— Посадили наверху. Наказана, — недовольно сообщила Надежда. При этом было не совсем понятно, недовольна ли она тем, что внучка натворила, или тем, что с бедным ребенком так обошлись.
— Ничего-ничего, — сказала Татьяна, разламывая сушку, — посидит, подумает. Не в угол же поставили, не на горох. Скоро от дачи вырубки останутся.
Валеев поднял брови.
— Слушай, — с удовольствием начал брат. — Сижу я утром после завтрака в комнате, Надя на кухне что-то рубит, режет. Щелк-щелк-щелк по доске. Чик-чик-чик. Заразительно так.
— Что-то ты не особо заразился, — возразила Надежда.
— Вот Ульянку, видать, и повело хулиганить по хозяйству, — прибавил Валерий строгости в голосе.
— Хочешь сказать, это от меня пошло?
— А от кого? Я, что ли, стахановское движение на кухне затеял?
— Нет конечно. Если бы от тебя, она бы «Спорт-экспресс» читала, — ответила Надя сердито.
— Что-о? Мы дров с Павлом сколько напилили? — возмутился Валерий.
— Вы напилили, а она наломала, — сказала тихонько Татьяна; женщины засмеялись.
Валерий приподнял грозно бровь и сказал:
— Ты меня слушай, Леонид, я один тебе правду расскажу. Все, значит, заняты своим делом, — он подозрительно посмотрел на женщин, — а потом я чего-то спохватился… Ульянки нет! Позвали. Наверху нет, в комнатах нет, на веранде нет. Я одеваюсь, иду на улицу. И тут смотрю: идет к дому наша