его перевоспитать, приучить к общению в радушном кругу домашних, даже не подозревая, что именно это шумное тепло братниного дома яснее всего напоминает младшему его собственное положение. Все же порой Валеев действительно скучал по этой семье. Татьяна, пока была ребенком, любила с ним играть: он был послушен и безропотно принимал любые правила и требования. Сейчас это же происходило с Ульянкой. Татьяна опять ходила в положении, и прибавления ожидали к осени.
После бритья кожа горела от одеколона. Свежая рубашка, отглаженные брюки, начищенные ботинки: вроде не для дачи одежда, но можно ведь идти аккуратно. Валеев с сосредоточенным лицом взял большой плотный пакет и еще несколько пакетиков поменьше, увернул в газету острейший сапожный нож. В родительской комнате он достал из шкафа мамин белый платок, набросил на домик, нащупал кольцо. Хотел уже поднять подарок, но вдруг вспомнил, шагнул к часам и потянул застрекотавшую цепочку.
Вокзал сегодня был другим. Так всегда бывает в те дни, когда собираешься куда-то ехать. Сдерживая кряхтенье, Валеев взбежал по ступеням магазинчика, держа домик перед собой и нырнул в затон кондитерских ароматов. За прилавком стояла незнакомая девчонка в бирюзовом халате без рукавов и в бирюзовом же колпаке. Валеев почувствовал себя обманутым. Девчонка выжидающе смотрела на него. Помолчав, он достал из кармана список покупок. Бирюзовая наклонилась, принялась набирать розовых. Валеева раздражало, что он не видит каждого пряника в отдельности.
— Ли-ид! Лида! — натужно спела девочка из-под прилавка. — А у нас остались мятные пряники?
«Ну вот, еще и остались ли», — тоскливо подумал Валеев.