военнопленными. Здесь начинался пригород. По дороге Валеев зачем-то заглянул в магазинчик «Хлеб», занимавший первый этаж старинного деревянного домика. Покупателей не было. В ржаной дореволюционной духоте жужжала муха. На стене висел плакат про хлеб-наше-богатство. В стеклянной пиале внутри витрины горбился колотый сахар. Тут же рядком были выставлены сзелена-серая рыхлая халва, слежавшиеся шапочки зефира, переливались гранатовыми и янтарными бликами кубики мармелада. На весах лежала бумажка в прозрачных пятнах. Продавщица в бирюзовом переднике молча взглянула на Валеева. Почему-то выйти, ничего не купив, было неловко. Он спросил пряников.
— Каких пряников? — уточнила продавщица.
— А какие есть?
— Есть мятные, «Ночка» шоколадная, импортные есть маленькие, вон тульские тоже.
— Что посвежей-то? — он не ожидал, что будет такой выбор.
— Тульские в понедельник только привезли.
Тяжелые пряники изнуряюще пахли коврижным медом. Отломив половинку пухлой плитки с вытисненной на глазированной корочке белесой жар-птицей, Валеев спустился по высоким ступенькам магазина и пошел по улице.
Солнце навязчиво припекало, но на крыши и голубятни пригорода наползали грузные тучи. Мимо на велосипеде проехал парнишка в резиновых сапогах на босу ногу. Он ехал в горку и раскачивался, давя всем весом на педали, чтобы одолеть подъем.
Рядом с перекрестком Валеев увидел чугунную колонку. Земля вокруг колонки была темнее, трава гуще и свежее. После пряника хотелось пить. Надавив на рукоятку горячей