Глава 3

На следующий день Виктория вернулась из торгового центра с большим количеством пакетов, что было явно дороже сорока тысяч. Она прошла через спальню в свой гардероб, бросила покупки на пол, а сама обессиленно рухнула на красный бархатный диванчик с причудливо изогнутыми ножками. Ох и нелегкое это дело – ходить по магазинам. Вика обвела взглядом свои владения. На металлических перекладинах одежда висела настолько плотно, что казалось, между ней палец невозможно засунуть, не то что еще одну вещь. То же самое творилось на полках с сумками. Вика пробежалась глазами по стеллажу с обувью. Большинство туфель, босоножек, ботильонов, кроссовок, кед и прочих штиблетов стояли в открытом виде, а на самых верхних полках томились в коробках те башмачки, которым здесь не хватило места. Взгляд Вики упал на серую коробку, точно такую же, как и новая, лежавшая в пакете. Чтобы достать ее с полки, ей пришлось воспользоваться маленькой лесенкой. Вика чуть не рухнула от удивления, когда открыла крышку с серебристой надписью Jimmy Choo и увидела такие же босоножки, как она купила буквально час назад.

– Надо же, и как я о них забыла, – хмыкнула Вика. Она вытащила их из коробки, посмотрела на подошву и обнаружила, что с момента покупки они ни разу не выходили в свет.

«И че у Машки такая лапища здоровая, я бы ей подарила», – подумала Вика и принялась разбирать покупки. Она выгрузила все из пакетов на диван и обвела взглядом приличную кучу. Чего здесь только не было: какие-то блузки, футболки, спортивный костюм, нижнее белье и прочие женские вещи с этикетками известных мировых брендов.

– Как же лень теперь все это раскладывать. Кто бы это сделал за меня? – бормотала она под нос, рассовывая тряпки по местам.

Помимо уже известной коробки, которую она даже не стала открывать и засунула на дальнюю полку стеллажа, была еще одна, с белой надписью на крышке Christian Louboutin. Вика выудила из нее золотистые туфли на красной подошве, нацепила их на ножки и покрутилась перед большим зеркалом.

– Кристиан, вы, как всегда, великолепны, – сказала она вслух и, услышав звук приближающихся шагов, резко обернулась.

Увидев мать в гардеробной, она вздрогнула, а глаза сами по себе закатились к потолку.

– Ма, ты что-то хотела? – спросила она.

– Да вот, пришла посмотреть на твои обновки, – ответила мать.

Она подошла к дивану и стала рассматривать вещи.

– А тебе не кажется, что ты сегодня многовато денег потратила? – спросила она.

– Мне папа разрешил, – раздраженно ответила Виктория. – А тебе какая разница?

– Большая, – мать строго посмотрела на нее, – ты не заработала в своей жизни еще ни копейки, а тратишь столько, словно трудишься не покладая рук.

– Как будто ты меньше тратишь! – Вика вызывающе подбоченилась и покачала головой.

Конечно, мать, как и дочь, не испытывала недостатка в деньгах, но она знала им цену. Она до сих пор помнит свое нищее детство, как ее матери приходилось вкалывать на двух, а то и на трех работах, чтобы поднять их с сестрой, ведь их отец наигрался в родителя, когда старшей, Надежде, было шесть лет, а ей всего два года. А пока мать зарабатывала, воспитанием младшей сестры занималась старшая.

– В отличие от тебя я зарабатываю. – Мать старалась как можно спокойнее отвечать на выпады дочери. – Я одного не могу понять: куда тебе столько тряпок? Ты посмотри на свой гардероб. – Она обвела рукой комнату. – Здесь уже места нет. Взгляни! – Она подошла к одному из стеллажей и взяла кроссовку с биркой. – У тебя стоит обувь, которую ты ни разу не надевала. Зачем тебе столько всего? – Она потрясла башмаком и вернула его на место.

А Вика с удивлением обнаружила, что про них она тоже забыла. «Какие симпатичные кроссовки, надо их надеть в ближайшее время».

– Мне нравится, когда у меня много вещей, всегда есть из чего выбрать. – Она дернула плечом. – Да и под новое платье нужны были туфли.

– Ох Вика, Вика, – тяжело вздохнула мать, – ты больна. И знаешь, как называется твоя болезнь? – спросила она и тут же ответила: – Ониомания.

– Это что еще такое? – фыркнула Вика.

– Это когда тряпки становятся смыслом жизни, – грустно усмехнулась мать и, прежде чем покинуть гардероб, напомнила: – У тебя, между прочим, через несколько дней первый ЕГЭ. Позанималась бы хоть, что ли.

Проводив ее взглядом, Виктория плюхнулась на диван и раздраженно бросила в потолок:

– Как же ты меня достала своими экзаменами. Сдались они тебе…

Целый день Вика не выходила из своих апартаментов. Это слово как нельзя более точно описывало помещение, которое она звала комнатой. Помимо гардеробной и спальни с кроватью королевских размеров и плазменной панелью в полстены, здесь еще была ванная с джакузи, душевой кабиной, напоминающей космический корабль, и прочими предметами интерьера. Если бы, дорогой читатель, ты оказался в этом, так сказать, санузле, то решил бы, что попал в парфюмерный рай. Это действительно тот случай, когда глаза в прямом смысле слова разбегались от количества всевозможных банок, склянок, бутылок и пузырьков. Наша героиня испытывала любовь не только к одежде, но и к духам и косметике.

До самого вечера Вика занималась чем угодно, но только не подготовкой к экзаменам. На фига напрягать извилины, если отец пообещал все устроить? Она закрылась в комнате, чтобы мать внезапно не зашла, подсоединила айфон к колонкам, включила негромко музыку и под треки одного из любимых диджеев Worakls устроила показ мод, зрителями которого стали безмолвные вещи. А когда лопнуло терпение без конца менять шмотки, она надела удобные домашние шорты с майкой, завалилась на кровать отдохнуть пару минут и продрыхла до тех пор, пока ее не разбудил стук в дверь.

– Дочка, это я, – раздался голос отца.

Она глянула в окно, на улице уже было темно. «Ох, ничего себе я проспала. Блин, мы же с Машкой в клуб собирались». Она схватила телефон с тумбочки, на часах было полдевятого вечера. «Фух», – облегченно вздохнула она и побежала открывать отцу.

– Ну, как шопинг? – спросил он, проходя в комнату, и с усмешкой добавил: – По потраченной сумме я понял, что все прошло успешно.

Отец был еще в брюках, начищенных до блеска туфлях и рубашке, и Вика сделала вывод, что он только вернулся с работы.

– Папуль, ты у меня как золотая рыбка, – хихикнула она и поцеловала его в покрытую щетиной щеку. – Ты же сам сказал: «Купи все, что тебе нужно». Ну, я и не стала себе ни в чем отказывать. Погоди! – Она сорвалась с места и скрылась в гардеробной, а спустя мгновение вернулась оттуда с обувной коробкой. – Ты только посмотри на эту прелесть! – Она вытащила туфлю и покрутила ею перед носом отца. – Тебе нравится?

– А я-то тут при чем? – усмехнулся он и присел на светлую кушетку у кровати. – Главное, чтобы они тебе нравились.

– Мне они не просто нравятся, я влюблена в них, – улыбнулась Вика. – Ты не представляешь, как я о них мечтала! – Она прижала башмачок к груди, как самое драгоценное сокровище в мире.

– Что-то мечты у тебя, дочь, больно приземленные, – ухмыльнулся отец. – Надо мечтать о большем, а это так, мелочь, барахлишко. – Он кивнул на туфлю и махнул рукой.

– А я и мечтаю о большем, – тут же нашлась Вика.

– О чем же, если не секрет? – Его левая бровь вопросительно дернулась вверх.

– Например, о машине, – ответила она, пожав плечами. – Мне хочется иметь такой «порш», как у тебя, ну или на крайний случай Audi R8.

– Не кислый у тебя «крайний случай», – фыркнул отец. – Но еще рано об этом говорить, вот исполнится восемнадцать лет, тогда и вернемся к этому разговору. Да и зачем тебе сейчас машина? Ты на ней все равно не сможешь ездить, пока у тебя нет прав, а нарушать закон нель-зя, – последнее слово он нарочно медленно произнес по слогам, тем самым напоминая ей о всех ее предыдущих выходках. – Понимаешь? – нахмурившись, спросил он.

– Понимаю, – пробормотала Вика и поджала губы.

«Какой идиот придумал этот дурацкий закон?».

– Ладно, я пойду переоденусь. – Александр Владимирович встал с кушетки и направился к двери. – Минут через десять спускайся вниз, поужинаем все вместе.

Учитывая, что последний раз Вика ела во время шопинга в торговом центре, она с удовольствием бы что-нибудь проглотила. Но при мысли о том, что придется ужинать вместе с матерью, а она, как пить дать, опять начнет зудеть об учебе, аппетит напрочь отбило.

– Пап, вы ешьте без меня, я недавно поужинала. Да и позаниматься хочу немного. Переживаю сильно, скоро ведь экзамены, – наврала она с три короба.

Брови отца взлетели вверх, он кивнул, чуть помедлил и взялся за ручку. Он с подозрением посмотрел в глаза дочери, а она почувствовала, что краснеет от собственной лжи.

– Это хорошо, что у тебя такие мысли появились, – довольно улыбнулся он. – Вот мать обрадуется, что ты наконец-то взялась за ум. Детка, но ты сильно не переживай. У меня недавно совещание было со всеми директорами школ. После него я отдельно пообщался с вашим. Он пообещал, что все будет хорошо, – успокоил он и, прежде чем выйти, добавил: – Ладно, тогда занимайся, не буду тебе мешать.

Вика закрыла за ним дверь, запрыгнула на кровать, где лежал мобильный, и заказала на полдесятого такси. Затем набрала номер охраны и распорядилась, чтобы машину пропустили к дому. Особняк семейства Беловых находился в небольшом коттеджном поселке, где было не больше двадцати домов. Хотя слово «дом» не совсем подходит к дворцам, стоявшим на территории комплекса. Местные жители были людьми богатыми и известными не только в их городе, но и в стране. И хоть в каждом особняке был свой бассейн и спортзал, на территории поселка имелся фитнес и спа-центр, а также минимаркет с продуктами, которые вряд ли встретишь в других магазинах. Каждый особняк был огорожен забором и находился под круглосуточным наблюдением охраны. Вика знала всех жильцов в лицо. Посторонние не могли проникнуть на территорию поселка, а знакомым, чтобы приехать к кому-то в гости, приходилось договариваться заранее.

Вика навела марафет: по-быстрому приняла душ, выпрямила волосы, прошлась по ресницам тушью, а по губам – прозрачным блеском. Она никогда не красилась сильно. Ей не нравился яркий макияж, да и зачем он ей, если она и так выглядела как конфетка. В отличие от других девушек у Виктории не было комплексов относительно своей внешности. Ей нравилось в себе все: и темно-каштановые волосы, за которыми она очень любила ухаживать, и фигура, и невысокий рост, и даже маленький размер ноги. Хотя сей факт порой доставлял ей проблемы. Не всегда в магазинах можно было купить туфли тридцать пятого размера. Но, судя по тому, что гардероб Вики ломился от красивой обуви, она сильно не парилась по этому поводу и до сих пор как-то справлялась. А вот размеру своей груди она радовалась несказанно. Многие девчонки в ее окружении мечтали о пластических операциях. Но Вике не нужно было думать об этом: природа щедро наградила ее. Она не была тощей, как многие ее сверстницы. Изящная талия плавно переходила в округлые бедра и стройные точеные ножки. Про таких, как она, в народе говорят: «Все при ней».

С нарядом Виктория решила не заморачиваться: надела узкие джинсы любимого дизайнера, черный шелковый топ с открытой спиной и – вуаля – для выхода в свет готова. Закончив с преображением, она осмотрела себя в зеркало и осталась вполне довольна результатом. Вика прихватила с собой кожанку, взяла туфли в руку, чтобы не цокать каблуками по полу, и вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь. И пока кралась на цыпочках по коридору, чувствовала себя воришкой, забравшимся в чужой дом. Прошмыгнув мимо родительской спальни, она, как шустрая мышка, спустилась по лестнице и направилась в прихожую, краем уха слыша голоса предков в гостиной. Оставалось только молиться, чтобы после ужина никому из них не приспичило зайти к ней и пожелать спокойной ночи. Ну а если это произойдет, придется придумать причину своего внезапного исчезновения.

Вика выбежала из дома, накинула куртку, надела туфли и направилась по аллее в сторону ворот. Ей казалось, что звонкий стук ее каблуков разлетался по всему поселку, по всем домам, без стеснения нарушая тишину. Пока дошла до такси, она миллион раз отругала себя за то, что надела такую обувь. Но, как говорится, красота требует жертв…

Без пяти десять такси остановилось у здания, с виду напоминавшего скорее заброшенную фабрику по производству чупа-чупсов, нежели один из самых дорогих и престижных ночных клубов в городе. Как обычно, у входа толпилось большое количество народа. Посетители выстроились в очередь на фейсконтроль, а знакомые громилы, прежде чем пропустить их в святая святых, вешали им на руки неоновые браслеты. Рассчитавшись с водителем, Вика выпорхнула из машины и не успела оглядеться вокруг, как увидела Машку, шагающую навстречу своей фирменной модельной походкой от бедра, демонстрируя бесконечные ноги, прикрытые тем, что, по всей видимости, называлось юбкой. На каблуках подруга казалась еще выше. Тонкий шелк изумрудной блузки облегал узкую талию и каждый изгиб ее соблазнительной фигурки. «Хороша, чертовка». Волосы Машки были уложены волосок к волоску. Как же Вике порой хотелось запустить в них руки и растрепать эту идеальность к чертовой бабушке.

– Машка, и чего ты поперлась учиться на юриста? – первое, что спросила она, когда подруга подошла. – С твоими ножищами надо по подиуму ходить.

Еще год назад они учились в одной школе, но Машка была на год старше нашей героини и уже оканчивала первый курс. Как же Вика порой завидовала ей – все эти ненавистные ЕГЭ остались для нее в прошлом.

– Виксель, стране нужны не только модели, но и красивые юристы, – ответила Машка.

Девчонки рассмеялись и церемонно расцеловались.

– Что предкам сказала? – Машка перекинула локоны на плечо и пригладила их наманикюренными пальчиками.

– Они не знают, что я ушла, – хмыкнула Вика. – Я сделала вид, что сплю и вижу, как хочу позаниматься перед экзаменами, и они отставили меня в покое.

– Ты думаешь, старики поверили тебе? – Машка фыркнула, как молодая лошадка.

– А вот на этот вопрос я не могу ответить. – Вика развела руками. – Вернусь домой и узнаю.

Они снова рассмеялись и направились ко входу в клуб.

Один из громил, увидев их в толпе, махнул рукой.

– Виктория, идите сюда, – перекрикивая шум голосов, позвал он и, обращаясь к посетителям, приказал: – Молодые люди, пропустите девушек. Это наши гости.

В толпе раздались недовольные возгласы и свист. Проходя мимо компании девушек, Вика услышала: «Ой, девчонки, да это же Белова». Следом прозвучал еще один голос: «Что-то она сегодня выглядит скромно». Третий согласился с предыдущим: «Ага. Обычно она наряжается, как новогодняя елка». После чего донесся дружный хохот. Чего греха таить, у Виктории чесались руки схватить какую-нибудь лахудру за загривок и ударить головой об коленку. Но она прекрасно понимала, что всем рта не закроешь. Да и привыкла она уже к разным кривотолкам. Стоило ей только появиться в каком-нибудь увеселительном заведении, как ее визит тут же обрастал небылицами и сплетнями. Зачастую люди рассказывали то, чего и в помине не было. Вика пропустила колкость мимо ушей, но все-таки не сдержалась, подняла руку вверх, показала им средний палец и пошла дальше.

В этом заведении она тоже была своим человеком. Здесь, как и в «Мяте», ее ждал личный столик. Девушки вошли в клуб и направилась к нему, пробираясь сквозь разноликую толпу танцующих. Не успели они расположиться на мягких диванах, как перед ними вырос знакомый официант по имени Жора. Из-под закатанных рукавов его белой рубашки выглядывали предплечья, украшенные многочисленными татуировками, в ухе блестела серебряная серьга, а на голове был легкий бардачок, как будто парень только что выбрался из кровати. Еще дома, отказываясь от семейного ужина, Вика чувствовала голод, а теперь – так и вовсе могла слопать слона. Но на самом деле так только казалось, она наверняка наестся одним салатом. Она ограничилась цезарем с королевскими креветками и своим любимым мятным лимонадом. В отличие от нее Машка, как она выразилась, была сыта как удав и заказала глясе с шариком крем-брюле. Несмотря на то что они вращались в кругах золотой молодежи, многие представители которой грешили употреблением всякого рода допинга, они прекрасно проводили время и без него. У подруг были другие интересы – шмотки, косметика, украшения, машины и прочие атрибуты богатой жизни. Жора принял заказ, улыбнулся во все тридцать два зуба и спешно удалился. Этого официанта Машка не провожала глазами, он был не в ее вкусе. К тому же ей не сиделось на месте, ее ноги ходили ходуном под столом и готовы были в любую минуту пуститься в пляс.