраться из пилотской кабины.

– Аркадий, ты давай сразу с пленками в штаб дивизии, – быстро проговорил Георгий. – Командиру я сам доложу.

– А на чем, Гоша? – развел руки старший сержант, стягивая с головы пропотевший кожаный шлем с лингафоном и направляясь к нижней огневой точке самолета, переоборудованной под блок аэрофотосъемки. – На Виллисе я туда только к вечеру доберусь, а надо срочно!

Георгий на секунду замер, задумчиво посмотрел на вылезшего из самолета стрелка-радиста и задрал голову:

– Командир, надо бы Аркаше почтаря организовать до штаба дивизии. Сходишь к комэску, договоришься?

Володя уже спускался по лестнице, придерживая одной рукой болтающийся у колен планшет:

– Вот как договариваться, или устроить что – всегда я! Сами не пробовали, экипаж?

– Ну, ты же командир! – резонно заметил контролер-фотограф, поставил на траву кассеты с бесценной пленкой и стал стягивать парашют.

– Черт с вами, ждите в столовке! Пойду договорюсь вам насчет помела.

Командир скинул с себя трапецию с парашютом, которую принял механик Елисеич, пожилой хромой мужик в промасленной спецовке. Сняв шлем, Крылов устало побежал в сторону штабной землянки. Аркадий дождался, пока штурман снимет с себя парашют, подобрал кассеты, которые вынул из фотоаппаратов, и оба бомбера направились к столовке полевого аэродрома. У самолета остались лишь механики и стрелок-радист. Он в раздумьях стоял у хвоста самолета, разглядывая рваные дыры в стабилизаторах. Сзади к нему подошел Елисеич и, вытирая руки ветошью, слегка толкнул в плечо:

– Не дрейфь, авиация! Дыры запломбируем, будет как новенький.

Радист хмуро посмотрел на механика, потом опять