полтора топать через поле. Сумрачный перелесок отряхивал остатки дождя, неуверенно пробовали петь птицы. А потом, через сотню шагов лес распахивался, и впереди разверзался зябкий простор: неразрывно бегущие низкие тучи и мокрые поля, прочерченные лесистыми оврагами. В поле уходила дорога: две колеи, залитые водой, и травянистый перешеек между ними.
Как ни старался Валеев идти аккуратно, вскоре ботинки осклизли от тяжелой глины. Где-то на середине поля из травы выполз желтый «Москвич», натужно пробирающийся по грязи. Валееву пришлось спешно войти в заросли мокрого гороха, высоко подняв поклажу. Вскоре поле набежало на дощатый забор и отхлынуло обратно. Через калитку рядом с воротами Валеев вошел в сады. У ворот на выкрашенной красной краской пожарном стенде висели красное ведро, красная лопата, красный топор и красный огнетушитель. Дорога была пуста. Дача брата была в самом углу садов.
Домик-подарок был довольно увесистым даже без пряников, а теперь металлическое кольцо резало немеющие пальцы. Валеев менял руки, останавливался. На брюки и ботинки лучше было не смотреть.
Из трубы поднимается перламутровый дымок. Дом располагался в глубине сада и с дороги за деревьями виднелись только крыша и верх мансарды. Валеев прошел по выложенной плитками дорожке и остановился у крыльца. Окна, застеленные паром, скрывали то, что происходило в доме. Он долго соскребал глину с подошв о металлическую решетку у крыльца, потом, ступая самыми углами каблуков, поставил гостинец на лавку, дотянулся до ближайшего окна и осторожно постучал.
Через пару секунд по запотевшему стеклу мазнула ладонь и Валеев разглядел лицо Нади, жены брата. Лицо удивилось